Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012)

• Название: Просто мы научились жить (2010-2012)
• Автор: Александра Соколова
• Издательство: © Александра Витальевна Соколова 2010-2012
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012

От автора: До сих пор поверить не могу, что я это делаю. Но что-то в глубине души говорит, что всё должно закончиться там же, где и началось.

Не знаю, остались ли здесь еще те люди, с которыми мы бок о бок шли вдоль написания предыдущих двух книг. Буду рада, если да.

Но, так или иначе, закончится всё тут, где началось однажды много лет назад. Где одна юная девушка встретила в залитой комнате светом другую. И эта встреча изменила не только их жизни, но и мою тоже.

Пожелаем им удачи. И посмотрим, что из этого выйдет.

Текст взят: http://www.rxwp.ru/include/phpBB/viewtopic.php?f=28&t=12464

---

Виталик с ними не ходил – для него вся эта неформальная братия была чуждой и странной, его компанией были толкинисты и прочие ролевики. Но Женьку отпускал спокойно – знал, пока она с Лекой, никто ее не тронет и не обидит.

Иногда, когда Виталик был на парах, а идти в четверку было рано или просто не хотелось, Лёка уводила Женьку гулять. В такие вечера они стороной обходили октябрьскую площадь, чтобы не нарваться на знакомых и не зависнуть случайно с пивом на лавочке, выходили на Греческую и брели вдоль деревьев с вишнями и абрикосами к каменке.

– Наперегонки? – предлагала Лёка, и через секунду редкие прохожие с удивлением шарахались от двух молний, летящих вниз по ступенькам.

– Берегись! – вопила Женька, перепрыгивая сразу через две и рискуя споткнуться и пересчитать их собственными косточками.

– Дорогу!

Внизу первой всегда оказывалась Лёка. Достигнув финиша, она оборачивалась, ловила несущуюся Женю, и они долго хохотали, пытаясь отдышаться.

– В следующий раз будем бегать на спор, – заявила Лёка после одной из таких пробежек, – а то так нечестно – я всякий раз выигрываю, но мне за это ничего не достается.

– Ах ты, корысть! – Возмутилась Женька. Они уже отдышались, и шли рядом вдоль линии залива, к порту. – Если будешь во всем искать выгоду – превратишься в бездушного капиталиста.

– Ты что, мелкая? Я полностью верна делу и принципам коммунистической партии Советского Союза.

Впервые за всё время дружбы Женька уловила такие нотки в Лёкином тоне – в нем прозвучало… что? Грусть? Нет. Это не было грустью, скорее даже радостью. Тоска? Тоже нет. Не может тосковать человек, так улыбающийся, так потряхивающий короткими прядками волос, так бодро и весело идущий рядом. Боль? Тоже нет. Так не болеют.

– Чудовище, – Женя внезапно остановилась. Лёка по инерции сделала несколько шагов, потом резко обернулась и вопросительно уставилась на Женьку. А та смотрела в знакомые синие глаза, не в силах поверить осенившей её догадке, – ты что… сомневаешься?

По тому, как вздрогнула Лёка, как на секунду спрятала взгляд, стало сразу понятно: сомневается. И не первый день сомневается, и, скорее всего, не первую неделю – только скрывала, возможно, даже от самой себя скрывала, не в силах поверить в страшную догадку.

– Мелкая, идем, – попыталась перевести тему. Глупенькая. Женька быстро ухватила её за руку, пытливо заглянула в глаза, и заулыбалась успокаивающе.

Лёка снова вздрогнула, но на этот раз дрожь прошла по всему её телу, остановившись в кончиках пальцев. Испугалась?

– Просто лучше не становится, – быстро-быстро заговорила она, вырывая руку и засовывая ладони в карманы джинсов, – понимаешь? Теть Катю мою помнишь, соседку? Она уехала в Болгарию за какими-то колготками и чулками. А дядя Толик этими колготками на рынке торгует. Отец сидит еще на своем красном котельнике, но зарплату уже третий месяц не получает. А из его друзей кто в Турцию за дубленками ездит, кто в Грецию за шубами. Все торгуют, все бегают, только и мыслей – как бы долларов побольше заработать. Помешались все на долларах.

– Зато Турция, Лёк! – Женька аж зажмурилась, представив себе далекую заграницу. – У людей появилась возможность ездить!

– У людей появилась возможность сдохнуть, – выпалила Лёка со злостью. На её высоком лбу выступили капельки пота, – либо от работы, либо от голода. Понимаешь, мелкая, всё это как-то неправильно. Ну да, у меня теперь есть возможность поехать за границу, купить себе легальные джинсы и завести дачу не шесть соток, а хоть сто. Ну и что? Где, интересно, я возьму на это деньги?

– Заработаешь. Вот выучишься, пойдешь работать, и заработаешь. Я не говорю, что всё вокруг легко и просто, Леночка. Но мы получили то, чего хотели – свободу. Свободу делать, свободу думать, свободу говорить. Тебе ли не знать, как это важно!

Женька говорила восхищенно, восторженно. Почему-то в этот момент она напоминала юную пионерку, торжественно рассказывающую о борьбе за дело Ленина, к которой, как водится, все всегда готовы. Вот только текст был иным, слова другими, а в остальном – полное сходство.

