Александр Листовский - Конармия[Часть первая]

• Название: Конармия[Часть первая]
• Автор: Александр Листовский
• Жанр: О войне
• Год: 1974

Роман участника гражданской войны, прошедшего в рядах Первой Конной армии путь от рядового бойца до командира полка. В романе описано зарождение Первой Конной в 1918 году и ее боевые действия.

---

В ответ послышалось глухое ворчание.

— Эх, граждане, стало быть, вы несознательные! — сказал с укором вошедший, сердито сдвинув угловатые брови. — Ну, ежели так, то я вас зараз в порядок произведу, не будь я боец буденновской армии… А ну, встань живком! — крикнул он сидевшему у дверей парню. — Что?.. Я те вдарю!.. Сидайте, гражданочка…

— Посмотреть бы, что у нее за дите, — мрачно заметил ушибленный сундучком. — А то теперь всякие ездиют. Другая полено тряпками обвернет — вот оно и дите: и не шумит и есть не просит.

— Я проверял, — успокоил буденновец. — Меня не обманешь… А ну, гражданин, подвинься чуток… — Он перешагнул через узлы и протискался к пассажиру в четырехугольном пенсне, соседу Вихрова, который, разложив на коленях бумажку с цыпленком, аккуратно ел, брезгливо оттопырив мизинцы.

Пассажир, блеснув стеклышками, быстро взглянул на бойца, хотел что-то сказать, но, встретив устремленный на него пристальный взгляд лихих серых глаз, поспешно подвинулся.

Боец положил седло и переметные сумы и, с трудом втиснувшись между сидевшими, потащил из кармана кисет с махоркой.

Вихров все время с любопытством смотрел на вошедшего. Этот решительный, полный энергии человек начинал ему положительно нравиться.

— Так вы, товарищ, из Первой Конной? — спросил он, со сдержанной улыбкой глядя на буденновца.

— А вы откель? — спросил боец, всматриваясь в Вихрова и с некоторым подозрением оглядывая его новую обмундировку.

Вихров пояснил ему, что вместе с товарищами едет в Конную армию, о которой они уже много наслышаны и хорошо знают о ее боевых действиях против Деникина.

Его простота и товарищеское отношение, по-видимому, понравились бойцу, и тот, проникнувшись доверием к нему, в свою очередь рассказал, что сам он с верхнего Дона, из станицы Усть-Медведицкой, служит с Семеном Михайловичем с восемнадцатого года и теперь едет в часть из госпиталя.

— Вот так встреча! — говорил он вполголоса. — Значила, к нам. Ну, в час добрый… Хоть, правду сказать, наша братва не дюже привечает вашего брата.

— Почему так? — удивился Вихров.

— Обижаются: своего разве мало народу!

— А может быть, другая причина? Боец пожал плечами.

— Да ведь всяко бывает. Народ-то с курсов едет больше молодой, необстрелянный. Случается, который и сдрейфит с непривычки. А у нас на этот счет строго.

— Ну, наши-то, петроградские, все побывали в боях, — заметил Вихров. — Юденича били.

— А-а-а! Стало быть, вы петроградские, — сказал буденновец со значительным видом. — Та-ак… Был у нас один петроградский в четвертой дивизии, я там раньше служил, — пояснил он, — а после ранения в одиннадцатую попал. В одиннадцатой-то еще нет красных офицеров. Не присылали. Вы первые будете… Так этот, петроградский, у нас в полковом штабе служил. Северьянов ему фамилия.

— Да, кстати, — сказал Вихров, — а как ваша фамилия?

— Моя? Харламов.

— Так вы говорите, товарищ Харламов, что того командира была фамилия Северьянов?

Вихров задумался, перебирая в памяти знакомых ему по прошлому выпуску товарищей.

— Нет, что-то не помню такого, — протянул он с нерешительным видом, — но возможно, что и встречались.

— А я с ним на карточку снятый. Может, припомните?

Харламов раскрыл переметные сумы, которые оказались наполненными доверху самым различным имуществом. Тут были чайник, уздечка с трензелями, пара подков, начатая буханка хлеба, большой кусок пожелтевшего от времени сала и еще какие-то свертки. Доставая один за другим все эти предметы, Харламов без стеснения раскладывал их на колени соседям. Потом он вынул из переметной сумы большую, в рубчатой чугунной сетке ручную гранату и, повертев ее в руках, положил на колени сидевшему рядом человеку в пенсне.

— Что это? — спросил тот, опасливо косясь на гранату.

— Не знаешь? — удивился Харламов. — Чудно! Гранаты не видел?

Пассажира качнуло в сторону.

— Что, граната? Заряженная? — меняясь в лице, быстро спросил он испуганным шепотом.

— А как же!.. Да ты, гражданин, не бойся, — успокоил Харламов, чувствуя, как плотно прижатая к нему нога пассажира начала мелко дрожать. — Ты не бойся. Она хоть и заряженная, но сама не взорвется… Нет. Вот ежели ее уронить… — Он подхватил готовую скатиться на пол гранату и продолжал, с беспечным видом перекатывая ее на ладонях: — Конечно, ежли эта граната попадется в руки дураку, то, будьте уверены… Да.

