Сюзан Ховач - Богатые — такие разные

• Название: Богатые — такие разные
• Автор: Сюзан Ховач
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-292-4

Действие романа «Богатые — такие разные» охватывает два десятилетия, разделяющие первую и вторую мировые войны. По воле автора то один, то другой персонаж занимают центральное место, но два героя остаются главными на протяжении всего повествования — обосновавшийся на Уолл-стрит «Банк П. К. Ван Зэйл энд Компани» и древнее британское поместье Мэллингхэм. И судьбы остальных героев определяются либо стремлением занять положение в Банке, либо желанием освободиться от циничного прагматизма, вернуть собственное «я» — молодость, веру, способность любить, — все, что дарили им дни и годы, проведенные в Мэллингхэме.

---

Если бы он женился на моей дочери, мне пришлось бы ради Викки забыть мечты о мести, поддерживавшие меня в то время, когда я работал рассыльным за пять долларов в неделю. С другой стороны… Я рассмотрел и эту другую сторону. Я думал о большом дворце на углу Уиллоу и Уолл, мечтал о мощном первоклассном банке «Ван Зэйл», рисовал в своем воображении, как сижу наконец в кресле Люциуса Клайда. Итак, если даже мне пришлось бы забыть об отмщении, я все же мог бы удовлетворить свое честолюбие.

Я снова и снова думал о Джее и Викки, и мои первые резоны неприятия их брака начинали терять свою остроту. Я упорно уговаривал себя, что должен быть реалистом и не поддаваться сверхэмоциональной викторианской реакции. Я обязан провести границу между разумной предусмотрительностью отца и его неспособностью предоставить решение этого вопроса дочери, а для этого я должен был взглянуть в лицо фактам. Совершенно очевидно, что Викки должна в ближайшем будущем выйти за кого-то замуж, и, поскольку ей уже за двадцать, очевидно также, что это произойдет очень скоро. Но если это так, разве не лучше было бы, чтобы она вышла замуж за богатого, красивого и выдающегося в своем деле мужчину, который преданно заботился бы о ней года два, а возможно, и три? Это было бы полезным опытом для самой Викки, и, когда все кончилось бы неизбежным разводом, она, вполне созревшая, чтобы дать отпор охотникам за деньгами, нашла бы себе наконец действительно подходящего человека.

Я начинал относиться к идее этого брака все более благосклонно, и хотя действительно был готов отправить Викки в Европу, этого не сделал. Я со стороны наблюдал за тем, как они все безнадежнее привязывались друг к другу, и когда Джей пришел наконец ко мне просить разрешения сделать ей предложение, я без колебаний дал ему свое благословение и даже протянул ему руку, чтобы закрепить «сделку».

Они были счастливы. Викки, казалось, так наслаждалась замужеством, что ноги ее едва касались земли, а в Джее произошло одно из тех любопытных преображений личности, которые иногда возвращают влюбленному мужчине средних лет юношескую пылкость. Акула превратилась в дельфина, не способного ни на что, кроме как улыбаться и резвиться в воде, пронизанной солнечными лучами. Я осуществил слияние фирм в точном соответствии с собственными намерениями, и уже в октябре 1913 года сидел наконец в дядином кресле. Вскоре после этого он умер. Одним из его последних жестов было предупреждение Джея об опасности, которую я представляю для него, и упрек, что тот совершил ужасную ошибку, согласившись на слияние.

«Старый, тронувшийся козел!» — раздраженно прокомментировал Джей, протягивая мне письмо.

По правде говоря, Джей был в то время мало полезен для банка, так как менталитет медового месяца не позволял ему сосредотачивать внимание на таких пустяках, как финансирование тоннеля новой ветки нью-йоркской подземки, и для меня было большим облегчением, когда он через полтора года после свадьбы отправился вместе с Викки в продолжительную поездку по Америке. Джей говорил, что займется сделками в ряде крупных городов, но я прекрасно понимал — это было не больше чем предлогом для второго медового месяца.

Чего я не знал, так это обескураженности Викки тем, что за восемнадцать месяцев она не зачала ребенка и что врач посоветовал ей для решения этой проблемы переменить обстановку.

Как только они вернулись из Калифорнии, Викки позвонила мне с хорошими новостями.

