Луис Бегли - О Шмидте

• Название: О Шмидте
• Автор: Луис Бегли
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 5-699-09101-7

С тех пор, как умерла жена Шмидта, не прошло и полугода, и вот их единственная дочь пришла сказать, что выходит замуж. И упорядоченная жизнь пожилого преуспевающего юриста катится под откос: его вынуждают раньше срока уйти на пенсию; выбор Шарлотты он не одобряет, но даже самому себе он не в силах признаться, почему; его преследует зловещий бродяга, подозрительно похожий на него самого… Обеспеченная старость безоблачна далеко не всегда, однако неожиданная страсть на склоне лет может подарить крохотный лучик надежды.

По мотивам этой книги американского писателя Луиса Бегли (р. 1933) режиссер Александр Пэйн в 2002 году снял одноименный фильм с Джеком Николсоном и Кэти Бейтс в главных ролях. Меланхолическая одиссея «О Шмидте» — впервые на русском языке.

---

Ловко ты разобрался с моими проблемами! Да я только и делал в жизни, что работал на «Вуда и Кинга». Я — неходовой товар! Меня нельзя снова выставить на витрину. И о фондах я думал. Но даже если какое маленькое безобидное предприятие и захочет меня взять, не думаю, что я соглашусь. Во-первых, это элементарно невыгодно: зарплата даже не покроет того, во что мне обойдется переезд обратно в город и поиск этой работы. И к тому же я никогда терпеть не мог благотворительные организации и тот тип людей, который там заправляет. Настоящий ад, вот что. Находишь деньги, отделяешь солидную часть на зарплаты и накладные расходы и тут же начинаешь придумывать «программу», на которую можно потратить то, что осталось. А потом все сначала! Челюсти сводит от тоски!

Увидев, как помрачнел румяный Блэкмен, Шмидт поспешил добавить:

Я не говорю, что все некоммерческие учреждения таковы! Конечно, нет. Например, тот дом для актеров с болезнью Альцгеймера, который ты поддерживаешь, — нужное дело, да и не всех президентов благотворительных фондов я не могу терпеть, а только большинство из них. А суть моей проблемы проста: как я сказал, я никому не нужен. Ни своей старой фирме, ни фондам, ни попечительским советам: данные неподходящие — я ведь никогда не занимался никакой общественной деятельностью.

Ах, Шмидти, одного тебе не хватает — правильной позиции!

Да уж ты поверь. Я как пассажир автобуса, который пошел пописать, а вернувшись, обнаружил, что его место занято и во всем автобусе ни одного свободного места нет. Что делать? Выходить? Но если это единственный рейс и автобусов больше не будет? Лучше уж доехать, болтаясь дурак дураком на поручне. Что мне от того, что я буду глупо выглядеть?

Глупо было выходить пописать в тот момент, когда твой друг Дефоррест устраивал себе избрание в президенты компании. Этого мне никогда не понять. Не ты ли говорил мне, что это кресло с тем же успехом могло достаться тебе? Нужно было только сказать, что ты этого хочешь. И сейчас ты бы всем заправлял, и это ты спрашивал бы остальных, нужны ли они своим клиентам или вообще кому-нибудь!

Шмидт посолил картошку. Он деликатно брал ломтики кончиками пальцев, будто собираясь оставить на тарелке. А что, совсем неплохи! К черту диету — он съест картошку без остатка! Ради чего он отказывает себе в лишней капле жира? Память Гила Блэкмена не только восхищает, но иногда и раздражает. Вы не видитесь несколько месяцев, и вот он продолжает разговор точно с того места, где вы закончили в последний раз, заговаривает о вещах, которые ты хотел бы забыть и больше никогда ни с кем не обсуждать.

Да, так все и было. Дефоррест хотел занять место президента. Больше, чем я. По правде говоря, я даже не знаю, были у меня причины хотеть этого или нет. Наверное, я просто хотел убедиться, что гожусь, а этого мало.

А Дефоррест?

Ну он много лет мечтал стать президентом, иногда это выглядело просто по-детски. А кроме того, он уже подустал от юридической практики. Это случается с очень многими юристами, но меня миновало. Так что по всему выходило быть президентом Джеку, а не мне. У него было много идей по поводу компании — целый манифест. А у меня не было, я бы, наверное, постарался оставить все как есть, и только.

Ну и что тут плохого? Тебе нравилось, как поставлено дело, и доход у тебя был достаточный. Не жалеешь, что оказался таким сговорчивым?

Нисколько. Дефоррест полез бы в драку и, глядишь, победил бы. Это дорого обошлось бы мне и навредило бы фирме. И уйти бы мне пришлось все равно — тогда же. И я оказался бы там, где сейчас и есть.

Другого ответа у Шмидта не было. Какой смысл признаваться в том, что отступился он только потому, что Джек Дефоррест доконал его своими беспрестанными увещеваниями и разглагольствованиями о том, что каждый получит то, что ему нужно: Шмидти, ты хочешь совершенствоваться в практике, значит, этим тебе и стоит заниматься, а административные заботы оставь мне, ты ведь этого не любишь! Этакий неофициальный всех устраивающий дуумвират. Но на деле из этого ничего не вышло — Джек ничем не хотел делиться. На другое же утро Шмидт оказался не у дел, и ни один человек в фирме не мог не заметить, что с ним вышло неладно: Шмидт остался кем был, при своих старых клиентах и усыхающей практике, чтобы такие, как Райкер, травили его.

