Георгий Чернявский - Лев Троцкий

• Название: Лев Троцкий
• Автор: Георгий Чернявский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03369-6

О Льве Троцком, вечном бунтаре, одержимом идеей мировой революции, неистовом враге Сталина, фанатичном строителе новой Вавилонской башни — Коммунистического интернационала, существует огромная литература, но всего двух цветов — черного или белого. Георгий Чернявский, профессор, доктор исторических наук, впервые предпринял попытку объективного жизнеописания этой мятежной фигуры: от юношеских марксистских колебаний, митингующей молодости, ссылок и побегов, зарубежной революционной выучки среди анархистов, меньшевиков и большевиков — до второго после Ленина вождя молодого пролетарского государства, жесткого наркомвоенмора, яростного дискутера, высланного из страны оппозиционера, скитальца по странам и континентам, погибшего в Мексике от руки агента своего главного врага. В книге Троцкий представлен в многокрасочной палитре. Борец-практик и кабинетный теоретик, нежный муж и герой всевозможных любовных афер, деспот и человек безоглядных страстей, щеголь и гневный обличитель буржуазных уютов, но всегда, по его словам, — большевик-ленинец. Лев Троцкий, полагает автор, остался в истории последним великим коммунистом-утопистом. Книга содержит много новых, неизвестных материалов из архивных фондов России, Украины, США, Мексики и других стран.

---

Выходила газета недолго. 2 декабря она была закрыта властями предержащими. Сравнивая ее с большевистской газетой «Новая жизнь», Троцкий считал последнюю «сероватой», тогда как его газета «пользовалась гигантским успехом». Большевик Лев Борисович Каменев (ставший, кстати, супругом младшей сестры Льва Ольги) рассказывал ему позже, что как-то наблюдал продажу свежих газет. Покупатели требовали прежде всего газету «Начало». Каменев признавался: «…Я с досадой сказал себе: да, они в «Начале» пишут лучше, чем мы».[176]

Троцкий, наконец, сотрудничал в «Известиях», которые 17 октября начал публиковать Петербургский совет. Первый номер был издан небольшим тиражом в частной типографии. Но начиная со второго номера газета печаталась путем набегов на типографии крупных газет «Сын Отечества», «Наша жизнь», «Биржевые ведомости» и др. В ночь на 18 октября представители Совета явились в типографию «Сына Отечества», где заставили наборщиков отпечатать газету. Для выполнения этой задачи была даже сформирована специальная «летучая дружина», получавшая задания от Троцкого.[177]

«Яновский» писал для этой газеты не только передовые статьи, но и многие информационные материалы, воззвания, манифесты и прочие агитационные тексты. Помещались также официальные документы РСДРП и самого Совета, автором которых был Троцкий. Именно эти материалы представляли особую важность.

В многочисленных статьях Троцкого в социал-демократической прессе основное внимание сосредоточивалось, наряду с разоблачением самодержавия и его органов, на резкой и язвительной критике складывавшегося политического центра в лице либеральных партий и организаций. Доставалось течению буржуазии и интеллигенции, которое обычно именуют прогрессистами. Его разумные и четкие установки (собственную политическую организацию оно так и не смогло учредить) на создание в России конституционно-монархического режима, основанного на отчетливом разделении трех ветвей власти (законодательной, исполнительной и судебной), независимых друг от друга, но составляющих единую систему правового государства,[178] были ему решительно чужды.

Однако основным объектом критики постепенно стали те группы и печатные органы, которые в октябре 1905 года оформились в Конституционно-демократическую партию (партию кадетов), ставшую ведущим представителем российского либерального демократизма. Атаки на кадетов были предопределены тем, что эта партия являлась основным идейным соперником социал-демократов. Лидер кадетов П. Н. Милюков был постоянным объектом нападок со стороны Троцкого. Особенно агрессивными были работы «Интеллигентская «демократия»» и «Открытое письмо профессору П. Н. Милюкову».[179]

Но главным направлением стала работа в Совете. Здесь Троцкий, являвшийся нефракционным социал-демократом, сотрудничал с меньшевиками Д. Ф. Сверчковым и П. А. Злыдневым, большевиками А. А. Богдановым, Б. М. Кнунянцем и П. А. Красиковым, эсерами В. М. Черновым и Н. Д. Авксентьевым. Поначалу большевики, особенно Богданов, заняли почти непримиримую позицию. На заседании Петербургского бюро ЦК Богданов огласил план: внести в Совет предложение немедленно признать социал-демократическую программу и руководство со стороны партии, а в случае отрицательного решения выйти из Совета. Поступившие возражения были отвергнуты. Через несколько дней Красиков (он выступал в Совете под псевдонимом Антон) внес предложение в этом духе. Оно, естественно, принято не было. Выйти из Совета большевики, однако, сочли нецелесообразным.[180]

Сам ход событий, рост влияния Совета, а затем и позиция возвратившегося в ноябре в Россию Ленина заставили их отказаться от своего сектантского настроя. Ни на заседаниях Исполкома Совета, ни на пленарных заседаниях разногласия между большевиками и меньшевиками отчетливо не проявились, как не было существенных расхождений между социал-демократами и социалистами-революционерами. В текущей работе догматические споры отходили на второй план, преобладало сотрудничество, в обеспечение которого Троцкий внес безусловный вклад. Он, в частности, поддерживал умеренные предложения эсеров, которые выступали против введения явочным порядком восьмичасового рабочего дня, увлечения политическими стачками и т. п.

