Николай Кузьмин - Огненная судьба. Повесть о Сергее Лазо

• Название: Огненная судьба. Повесть о Сергее Лазо
• Автор: Николай Кузьмин
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Николай Кузьмин известен читателю по романам «Первый горизонт», «Победитель получает все», «Приговор». В серии «Пламенные революционеры» вышли ого повести «Меч и плуг» — о Г. Котовском и «Рассвет» — о Ф. Сергееве (Артеме).

Повесть «Огненная судьба» посвящена Сергею Лазо, одному из организаторов борьбы за Советскую власть в Сибири и на Дальнем Востоке, герою гражданской войны, трагически погибшему от рук врагов революции.

---

В письме из Никольска-Уссурийского, о котором сообщил Вишлин, «сделка на хлеб» намечалась на 24 января, в крайнем случае днем позже. Срок выступления никак не устраивал подпольный областной комитет. Следовало удержать товарищей, выиграть хотя бы несколько дней. Надо выступать всем дружно, а не по частям. Но, с другой стороны, если у них там уже чуть не горит… У Ильюхова в Сучане, в 34-м пехотном полку, офицеры, прознав о готовящемся восстании, едва не сорвали все дело. Средство у них одно — забрать и запереть винтовки, оставить солдат без оружия, с голыми руками. Этого, конечно, допускать не следует, однако, если имеется хоть какая-то возможность оттянуть решительный шаг…

Ответ в Никольск Сергей Лазо сел писать сам.

«…Насчет того, что сделка на хлеб состоится 24-го или 25-го, мы со своей стороны многого сказать не можем — вам виднее. По этому поводу должны сообщить вам следующее: мы будем своевременно извещены о всяком предполагаемом продвижении японцев в сторону Никольска и передадим его немедленно вам. В случае отправления японского эшелона в Никольск мы не допустим этой отправки, либо устроив крушение, либо испортив путь. Так что возможность увеличения японских сил в Никольске со стороны Владивостока пока вас не должна тревожить. Вас также интересует вопрос о том, что должен делать сейчас владивостокский гарнизон. Мы призываем части сохранять спокойствие, не предпринимать никаких сепаратных выступлений, поддерживать тесную связь с Военревштабом и оказывать сопротивление при попытках разоружения. При данных условиях мы не считаем возможным какое бы то ни было выступление воинских частей во Владивостоке… Спешить с выступлением не в наших интересах, и если вас к этому не побудили какие-либо особые причины, то лучше выступление отложить… В понедельник выйдет четвертый номер „Коммуниста“, который мы перешлем вам. По выходе номера мы выпустим листовку по поводу текущих событий…»

Он заканчивал письмо, когда в дощатую дверь раздался условный стук. Это мог быть только связной. Военревштаб не имел помещения, важные сведения доставлялись сюда, в эту каморку, особо проверенными людьми. Появление связного в такой неурочный час означало только одно: произошло что-то из ряда вон выходящее.

Так и оказалось. Сегодня рано утром в Коммерческом училище, где располагался егерский полк, едва не вспыхнула перестрелка. Группа офицеров решила забрать у солдат винтовки и запереть их в цейхгауз. Полковой комитет воспротивился и приказал солдатам оружия не сдавать, а офицеров арестовать. Командир полка в панике бросился к коменданту Владивостокской крепости генералу Вериго. Бунт, в полку настоящий бунт!

«Вот оно, — первое, что подумал Сергей. Холодок острой опасности коснулся сердца. — Что им стоит теперь обратиться за помощью к японцам? Но какие молодцы егеря: оружия не сдали, а до столкновения не допустили. Дисциплина — великая вещь!»

— Что комендант крепости? — спросил Лазо. — Какие-нибудь меры принял?

Генерал Вериго, узнав о бунте солдат, послал егерям ультиматум: не позднее десяти часов вечера восстановить у себя надлежащий порядок.

«Так… Десять вечера… Время еще есть. Лишь бы солдат не спровоцировали на выступление. А ну случайно выстрелит чья-нибудь винтовка?..»

— Резолюция егерями вынесена? Послана?

Этого связной не знал.

— Подождите немного. Сейчас будет ответ.

Приготовив лист бумаги, Сергей задумался. Бунт в полку — достаточный повод, чтобы японцы применили вооруженную силу. Но для этого к ним должны обратиться за помощью. Неужели снова, как с авантюристом Гайдой? Может быть, генералу Розанову станет совестно соваться к японцам с каждой мелочью? Ему же нужно доказать, что, несмотря на брожение в гарнизоне, он все еще хозяин положения в городе. Генерал Оой при всем своем крохотном росте умеет взглянуть на просителя с непередаваемым превосходством! Нет, с таким пустяком, как бунт солдат в одном из батальонов, Розанов непременно должен справиться сам. Это его последняя возможность восстановить свою шаткую репутацию в глазах японцев… Сергей Георгиевич бросил взгляд на часы.