«Вы, разумеется, сказали ей об опасности, — заметила моя мать, но, когда увидела выражение моего лица, воскликнула: Боже милостивый, неужели она ничего не знает?» — «Я не смог поговорить с ней об этом». — «А вот Шарлотта обо всем сказала Милдред». — «И Милдред не обратила на это никакого внимания». — «Милдред очень повезло, что Эмили и Корнелиус здоровы, хотя, должна сказать, когда я узнала, как Корнелиус страдает от астмы… Но Милдред уверяет меня, что это вовсе не маскировка чего-то худшего». — «Викки всегда была здорова — видимо, по женской линии это не передается…» — «Это не больше чем совпадение. Правда состоит в том, что Ван Зэйлы трех последних поколений были преимущественно мужчинами, и неудивительно, что главным образом мужчины и оказывались пораженными этой болезнью. Я никогда не верила в то, что этот ужасный недуг зависит от пола». — «Простите, мама, но я не могу сказать об этом Викки. Это выше моих сил». — «Естественно, теперь в этом нет необходимости… Это только лишило бы ее покоя на оставшиеся месяцы. Но потом ей придется сказать, и если не можете вы, это сделаю я. Удивляюсь, как это ей ничего не сказал Джей. Он же знает обо всем… Но, дорогой Пол, как же теперь?..» — «Я сказал Джею, что болезнь не наследуется». — «О, Пол, дорогой мой…» — у нее не было сил упрекать меня. Она единственная точно знала обо всех моих страданиях в прошлом, а я, в свою очередь, знал о непередаваемых и не находивших должного понимания страданиях родителей хронически больного ребенка. «Теперь с этим все кончено, — проговорил я. — Это зло искоренилось. Навсегда. Дети Шарлотты здоровы, здорова и моя дочь. И у меня вот уже больше тридцати лет нет никаких проявлений». — «Знаю, дорогой мой… это какое-то чудо… Если бы вы только знали, как часто я преклоняла колена и благодарила Бога… Но теперь! Видно, надо снова упасть на колени и молиться за Викки. Молитесь и вы. Когда вы в последний раз были в церкви, Пол?»

Закрыв временно глаза на свой агностицизм, я в следующее же воскресенье отправился с матерью в церковь, но все наши молитвы были напрасны. Викки потеряла ребенка, и выкидыш был таким тяжелым, что доктор рекомендовал в течение года воздерживаться от второй беременности.

Момент был совершенно не подходящим для того, чтобы сообщить Викки о семейном недуге, и даже мать решила с этим повременить.

«В этом выкидыше от начала до конца виноват Джей! — взорвался я в разговоре с Элизабет. — Ему следовало вытереть кровь со своего лица после того, как его поранил упавший с крыши кусок черепицы. Не удивительно, что Викки пережила потрясение, когда он появился перед ней с окровавленным лицом! У любой женщины случился бы выкидыш при виде мужа, словно вышедшего со свежими ранами из схватки с французами…» Элизабет потребовала, чтобы я успокоился, пока не услышала Викки. Но Викки и без того была уже так расстроена, что вряд ли ее могло бы обеспокоить мое смятение. Был расстроен и Джей, и когда я подумал, что во всем виноват он, а он возмутился моим вмешательством в его дела, мы обменялись с ним резкими репликами. В конце концов он предпочел снова оставить банк и отправился вместе с Викки на своей яхте в двухмесячный зимний круиз по Карибскому морю.

Когда они вернулись и я снова увидел сияющую Викки, я почувствовал такое громадное облегчение, что решил простить Джею все проявления его глупости.

Однако эта готовность исчезла через несколько секунд. «Хорошие новости, папа, — просто чудо! У меня снова будет ребенок…» Когда мы с Джеем остались одни, я сказал ему: «Я слышал, что доктор рекомендовал…» — «О, мы побывали у другого доктора, в Палм-Бич, — бойко ответил он, через мгновение отвернувшись от меня, так как в глазах у него отразилось чувство вины. — С Викки все в порядке». Я был так возмущен, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы я смог заговорить: «Она должна прервать беременность». — «Глупости! Она чувствует себя хорошо, да и никогда на это не согласится». — «Но…» — «Пол, — грубо отрезал он, напомнив мне недалекие летние отпуска в Ньюпорте. — Это вовсе не ваше дело. Не вы же муж Викки!» — «Если бы я был ее мужем, — ответил я, — она не была бы теперь беременна, уверяю вас». Я повернулся и вышел.

Это был единственный прямой разговор между нами на эту тему, и в течение оставшихся месяцев беременности Викки мы к ней никогда не возвращались.

Викки стала чувствовать себя плохо, быстро уставала, была очень бледная, не находила себе места. Я видел, как постепенно от нее уходила ее лучистая жизнерадостность, и долго потом вспоминал эту весну и лето 1916 года, и тот день, когда меня вызвали по телефону к ним, и я увидел свою умирающую дочь.

Ребенок родился в середине сентября. Джей не приходил в офис, но позвонил мне и сообщил, что с ребенком все в порядке. «Дайте мне знать, если что-нибудь…» — «Разумеется».

Я ничего не слышал. Работать я, естественно, был не в состоянии и, распорядившись, чтобы меня не беспокоили, сел у телефона, но так и не дождался звонка.

В три часа секретарь сообщил, что пришла Элизабет. Помню, как бесстрастно я думал о тонкой чуткости Сильвии, приславшей ко мне Элизабет, чтобы та сообщила мне новость. Я велел пустить ее ко мне, и она вошла в кабинет.

Приступ гнева у меня был таким страшным, что я не заметил, как в голове, за глазами, зародилась зловещая боль. Я изрыгал ругательства и вдруг, взглянув через плечо Элизабет, увидел где-то далеко невероятно искаженную перспективу. Внезапно я все понял, но было слишком поздно, и я уже ничего не смог с собой поделать. Тридцать лет прекрасного здоровья рассеялись меньше чем за тридцать секунд, и в эти несколько последних мгновений ко мне вернулись все ужасающие воспоминания детства, и крышка ада захлопнулась над моей головой.