Павел Мельников-Печерский - В лесах (Книга 2, часть 4)

• Название: В лесах (Книга 2, часть 4)
• Автор: Павел Мельников-Печерский
• Жанр: История

---

- Да вот беда-то моя, матушка, послать-то некого,- жалобно продолжала мать Таисея.- В Саратов еще можно Оленушку справить, в Хвалынске она у Седовых дочитывает... Недели через полторы опростается и сплывет к Ермолаю Васильичу. А в Казань-то некого, да и полно. И оченно опасаюсь я, матушка, не прогневать бы мне Тимофея Гордеича, остуды бы от старинного благодетеля не принять...

Сама знаешь, какой привередливый он да уросливый (Уросливый от уросить капризный, своенравный. Слово это употребляется в Поволжье, в восточных губерниях и в Сибири. Происходит от татарского урус - русский. Татары своенравных и причудливых людей зовут русскими.) . Пожалуй, еще вскинет на ум, что не хотела угодить ему, не постаралась просьбы его выполнить... Помоги Христа ради, матушка, пособи в великом горе моем, заставь за себя вечно бога молить...

Сама рассуди, каково будет мне остудить такого христолюбца... Надо правду говорить, не твои бы, во-первых, милости да не самоквасовские, нашей бы обители пропадом пропадать. Вами, матушка, вашими благодеяниями только и держимся.

- Как же помочь-то тебе? - молвила Манефа.- Нешто свою девицу при твоем письме в Казань послать?

- Яви божескую милость, матушка, заставь за себя вечно бога молить,- встав с лавки и низко кланяясь, сказала Таисея.

- Да ты не кланяйся, дело соседское,- молвила Манефа.- Опять же твоя обитель с нашей, сколько ни помню, всегда заодно, всегда мы с тобой в любви да в совете... Как тебе не помочь?.. Только не знаю, послать-то кого.

- Мало ль девиц у тебя, матушка?..- возразила Таисея.

- Мало ль их у меня; да какую можно в Казань послать, таких-то нет,сказала Манефа.- Ведь это не в Баки аль не в Урень (Большие удельные села в захолустье Варнавинского уезда.) к сиволапым мужикам читалку отправить. Самоквасовы люди видные. Опять же в большом городу живут, чуть ли не первые купцы по Казани... Захотели бы простенькую канонницу взять, с Татарского мосту из Коровинской (Коровинская - поповщинская часовня в Казани на Булаке у Татарского моста. До обращения в единоверческую церковь была монастырьком. ) взяли бы. Надо послать к ним умелую, чтобы в грязь лицом не ударила, не осрамила бы нашего Керженца... А таких теперь нет у меня ни единой... Какие были - все разосланы.

- Да хоть не больно бы мудрящую,- жалобно молила Таисея.

- Нельзя, матушка,- перебила Манефа.- Никак нельзя плохую послать к Самоквасовым. Девиц у меня теперь хоть и много, да ихнее дело гряды копать да воду носить. Таких нельзя к Самоквасовым.

- Ах ты, господи, господи! - пуще прежнего горевала Таисея.- Что тут делать?.. Матушка!.. Подумай - ведь это чуть не четвертая доля всего нашего доходу!.. Надо будет совсем разориться!.. Помилуй ты нас, матушка, помилосердуй ради царя небесного... Как бог, так и ты.

И с этими словами игуменья славной в старые годы княжеской обители повалилась со слезами в ноги Манефе Чапуриной.

- Встань, матушка, встань,-- строго и внушительно молвила ей Манефа.- Не пригожее дело затеяла... Мы с тобой во едином чину... Как же тебе великим обычаем мне поклоняться?.. Преданию противно, мать Таисея.

- Не я поклоняюсь, нужда кланяется,- поднимаясь, сказала в слезах мать Таисея.- Пособи ты мне... Ради царя небесного пособи беде нашей, матушка!..

- Сядь, спокойся. Дай срок, подумаю,- молвила Манефа.

- Торопит больно Тимофей-от Гордеич... Крепко-накрепко

наказывает, нимало б я не медлила, тотчас бы читалку к нему отправляла... Ума не приложу... Яви милость, матушка!.. Реши скорее,- сдерживая рыданья, униженно молила Таисея.

- Спокойся,- сказала Манефа,- спокойся теперь. Завтрашнего дня ответ тебе дам... Часы (Утренняя служба, вместо обедни.) отправишь, ко мне забреди. А послезавтра праздник у нас и собранье - милости просим попраздновать: со всеми матерями приходи и белицы чтоб все приходили... А на завтра вышли ко мне, матушка, трудниц своих с пяток - в келарне бы полы подмыли да кой-где по кельям у стариц... Свои-то в разгоне по случаю праздника, все за работами... Так уж ты мне пособи.

- Слушаю, матушка, беспременно пришлю,- отирая глаза свернутым в клубок синим бумажным платком, с низким поклоном ответила Таисея.- Как часы отправим, так и пришлю.

- А как же у нас насчет ряды будет? - вдруг спросила Манефа.- Канонницу сыщу, коли бог поможет. А как же насчет ряды-то?

- Все во власти твоей, матушка,- униженно молвила Таисея.