Шмидт улыбнулся Гилу и вылил себе в стакан половину оставшегося в бутылке вина.

Давай закончим на этой радостной ноте. Как там твои сиятельные барышни?

А, все так же пропадают почем зря на своей бесперспективной журнальной работе — не хотят становиться взрослыми. У Лайзы нет парня, и она от этого сходит с ума. А у Нины — новый, который даже на себя не зарабатывает и никогда не будет. Сейчас он переставляет себе голос — с баритона на тенор, — потому что считает, что больше похож на тенора. С преподавателем-албанцем! А отец у него — православный священник в Скрэнтоне. Хотел бы я послушать, каков его святоотческий голос! Лайза с Ниной никак не бросят играть в куклы, наверное, мы накупили им слишком много игрушечной посудки.

А дочка Элейн?

Шмидт забыл ее имя. С Гилом подобного никогда не случалось.

Лилли. Милашка Лилли. Все такая же — безобидное глупенькое дитя. Я бы хотел, чтобы она больше времени проводила у отца. Чтобы мы с Элейн могли свободно ездить. Ведь у него все подружки практически ее ровесницы! Я говорю Элейн, что это папа со встроенным детским садом, наверное, такому удобно воспитывать дочь. Но Элейн думает иначе. Почему мы с тобой все время носимся с нашими детьми, как две наседки?

Потому что мы их любим.

Нет, здесь дело в чувстве вины. Мне-то есть в чем повиниться: своих дочерей и их мать я бросил, ушел жить с глупой Лилли и ее мамой и так и не стал взрослым человеком, отцом взрослых дочерей. Но ты? Вы с бедняжкой Мэри жили душа в душу, и теперь ты, по крайней мере, получил награду, которой заслуживал — прекрасную, умную и абсолютно преуспевающую дочь. Что у нее новенького?

В прошлый уик-энд объявила, что выходит замуж. Ничего неожиданного — за Джона Райкера.

Ну и здорово! И самое время! У тебя снова будет семья. И это вот мне пришлось тянуть из тебя клещами!

Я хотел тебе сказать, но мы же стали копаться в моих несчастьях.

Такая удача! У них обоих серьезная взрослая работа, и они решили пожениться, а не играть в дом. Да, я ошибся, тебе не нужно искать работу, она у тебя уже есть! Ты будешь незаменимой нянькой! Думаю, Мэри предвидела это. Должно быть, для нее это были счастливые мысли. Элейн тебе позвонит. Она будет в восторге! И будет немного завидовать!

На самом деле я не знаю, догадывалась ли Мэри. Больше похоже, что они это решили уже после. И если хочешь знать, меня эта новость не порадовала. Мы поссорились — без ругани, но в пух и прах, и я не знаю, как с этим быть.

А ну-ка, расскажи мне все!

Гордый и склонный, как и Гил, к сухому изложению фактов Шмидт нипочем не заставил бы себя сказать, что жалеет о былой дружбе с Гилом, или признаться, что вот только сейчас был момент, когда он ждал от Гила какого-то делового предложения. Но все остальное было в порядке вещей: один сообщник признается другому. И потому в разговорах они не сдерживались. Например, Шмидт рассказал Гилу про Коринн. А Гил, только что приобщившийся к миру богатых и знаменитых, именно к Шмидту пришел с просьбой заняться разводом: Я должен уйти от Энн, я хочу быть счастливым, но вместо того я самый жалкий человек, — несмотря на то, что Шмидт был шафером на свадьбе Гила и Энн и не занимался разводами, он взялся за дело с таким рвением, будто речь шла о его собственных деньгах и его детях, и добился полного успеха, так что ничуть не удивлялся, что Энн после этого перестала разговаривать и с ним, и с Мэри.

Шмидт хотел поделиться с Гилом, но не собирался говорить ему всего, например, что у него не остается денег. Он рассказал Гилу, что дом, по сути, принадлежит не ему, что он не сможет, когда Шарлотта с Джоном поженятся, жить с ними по их правилам, что они пытались заставить его выказывать восторг, хотя это выше его сил; рассказал и о праздничном обеде с родителями Райкера, который должен превратиться в крещение огнем.

А ты уже сказал Шарлотте, что съезжаешь и отдаешь ей дом?

Нет. По телефону все рассказать у меня не получится, а если я не смогу вполне объяснить свои мотивы, боюсь, Шарлотта увидит в моем намерении импульсивное проявление враждебности. Она не обойдется без моих денег, и об этом я тоже намерен с ней поговорить. Я не хочу, чтобы она отказалась от них.

Думаю, как бы ты ни объяснялся, раз ты не хочешь жить с ними под одной крышей, для нее это все равно враждебность. Может, тебе стоит поуспокоиться и просто определить какие-то правила для тех дней, когда они будут приезжать? В конце концов, они же бывают только на уик-энд, да и то если погода хорошая. Не думаю, что они будут торчать тут с тобой все выходные.