Вячеслав Назаров - Вечные паруса

• Название: Вечные паруса
• Автор: Вячеслав Назаров
• Жанр: Научная Фантастика

Стихи Вячеслава Назарова хорошо известны читателям. Он автор книг "Сирень под солнцем", "Соната", "Формула радости", участник поэтических сборников, вышедших в Москве, Кемерово, Иркутске, лауреат премии имени Красноярского комсомола.

"Вечные паруса" — первая прозаическая книга поэта. И вряд ли можно считать случайностью то, что В. Назарова привлек жанр фантастики. Напряженная публицистичность, философский анализ, стремление не только увидеть и описать, но и осмыслить событие в "связи времен", отличали его поэтическую работу. Эти же черты присущи и четырем повестям, входящим в книгу "Вечные паруса".

Не все в книге бесспорно. Не хочется, к примеру, верить, что человечество, освоив космос, исследовав планеты Солнечной системы, построив города на Марсе и Венере, получив ключ к сверхсветовым скоростям и возможность контакта с иным разумом, останется разделенным на два лагеря мир социализма и мир капитализма. Но ведь задача состоит в том, чтобы осветить настоящее светом будущего.

Герои книги В. Назарова живут и работают так же, как наши современники — неистово и упоенно — и поэтому никогда не состарятся и не поблекнут вечные паруса — символ мятежа и исканий, неистребимой доброты и вечной человеческой неудовлетворенности сделанным — то, что зовется прогрессом.

---

— Храм — хмыкнул Роберт. — Сила… Вся эта сила передохла через час после хорошенькой дозы этой… как ее… ну, после этой русской сыворотки. И папаша остался на мели со всеми своим загробным романтизмом. Только вот эти черти и остались…

— Мистер Роберт, мистер Дуайт, мы пришли.

Этот коридор ничем не отличался от других. Десятиметровый параллелепипед синего света, женщина, стоящая у стены, "полтора Смита" напротив, и два черных телохранителя по обеим сторонам.

А на стене — очередная химера. Что-то искаженное до неузнаваемости.

Эти три фигуры, оплетенные змеями…

"Лаокоон"…

Древний миф Эллады…

До сих пор в Ватикане стоит он, в свой последний миг превращенный в мрамор родосскими ваятелями — прорицатель, восставший против воли богов, и бесконечно его предсмертное усилие, которым пытается он сорвать змеиные кольца с безвинно гибнущих сыновей.

Но настенная фреска не повторяла скульптуру. Что-то сместилось в ее композиции. Безвестный художник намеренными, едва заметными отклонениями нарушил гармонию — из подобия выросло отрицание.

Не осталось мощи в порыве Лаокоона: напряжение борьбы превратилось в бессильную судорогу смерти. Не боль и не страдание духа, побежденного, но не покорившегося, жило на лице: животный ужас исказил черты. Уже не борец погибал на фреске — в могучих змеиных кольцах корчилась жалкая жертва, недостойная жалости.

А змеи были прекрасны. Изгибы их черных полированных тел, грация всепобеждающей силы, торжество беспощадного рока над жалкой жизнью человеческой — с какой мстительной страстностью, патологической достоверностью было выписано все это.

И последняя мрачная шутка — у победившей змеи было человеческое лицо, и оно было очень схоже с лицом Дуайта.

— Великолепно, — промолвил Роберт, разглядывая фреску. — Впечатляет. Особенно портрет папаши. Очень похож. Правда, Айк?

Дуайт промолчал. Он снова был бесстрастен и сух. Женщина подошла к стене, коснулась каких-то видимых только ей выступов. Глаза человеко-змеи засветились.

— Мистер Солсбери, мы пришли.

— Вижу, — гулко прогремел под сводами голос. — Вы свободны, Джой. Мне надо побеседовать с дорогими гостями наедине. Кстати, эта два черных молодых человека свободны тоже…

— Позвольте! — Дуайт протестующе поднял руку.

— Это условие, мистер Дуайт. В зону по вашему же приказу вход посторонним воспрещен.

— Но это же… — начал Роберт.

— Я знаю, мистер Роберт. Это и есть посторонние. К тому же здесь нет никого, кроме меня, и вам, следовательно, ничего не угрожает.

В последних словах сквозила уже открытая насмешка, и Дуайт хмуро кивнул охранникам.

Световой параллелепипед раздвоился — половина осталась на месте, с Робертом и Дуайтом в центре, а вторая бесшумно заскользила в глубь коридора за молчаливыми телохранителями и Джой, и погасла за поворотом.

Они остались одни, наедине с мрачной картиной, лицом к лицу с издевательски живым подобием покойного Смита-старшего.

— Прошу в лифт.

Оба невольно вздрогнули, потому что голос прозвучал за спиной.

Вместо замшелой каменной кладки там теперь зиял вход в полуосвещенную кабину.

В кабине никого не было.

Створки захлопнулись, и лифт заскользил вниз, через несколько секунд замер, потом пополз куда-то вправо.

— Мне это не нравится, — сообщил Роберт.

— Мне тоже.

Лифт совершил еще несколько странных перемещений в пространстве, прежде чем створки его бесшумно раскрылись.

