Сборник Сборник - Никогда не забудем

• Название: Никогда не забудем
• Автор: Сборник Сборник
• Издательство: Юнацтва
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Рассказы белорусских детей о днях Великой Отечественной войны.

Работа по созданию этой книги началась вскоре после войны. 3 апреля 1946 года в газете «Пiянер Беларусi» было напечатано письмо пионеров 37-й минской школы, в котором они обратились ко всем школьникам республики с предложением написать коллективную книгу об участии белорусских детей в Великой Отечественной войне. За два года было собрано около 400 рассказов. Часть из них и вошла в книгу, которая впервые увидела свет на белорусском языке в 1948 году.

Для младшего школьного возраста.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Корова стояла возле хлева, доедала капустные листья и в страхе косилась на немцев. Когда они стали подходить ближе, она заметалась на привязи. Два солдата подскочили к ней и схватили за рога. Толстяк с автоматом размотал вожжи, сделал петлю и набросил на рога. Мать подбежала к немцам.

— Паночки, что вы делаете? У меня малые дети, — стала упрашивать она.

Но ее никто не слушал. Высокий толкнул ее в грудь, и она еле устояла на ногах. Пошатываясь, она подошла к колоде, в которой торчал топор, оперлась на него рукой и тяжело вздохнула. Потом глянула на корову и заплакала. Затянув петлю на рогах у нашей Буренки, немец намотал вожжи на руку и рванул. Корова ни с места. Тогда он повернулся к ней, уперся ногами в землю и стал тянуть изо всей силы. Остальные принялись лупить ее ногами в живот. Но и это не помогло: корова переставила задние ноги, но с места не двинулась.

Вдруг мама выхватила из колоды топор и с размаху ударила толстяка обухом по затылку. Тот осел, как подкошенный, и выпустил из рук вожжи. Корова рванулась назад. Мама перешагнула лежащего и с поднятым топором бросилась к долговязому. В этот миг грузный немец с кнутом выхватил у другого карабин и ударил маму прикладом по голове. Мама ойкнула и опустилась на землю. Немец наклонился к ней, поглядел и сказал:

— Капут!

Все это произошло в одно мгновение. Я стоял, как оглушенный, и не знал, что мне делать.

Немцы застрелили корову, взвалили на подводу, рядом с ней положили толстяка и поехали. Только тут я пришел в себя, бросился к маме, стал тормошить ее за плечи. Она была мертвая. Я закричал не своим голосом…

Назавтра маму похоронили. Я, сестра и братик перешли жить к деду. Дед часто ходил з лес. Что он там делал, мне было невдомек. Однажды он вернулся задумчивый. В клети лежало несколько старых бочек. Он долго передвигал их с места на место, пробовал дно молотком, что-то бормотал себе в бороду.

— Зачем вы их сортируете, дедушка? — спросил я.

— А ты чего суешь нос куда не нужно? — обрезал меня дед. — Неужто без тебя не обойдется?

Потом он вынес большущую бочку, поставил ее на двуколку и крепко привязал веревкой. Внутрь положил охапку сена, а на него — топор, лопату, пилу и несколько досок. Потом выкатил бочку в сад.

После ужина дед глянул в окно и вышел из хаты. Выполнив кое-какие поручения, полученные от бабки, я выбежал во двор. Дед сидел на крыльце и курил. Он поманил меня пальцем. Я подошел.

— Пойдешь со мной, внучек, — шепотом сказал он. — А теперь иди обуйся и оденься.

— Я босиком…

— Делай, что тебе велят. Мы пойдем в лес, — буркнул дед и пыхнул трубкой.

— А зачем нам эта бочка? — спросил я по дороге.

— Увидишь. А пока помалкивай. Вот и лес.

Мы пошли по неширокой извилистой тропинке. Только что показавшийся месяц освещал нам путь. Пройдя с полкилометра или немного больше, мы свернули направо, двинулись вдоль просеки и наконец остановились около свежего выворотня. Дед достал из бочки лопату и начал копать яму под самым деревом. Работал он быстро, ловко. Все это заинтересовало меня, но я ни о чем не расспрашивал. Когда яма была готова, дед опустил в нее бочку и, не говоря ни слова, подался в молодой ельник. Вернулся он со станковым пулеметом. Мы положили его в бочку стволом вниз. Он пришелся точно по размеру бочки.

— А теперь пойдем вместе, — сказал дед и двинулся в ельник. Я пошел за ним.

В самой гуще дед стал разгребать кочку. Я присел с другой стороны, наблюдая за ним. Вдруг вижу, что это вовсе не кочка, а целая груда оружия, сверху прикрытая мхом. Я дотронулся рукой до оружия. Оно было густо смазано каким-то липким жиром. Четыре автомата, связанных по два, дед подал мне. Сам взял больше. Мы принесли оружие к выворотню и сложили в бочку. Потом пошли снова. Когда перетаскали все оружие, дед достал из-под выворотня мешочек и положил его сверху. Я пощупал: в мешочке были патроны.

Дед закрыл бочку досками и сверху присыпал землей.

— Ну, внучек, теперь тебе, я думаю, все понятно? — спросил он у меня.

— Все. Только я хочу спросить…

— Что?