В первый день работы Совета его председателем было избрано случайное лицо — меньшевик Саул Зборовский, но он проявил неспособность к организационной деятельности и на следующий день был заменен присяжным поверенным Г. С. Хрусталевым, который работал в Совете под псевдонимом «рабочий Носарь» и стал известен как Хрусталев-Носарь. Однако и новый председатель не проявлял активности. Его роль сводилась главным образом к формальному проведению заседаний при весьма относительном соблюдении порядка дня и регламента. В этих условиях роль Троцкого все более возрастала. Он выступал со все новыми инициативами.

Это не укрылось от внимания Ленина, который тайно завидовал тому, что именно Троцкий, а не он сам, выступал в качестве «народного трибуна». Луначарский вспоминал, что в его присутствии кто-то сказал Ленину: «Звезда Хрусталева закатывается и сейчас сильный человек в Совете — Троцкий». Ленин как будто омрачился на мгновение, а потом сказал: «Что ж, Троцкий завоевал это своей неустанной работой и яркой агитацией».[181]

Включившись в работу Совета 15 октября, Троцкий уже 18 октября, то есть на следующий день после появления царского манифеста, стал одним из руководителей организованной Советом демонстрации.

Некоторые наиболее рьяные ее организаторы требовали, чтобы Совет возглавил шествие к тюрьме «Кресты» с целью освобождения политических заключенных. Это была идея, навеянная штурмом крепости Бастилия во время французской революции конца XVIII века. Исполком Совета, однако, боялся кровопролития. Тем не менее демонстрация состоялась. Во главе шли меньшевик Хрусталев-Носарь, большевик Кнунянц и нефракционный социалист Троцкий. Этому трио удалось увести демонстрантов подальше от тюрьмы, в результате чего первоначальная идея штурма «Крестов» была оставлена.[182]

Однако, хотя она и не превратилась в кровопролитное столкновение, демонстрация была весьма агрессивной, сопровождалась летучими митингами, на которых выступали лидеры. Во время одного из них возле здания университета Троцкий с балкона произнес зажигательную речь, завершив ее эффектным театральным жестом. «Какое великое торжество! — говорил он. — Но не торопитесь праздновать победу: она неполна. Разве обещание уплаты весит столько же, как и чистое золото? Разве обещание свободы то же самое, что сама свобода? Кто среди вас верит царским обещаниям, пусть скажет это вслух: мы все будем рады видеть такого чудака».[183]

Оратор поднял над головой листок с текстом манифеста царя и разорвал его в клочья, которые швырнул в сторону. Еще долгую минуту обрывки царского манифеста кружились над головами участников демонстрации, символизируя «бумажный характер» документа и мощь народа, который должен был его решительно отвергнуть.

Вслед за этим Троцкий подготовил резолюцию о прекращении работы на всех предприятиях Петербурга в 12 часов дня 2 ноября под лозунгами: долой полевые суды; долой смертную казнь, долой военное положение в Польше и во всей России.[184]

В начале ноября в столице сложилось своего рода патовое положение. Власти вынуждены были идти на определенные уступки забастовщикам. Со своей стороны, Совету приходилось учитывать, что удержать рабочих в стачке долгое время он не сможет. Поступившее 5 ноября известие, что кронштадтских матросов, обвиняемых в беспорядках и грабежах, будут судить не полевым, а обычным судом,[185] было воспринято Троцким как демонстрация силы Совета и в то же время как предлог для прекращения забастовки.

В этом духе он выступил от имени Исполкома с заявлением об «огромной моральной победе», в то же время пытаясь убедить в необходимости сдержанности, в том, что впереди решительная и беспощадная борьба и не следует обгонять события, проявляя нервозность. Он предложил прекратить забастовку, обратив главное внимание на организацию и вооружение рабочих. Речь шла, с одной стороны, о «самоорганизации» пролетариев, а с другой — о дисциплине, что являлось — по существу дела, глубоким внутренним противоречием, ибо дисциплина могла быть обеспечена только принудительными методами. Именно на дисциплину, по существу военное принуждение, Троцкий делал основной упор, позабыв о «самоорганизации». В ответ на вопрос либералов: «Разве вы заключили договор с победой?» (разумеется, вопрос был придуман самим оратором) — он давал красочный ответ: «Нет, мы заключили договор со смертью!»[186] Это была в основе своей легковесная риторика, но она впечатляла членов Совета и читателей «Известий» своей страстностью.

В этот же день Совет утвердил написанную Троцким резолюцию о прекращении «стачечной манифестации» 7 ноября, призвав «сознательных рабочих удесятерить революционную работу в рядах армии и немедленно приступить к боевой организации рабочих масс, планомерно подготовляя таким образом последнюю всероссийскую схватку с кровавой монархией, доживающей последние дни».[187]