Это был полукабинет, полулаборатория со сводчатым готическом потолком, с высокими стилизованными под средневековье книжными стеллажами, причудливо перемещающимися с лабораторными витринами, стойками с химической посудой, какими-то аппаратами и приборами.

В комнате горели только две неярких лампы: одна — слева, над дверью с желто-красным кружком "Осторожно, радиация", вторая — в глубине, на громоздком письменном столе.

У стола стоял человек в белом халате, накинутом на плечи. Он стоял, опустив голову, и лицо его скрывала тень от абажура.

— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста.

Здесь, не искаженный радиоволнами, голос звучал еще более молодо. Роберт сделал шаг вперед, но Дуайт остался у стены.

— Я не буду больше томить вас загадками, господа. Честное слово, меньше всего мне хотелось вас дурачить. Дело в том…

Человек помолчал, левая рука его рассеянно листала бумаги на столе.

— Мистер Роберт, вы помните Чарли Солсбери таким, каким был он пятнадцать лет назад, — когда он поступил к вам на работу?

Роберт не ответил, и человек за столом продолжал:

— Ему было сорок пять, но он был еще чертовски крепкий парень, не правда ли? Он здорово сдал за эти годы, но окончательно доконала его бомба — он принял на себя удар, который предназначался вам, мистер Роберт, и предназначался, кажется, вполне заслуженно, не так ли?

— Короче, доктор, — подал голос от стены Дуайт.

— Короче? Ну, что ж…

Человек поднял голову, и свет настольной лампы упал ему на лицо.

Дуайт выхватил пистолет раньше, чем Роберт успел перевести дух.

— Не имеет смысла идти дальше, — сказала Джой приостановившись. Можно подняться в комнату, где вы можете подождать мистера Роберта и мистера Дуайта. Там вам будет удобно.

Телохранителям было не по себе. Их смущала спокойная властность молодой женщины, явная встревоженность хозяев, необычность этого черного коридора без входа и выхода.

Инстинктивное чувство опасности заставляло их держаться настороже.

— А как боссы найдут нас?

— Через меня, разумеется. Когда все кончится, я вас провожу.

— Где вы будете?

— У меня дела. Но я приду сразу, как все кончится.

Головы телохранителей были отлично натренированы для смертельного удара в живот, но не больше. Сейчас бить было некого, приказов не было, и старший махнул рукой.

— Делайте, как знаете, мисс. Мы привыкли выполнять. Думать не наше дело.

Джой положила ладонь на стену, и большая каменная глыба сдвинулась, открыв кабину лифта.

— Как в цирке — прищелкнул языком младший.

— Техника, — констатировал старший.

Лифт поднял их в маленькую комнатку, посреди которой стоял стол, такой же, как в холле, несколько кресел, мягкая тахта у стены и какие-то шкафы со множеством отделений. Джой откинула полог, за которым оказались полуразобранный пульт и большой, в полстены, экран.

— Здесь была раньше служба подсматривания, — сказала Джой. — Ну, а теперь можно включить телепрограмму.

— Не надо, мисс. Нот если бы промочить горло — это другое дело…

— О господи, как я сразу не догадалась. Извините. Вам виски?

— Сойдет и виски.

Бутылка выскочила из стола, и охранники сразу повеселели.

— Ну, я вас покидаю. Если не хватит — вот здесь наборная карточка. Я думаю, вы справитесь.

Дверь за Джой захлопнулась с легким металлическим щелчком.

Младший подошел к двери, толкнул.

— Закрыто. Если мы попались — то попались.

— Отсюда и с открытыми дверями не выберешься.

Младший, обходя комнату, обнаружил за пультом еще одну дверь.

— Боб, а тут, оказывается, есть все, что надо.

— Ну и отлично.

— Но, вообще-то, здесь мрачновато. Как в гробу.

— В гробу не бывает виски. Садись.

Младший захохотал, хлопнул старшего по спине.

— Ты прав, старина. Есть что пить, есть куда лить — что еще надо простым парням, вроде нас? Хватим, Боб!

— Хватим, Сэм.

Телохранители сняли пиджаки, отстегнули лучеметы, кряхтя, стащили плотные негнущиеся кольчуги с эластичными бронепрокладками и побросали всю свою тяжелую сбрую на тахту.

Виски светилось в бутылке золотистым солнечным светом, и уже после первой рюмки им стало уютно и тепло.

Однако человек за столом никак не реагировал на наведенное дуло пистолета.

— Успокойтесь, мистер Дуайт. У вас просто плохая зрительная память. Посмотрите внимательнее.

Он усилил свет лампы и продолжал глядеть на Смитов грустно и слегка иронически.

На вид ему было лет сорок, и легкая седина на висках, как ни странно, не старила, а наоборот, молодила его — может быть, потому, что резче подчеркивала матовый, без единой морщины, высокий лоб и живые глаза.

Он улыбнулся, и сверкнули в улыбке крепкие белые зубы.

— Черт подери, Солсбери, что с тобой? Где твои шрамы, очки… и все остальное? Ведь у тебя…

— У меня была сожжена половина лица, выбиты все зубы вместе с изрядным куском нижней челюсти, катаракта от ожога, которую, правда, удачно оперировали, но тем не менее без очков я не видел дальше своего собственного носа, не так ли?

— Клянусь дьяволом, совершенно верно!

Дуайт убрал пистолет и подошел поближе.