— Куда мне перепрятать свое оружие?

— Какое оружие? — уставился на меня дед.

Я тут же рассказал ему, как при отступлении наших подобрал в кустах ручной пулемет Дегтярева, автомат, две винтовки и ракетницу.

— Где ты их спрятал?

— В нашем улье, на елке.

— А как ты их встащил туда?

— Нашел длинный кусок обыкновенного провода. На один конец цеплял оружие, а другим обвязывался сам. Влезу на дерево, перекину провод через сук и тащу…

Дед улыбнулся.

— Хитер ты, жевжик, хоть и мал еще. Но сначала покончим с этим делом, а потом пойдем к улью, — сказал он и взял в руки пилу.

Мы перепилили выворотень возле самого пня. Ствол дерева опустился на землю, а пень выпрямился и стал на прежнее место, прикрыв собою закопанную бочку. Потом мы отпилили от ствола изрядный кусок, вроде для каких-то хозяйственных нужд, и отнесли его в сторону. Теперь никому и в голову не могло прийти, что под пнем спрятано наше сокровище.

Дед положил в двуколку свой инструмент, оружие, которому не хватило места в бочке, и мы направились к улью.

— Лучшего тайника и не придумать, — сказал дед.

Мы отыскали улей, встащили наверх оружие. Чтобы не бросалось в глаза, оставили улей открытым.

— Вроде и немного работы, а всю ночь провозились, — проговорил дед, утирая рукавом лоб. Потом подошел ко мне вплотную и серьезно сказал: — А теперь молчок. Ты нигде не был и ничего не видел. И товарищам не хвались. Понял? Оружие нам понадобится попозже.

Я дал слово, что никому ничего не скажу.

Начинало светать, когда мы вернулись домой.

Из нашей деревни Присно три человека пошли служить в полицию. В числе их был и наш сосед, сын бывшего кулака, Платонов. Вместе с немцами и полицаями он заходил к нам, требовал у деда меду и яблок. Он, должно быть, что-то пронюхал и добивался, чтобы дед отдал оружие.

— Я стар, оружие мне ни к чему, — всегда отвечал дед и вступал в перебранку с полицаями.

— Знаем мы таких стариков! — с угрозой говорил Платонов.

Полицаи начинали делать обыск. Они переворачивали всю хату вверх дном. Рылись в мамином и бабушкином сундуках, ломали мебель, но ничего не могли найти. Что приглянется из вещей — забирали.

Зимой разнеслись слухи, что в лесах появились партизаны. Про них говорилось много необыкновенного и таинственного.

Я внимательно прислушивался к этим разговорам. Очень хотелось увидеть партизан, да все не выходило. На вопрос, какие они, дед неизменно отвечал:

— Не знаю, сам не видел.

По ночам к нам стали заглядывать незнакомые люди. Дед о чем-то шептался с ними, и они быстро исчезали, Я не придавал этому значения. Мало ли теперь ходит по свету бездомных людей. Один просится переночевать, другого накорми…

Ближе к весне ночные посещения стали чаще. Люди заходили в хату. Дед вставал с постели, обувался, одевался и вместе с ними куда-то надолго исчезал. Света он обычно не зажигал, и разглядеть, что это были за люди, мне не удавалось.

Позже я узнал, что это были партизаны.

Однажды утром к нам пришли полицаи и стали проверять документы. Дед ушел из дому ночью и еще не возвращался.

— А где твой старик? — спросил у бабушки один полицай.

— Пошел проверять петли на зайцев, — ответила она. — Охоту с ружьем запретили, так он какие-то петли придумал.

— Знаем мы его петли! — заорал Платонов. — Петли ночью не проверяют.

Они снова все перевернули, повытряхивали сено из матрасов, разбили прикладами шкаф, ломом взорвали пол. Мы сидели на печи и плакали; испуганная бабушка прижалась к трубе и молчала. Когда полицаи выходили, они бросила им вслед:

— Стены еще целы! Как это вы их оставили?

— Еще доберемся и до тебя и до твоих стен, — прошипел Платонов.

В конце деревни полицаи встретили деда. В руках у него, и правда, были проволочные петли, но шел он не из лесу, а по дороге, что вела в Могилев. Его привели в хату и долго били. Он потихоньку стонал и не говорил ни слова.

— Докуда ты будешь молчать, старый выродок? Чего ходил под Могилев? — допытывался Платонов.

— Сами вы выродки, а не я, — тихо отозвался дед.

Второй полицай наотмашь ударил его. Дед упал на лежавший посреди хаты шкаф. Подбежала бабушка. Полицай оттолкнул ее, и она повалилась на пол. Платонов подбежал к деду и сильно рванул его за бороду. Дед сполз на пол, оперся на шкаф спиной и сел.

— Ну, большевистский прихвостень, скажешь, где был? — заревел Платонов.

— Мне нечего вам сказать, — простонал дед.

Платонов ударил его сапогом в грудь. Дед упал ничком и скорчился. Голова его склонилась набок. Платонов глянул на печь. Я, Коля и Нина плотнее прижались к трубе. Платонов снял с плеча автомат и дал очередь по деду. Потом перевел дуло на бабушку. Она как сидела, так и упала на спину.