- Обижать не стану и своего не упущу,- сказала Манефа.- Как было тогда, как Глафиру покойницу за твою обитель в Кострому я отпущала, так и теперича быть: отправка твоя, обратный путь твой же... Из зажилого половина тебе, половина на нашу обитель... Шубу тебе справлять, сарафаны, передники, рубахи мои... Насчет обуви пополам... А что подарков девице от Самоквасовых будет, то ей,- в эти дела я не вступаюсь. Согласна ли так?

- Согласна, матушка, девицу только приищи господа ради,- сказала Таисея.Угодить надо, сама посуди!..

- Ладно, ладно, будет исправлено,- отвечала Манефа.- Заходи же завтра после часов - будет готово... Я уж придумала...

Радостно блеснули большие голубые, добротой сиявшие и когда-то во время оно многих молодцев сокрушавшие очи Таисеи. Улыбка озарила сморщенное, померкшее от лет крохотное личико игуменьи. Низко поклонясь Манефе, сказала она ясным голосом:

- Оживила ты меня, матушка... Бог воздаст тебе, родная, за любовь твою...

И чин чином совершили игуменьи прощение: простились друг у друга, благословились и поликовались. А провожая соседку, Манефа на келейном пороге напомнила ей:

- Пришли же, не забудь, трудниц-то. Да пораньше бы приходили... Дресвы на мытье полов у меня, кажись, мало, с собой бы захватили. Да окошки еще надо помыть, лестницы... Матушка Аркадия все им укажет... Прощай, мать Таисея. Спаси тебя Христос царь небесный!..

И, проводивши соседку, Манефа обратилась к своей уставщице:

- Похлопочи бога ради, Аркадьюшка, чтобы праздник нам справить во всем хорошохонько. Совсем я эти дни без рук была - Таифы нет, тебя нет, Марьюшки нет, ни по часовне, ни по хозяйству никакого дела поручить некому... Уж мы все больше с Виринеюшкой хлопотали, насчет трапезы... Слава богу по этой части все, кажется, управили. И сытно будет и довольно всего...

Что-то из города работник долго не едет - за вином вечор послала его да за ренским... Шутка ль, что народу наберется... А пива и браги две сорокоуши без тебя слили - надо думать достанет... Бог милостив, перед людьми не ославимся... Пущай дальние и ближние гости поглядят на наше строительство, посмотрят, каково умеем хозяйствовать... Это все управлено, а насчет часовни да службы твое дело, мать Аркадия!.. Уж ты, пожалуйста, похлопочи, постарайся!.. Вечор белицы часовню подмыли, подсвечники, паникадила мелом почистили и ризы на иконах...

Да верчены больно, пожалуй, чего не доглядели - так ты догляди, исправь что надобно... А ослопные свечи из Таифиной кельи возьми... Чтоб на вечерне, и на утрене, и в самый праздник за часами каждый раз новые свечи зажигались... А за огарками приглядывай, сама своими руками сбирай да ко мне приноси, не то наши баловницы половину на причуды свои растащут...

А местные иконы кисеями да лентами убрать - как на Пасху да на Троицу... А петь знаменным напевом... Завтра надо будет Василью Борисычу покучиться, попел бы с девицами-то маленько.

- А на поклон котору икону апостолов ставить? Часовенну? Аль свою келейную выдашь? - спросила Аркадия.

- Келейную выдам, пригляднее будет,- молвила Манефа.- С Фленушкой завтра пришлю, только уж ты побереги ее ради господа, жемчуг-то не осыпался бы, древня уж больно икона-то... Ну, управляйся же, матушка, с богом. Пособи тебе господи. Покуда прощай, а пойдешь - кликни ко мне Виринею.

Сотворив уставные метанья и благословясь у игуменьи, мать Аркадия вышла.

* * *

Немного спустя поспешно и весело влетела в келью мать Виринея.

- Едут, матушка, едут! - с обычным простодушием проворно она закричала.

- А тебе бы, мать, лоб-от прежде окстить да прощу принять от игуменьи, а потом бы уж о чем надо и доложиться,- строго молвила Манефа, сверкнув на нее гневными очами.- Не молоденькая, не первый год живешь в обители... Можно разве устав порушать? .. Можно разве преставлять старые обычаи?.. Дела много теперь у тебя, а то постояла б ты у меня на поклонах... Да знай наперед: праздник минет, нарушения чина я не забуду - поклоны за тобой!.. Для молодых нет того лучше примера, как старых матерей за провинности строго началить.

Выслушав гневное слово игуменьи, мать Виринея все сотворила по чину: начал положила и с земными поклонами простилась у игуменьи и благословилась. И когда обряд, как следует, отправила, Манефа спросила ее:

- Кто ж там едет?

- Романушка с вином из городу едет,- ответила Виринея,- Каменный Вражек проехал.

- Чему старая обрадовалась! - с упреком и легкой усмешкой сказала Манефа.-- Я уж думала, не из гостей ли кто... Вот одолжили бы!.. Спозаранок-то... Теперь пока не до них.

- А едет с ним, матушка, неведомо какой человек,- продолжала Виринея.Слепа стала, вдаль не доглядела... А кто-то чужой на возу сидит.