Именно сейчас, в эти минуты, где-то спешно совещаются. Генерал Вериго, конечно, тут же поехал к генералу Розанову. Конечно, надеются справиться своими силами. Если разобраться, прямого бунта нет, всего лишь неподчинение приказу… Любопытно, чей это был приказ: отобрать оружие?

Именем Военревштаба полковому комитету егерей приказывалось не теряя ни минуты вынести резолюцию о том, что солдаты признают законной властью в Приморье не атамана Семенова и не генерала Розанова, а областную земскую управу. Резолюция должна быть немедленно послана председателю управы Медведеву (угол Светланской и Алеутской), чтобы он содержание резолюции сообщил представителям «союзников». В дальнейшем егерям предлагалось не предпринимать активных действий и занимать чисто оборонительную позицию.

«Медведев, Медведев… Сообразит, конечно, какой пороховой момент, и примется тянуть, волынить, выторговывать уступки. Старый заслуженный эсер, к большевикам у него непримиримое отношение. Столько лет стычек, самой откровенной вражды! Уж он не упустит возможности посчитаться за прежние поражения.

Переговоры с председателем земской управы лучше всего поручить Роману Цейтлину, человеку мягкому, обходительному, с дипломатической жилкой. У него поразительная способность выслушивать все, что бы ни говорилось, с тихой, вежливой улыбкой, сохраняя ровную доброжелательность. Медведеву его не сломить, не переговорить. Распетушится на первых порах и быстро выдохнется. Тут его Роман и дожмет…»

Поручение Военревштаба изумило Цейтлина.

— Сергей Георгиевич, но не такой же уж дурак Медведев! Старый зубр, на политике все зубы съел. Думаете, он не понимает, что попадает между молотом и наковальней? С одной стороны — японцы, с другой — мы. Ему сейчас выгоднее отсидеться в стороне. Двое дерутся, третий не лезь!

— Хватит, посидел! — отрезал Лазо. — Бейте на патриотизм. Розанов — бандит, он это знает лучше нас. Японцы — оголтелые враги России. За что же он боролся до седых волос? Припомните ему все лозунги: Россия, родина, народ. Управе вручается власть в крае. Когда он еще этого дождется?

Цейтлин поежился.

— Власть-то уж больно… того… ненастоящая.

— Убедите его, что все воинские части признают только власть земской управы. У него на руках уже должны быть обращения полковых комитетов. И он получит еще! Насчет этого уже отданы указания. А раз так, то управу вынуждены признать и «союзники».

— Ну, если только так…

— Теперь — самое главное. Как только Медведев согласится, пусть немедленно — слышите? немедленно, связывается с консулами. Егеря не хотят подчиняться только генералу Розанову, они целиком и полностью за власть управы. Медведев обязан взять их под защиту. И вообще ему следует держать с консульским корпусом постоянную связь. Японцев надо поставить перед лицом всего мира. Кстати, пока вы будете уламывать Медведева, я сяду и набросаю обращение к консулам. Что бы ни происходило у нас в городе — это наше сугубо внутреннее дело. Вмешаться, как вы понимаете, могут только японцы. Так вот пусть «союзники» и придерживают их. Все-таки с ними японцы еще вынуждены считаться…

Разговор с Цейтлиным занял совсем немного времени, но, вернувшись домой, в свою каморку, Сергей Лазо застал нескольких связных и у каждого — экстренное сообщение.

«Какое все-таки неудобство, что нет помещения для штаба! Необходим и телефон… Когда мы сможем наконец работать и не думать об опасности? Столько времени теряется напрасно!»

Из Спасска сообщали, что в городе произошло настоящее сражение. Отряд партизан напал на колчаковский гарнизон. Борисов, командир партизан, разбил отряд на четыре группы. Первая группа, незаметно просочившись в город, перерезала телеграфные провода, другая напала на караульное помещение, третья блокировала японский бронепоезд, чтобы он не пришел на помощь колчаковцам. Сам Борисов возглавил атаку на казармы солдат. Бой вышел коротким, солдат удалось разоружить. Захвачены трофеи: 700 винтовок и 600 ручных гранат, пулемет «максим», много патронов. Японцы, услышав стрельбу, всполошились, но их удалось убедить, что вмешиваться не нужно.

Возле станции Шкотово 2-я рота Дальневосточного полка напала на белогвардейский бронепоезд «Единение России». Команда сухопутного броненосца не оказала ни малейшего сопротивления. Бронепоезду присвоили новое название: «Освободитель». Стальная крепость на колесах под красным флагом двинулась на станцию Угольная, откуда начиналась Сучанская ветка железной дороги.

Вокруг Владивостока бушевало настоящее половодье народной войны. В Никольске-Уссурийском солдаты гарнизона объединились с партизанами и с красными знаменами вступили в город. Без единого выстрела был занят Иман. Сложили оружие белогвардейские гарнизоны в Гродеково, Раздольном, Черниговке.