Наступило молчание.

— Пойти, что ль, покурить, — как бы про себя сказал мешочник, ушибленный сундучком.

Он поднялся, подхватил свой мешок и, ступая на ноги сидевшим, быстро выбрался из вагона. Два-три пассажира, завозившись, поспешили следом за ним.

— Дурак ведь без понятия, — продолжал Харламов, обращаясь к человеку в пенсне и глядя на него со скрытой враждебностью. — Мало ли чего ему в голову влезет! Вот, к примеру, был у нас в сотне, еще в германскую, один казачок. Ну, не так чтобы очень дурной, а, как говорится, с-под угла мешком вдаренный. Да. И вот попадись ему точь-в-точь такая граната. У немца взял. Так он, стало быть, надумал ее в хате разряжать. Так от хаты одна труба осталась, и петух почему-то живой: видать, в трубу вылетел. Был белый, а стал черным, как грач. Да… А за так она нипочем не взорвется. Как хошь ее верти… Вот. Только с рук не роняй.

Харламов высоко подбросил гранату и ловко поймал ее в руки.

Пассажир в четырехугольном пенсне схватил свой саквояж. Бормоча, что ему нужно дать телеграмму, и часто оглядываясь, он поспешно направился к выходу.

В купе стало пусто. Только сидевшая в уголке женщина, прижав ребенка к груди и уронив голову, сладко спала.

— А вы бы, товарищ Харламов, все же поосторожнее с ней, — опасливо сказал Вихров, показывая на гранату. — Долго ли ее уронить!

Харламов откинулся назад и захохотал.

— Так она ж без запала!.. Гляжу, одни спекулянты по лавкам сидят. Ха-ха-ха!.. «Ну, — думаю, — нехай отсель выгребутся». А этот-то в очках… ха-ха-ха!. телеграмму схватился давать… Я ж, товарищ командир, этих буржуев насквозь вижу. Я вот к нему боком сидел, а видел, как он на меня змеем глядел… И чтой-то мне его личность показалась знакомая! Видать, где-то встречались. И до чего ж некоторые смерти боятся!

Говоря это, Харламов достал с самого дна переметной сумы небольшую шкатулочку и поставил ее себе на колени. Поискав в ней, он нашел фотографию и, мельком взглянув на нее, подал Вихрову.

На фотографии была изображена группа бойцов. Впереди стоял сам Харламов с обнаженной шашкой в руках. Рядом с ним снялся высокий молодой командир с широким, полным лицом.

Вихров сразу же узнал его и вспомнил, как этот командир, тогда еще курсант, помог ему однажды оседлать строптивую лошадь.

— Ну как же, я его знаю, — сказал он. — Только фамилии не помню. Он пятого выпуска. В прошлом году кончил курсы. А где он сейчас? В четвертой Дивизии?

Харламов отрицательно покачал головой.

— Нет… Убили его под Ростовом. Пикой в живот… Я, товарищ командир, тоже весь побитый. Пять ранений имею, а доси живой. — Он снял фуражку и показал глубокий малиновый шрам. — Вот под Воронежем получил. Меня было уж и хоронить собрались. Ничего, отошел. В госпитале, конечно, полежал… Стало быть, ни шашка, щж пуля меня-не берут. Ну а если и убьют, так за народное дело. Не я первый, не я последний.

Вихров некоторое время смотрел на фотографию, подом молча. подал ее Харламову.

— Так вы, значит, сейчас из госпиталя? — после не-. которого молчания спросил Вихров.

— С госпиталя. Еще оставляли. Да я не схотел.

— А седло зачем? Харламов усмехнулся.

— У нас завсегда так… Я его под койкой держал. Врач вначале шумел на меня, а потом ничего, успокоился. Так что ж, товарищ командир, давайте, что ль, места занимать, а то народ найдет.

— Я товарища позову, — сказал Вихров.

— А где ваш товарищ?

— В том конце вагона.

Вихров ушел и вскоре вернулся в сопровождении Тюрина.

— Здорово, товарищ! — бойко заговорил Тюрин, подходя к Харламову и оглядывая его черными быстрыми глазами. — Так вы из Конной армии? Вот это хорошо! Ну в таком случае будем знакомы… Ты что ж, понимаешь, раньше мне не сказал? — напустился он на Вих-рова. — Тут товарищ едет, а я лежу и ничего не знаю… А почему, братцы, у вас так свободно? Позволь, а куда делся Копченый? — сыпал Тюрин вопросами.

— Дерпа пошел своих ребят посмотреть. Он здесь в шахте работал, — сказал Вихров.

«Командирик-то дюже молодой, а, видать, бедовый, — Думал Харламов, глядя на Тюрина. — И, скажи, как их хорошо одевают!.. Толковые ребята. Сильна Советская власть — заимела своих офицеров…»

Тюрин торопливо разложил вещи на полке, подсел к Вихрову и зашептал ему на ухо:

— Слушай, Алешка, у тебя хлеба ничего не осталось? Я свой, понимаешь, поел. Есть до смерти хочу.