– Почему тогда я не чувствую никакой свободы?

Лёка неожиданно сделала пируэт, обежала Женьку справа и запрыгнула на лавочку. Её джинсы задрались, обнажая узкие щиколотки в полосатых носках и язычки кроссовок «Адидас».

– Что мы вообще знаем о свободе? – Заговорила она, взволнованно двигаясь туда-сюда – то по спирали, то в каком-то бешеном хаотичном порядке. – Никто и никогда не мог запретить мне думать, мелкая, и в этом я всегда была свободна. А теперь? – Лёка оказалась вдруг на краю лавочки и наклонилась. Теперь её лицо было всего в десяти сантиметрах от Женькиного, и можно было рассмотреть возмущенных чертят, прыгающих и летающих в синих глазищах. – А теперь меня заставляют думать! Куда ни плюнь – везде бабки, везде доллары, везде бизнес. И я не хочу об этом думать, не хочу, но у меня не получается! – Она снова развернулась. Женька во все глаза смотрела на этот странный танец. Ей чувствовалось, что из Лёки потоками исходит энергия – сильная, яростная. – Я хотела джинсы? Я получила джинсы. Но это еще не всё, мелкая! Мне недостаточно такой свободы, в которой все только и делают, что ищут, где заработать и что купить. Я хочу свободу другую.

– Какую? – Сумела, наконец, вставить свой вопрос в монолог Женька. – Какая свобода тебе нужна, чудовище?

Из Лёки будто воздух выпустили. Она дернула головой, будто отгоняя непрошенную мысль, вздохнула и спрыгнула с лавочки. Затем вынула из кармана платок, тщательно вытерла все следы от своих кроссовок, и только после этого ответила.

– Я не знаю, мелкая. Пока не знаю.

Больше она ничего не говорила. Молча дошла с Женькой до порта, молча поднялась по лестнице наверх, молча проводила до общаги, и так же молча ушла.

Женя долго стояла на крыльце, провожая взглядом ссутуленную несчастную спину. Она чувствовала себя ненужной и одинокой. Наверное, Лёка ждала других слов – ведь есть же слова, способные её успокоить, утешить, объяснить, как теперь устроен мир и как теперь нужно в нем жить. Конечно, они есть, вот только одна беда – Женька сама этих слов не знала. А как бы они пригодились им обеим! Да и не только им, а всему студгородку, всему городу, всей стране, наконец. Найти бы их, и раздать всем-всем – просто так, бесплатно, безо всяких долларов. Раздать и сказать: «Живите, люди! Вот новая правда, берите её себе и делайте с ней то, что хотите!». И смотреть, как возвращаются улыбки, как оживают лица, как снова по выходным на набережную выходят семьи с детьми и воздушными шариками. Ведь права Лёка, абсолютно же права – тяжело стало жить в Таганроге. Всё изменилось, и что-то незаметно, чтобы долгожданная свобода принесла хоть немного радости. А ведь должна была – иначе какая же она свобода?

Чьи-то ладони опустились на Женькины плечи. Она вздрогнула и обернулась. Виталик. Улыбается, тянется губами, а изо рта – резкий алкогольный запах. Опять.

– Привет, мышонок.

– Привет.

Всё-таки Женька ответила на поцелуй. Наверное, у него просто был тяжелый день – кто же откажется от бокала пива после трудного дня на лекциях?

– Цырулик? – Спросила она, пряча лицо в складках не слишком свежей Виталиковой рубашки.

– Он самый. Достал, урод. Скоро, говорит, коллоквиум, готовьте доклады. Три лабы, курсач, а теперь еще и доклад. Козел.

Бедненький. Женька участливо погладила Виталика по голове, положила ладони ему на щеки и подула, охлаждая усталый лоб.

– Пойдем гулять, Витась? – Предложила ласково. – На море воздух такой сегодня, что все проблемы мигом выветрит.

– Обалдела? – Женьку аж покачнуло от грубости его голоса. – Мне к лабам надо готовиться – сказал же.

– Но я думала, это завтра…

– Она думала! – Виталик разозлился всерьез. Он оттолкнул Женьку и возмущенно уставился на неё, размахивая руками. – Я же русским языком сказал: Цырулик достал. Не понимаешь, что ли?

– Понимаю, – залепетала Женька, – я всё понимаю, только успокойся.

– А что ты меня успокаиваешь? – Не помогло. Виталик разозлился еще сильнее. – Блин, как меня всё это достало. И не делай щенячьих глаз! – Заорал он, разглядев на Женькином лице слезы. – Иди, поучись слушать, что тебе говорят.

С этими словами он с грохотом скатился по ступенькам и широкими шагами отправился в ту же сторону, где всего двадцать минут назад скрылась Лёкина спина.

Женька осталась рыдать.

Сейчас стоя под душем в сочинской гостинице Москва и упираясь руками в горячий кафель, она не плакала. Вода, стекающая по ее щекам к груди и плечам, была просто водой.

И только теперь, спустя столько лет, она поняла – наверное, тогда все и изменилось. В эти теплые дни, когда Лека начала впервые задумываться, а что же такое для нее эта самая, воспетая всеми, свобода.

Глава 21.

– Ну хорошо, допустим, Таганрог для тебя и правда столица мира, но хотя бы Италию ты любишь?