Джон Андерсон - Че Гевара. Важна только революция

• Название: Че Гевара. Важна только революция
• Автор: Джон Андерсон
• Издательство: Амфора
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01010-7

Биография знаменитого революционера и общественного деятеля Эрнесто Че Гевары (1928–1967), ставшего одной из культовых фигур XX века.

Этот человек еще при жизни стал легендой, а своей смертью заслужил место в пантеоне величайших мучеников мировой истории; он был пламенным бойцом революции, талантливым стратегом, общественно-политическим деятелем, экономистом, врачом, наконец другом и ближайшим сподвижником Фиделя Кастро. Мечта всей жизни Че Гевары была поистине величественной — объединить Латинскую Америку и весь остальной развивающийся мир, устроив всеобщую революцию, чтобы раз и навсегда положить конец многовековым страданиям простого народа от нищеты, несправедливости и разобщенности.

Я верю в то, что вооруженная борьба является единственным спасением для народов, сражающихся за свободу, и я последователен в своих убеждениях. Многие назовут меня авантюристом, и будут правы, вот только я авантюрист особого типа — из тех, что не жалеют собственной жизни ради доказательства своей правоты.

Эрнесто Че Гевара

Увлекательно написанная и исчерпывающая биография легендарного предводителя латиноамериканских повстанцев, человека, который и много лет спустя после своей гибели по-прежнему олицетворяет для миллионов людей образ героического революционера-идеалиста.

Manchester Evening News

---

Нападение, состоявшееся 29 июня, окончилось полным провалом. Виктор Дреке, руководивший операцией, доложил, что при первом же столкновении тутси бежали, побросав оружие, а многие конголезцы и вовсе отказались вступать в бой. Около трети бойцов дезертировали еще до начала сражения. Более того, были убиты четверо кубинцев, и дневник одного из них попал в руки врага. Это означало, что наемники, а от них и ЦРУ теперь знали, что кубинские партизаны принимают участие в повстанческой борьбе.

Расследуя причины фиаско, Че обнаружил, что самое пагубное воздействие на бойцов оказала вера в дава. Вину за поражение африканцы полностью приписывали «плохой дава» и говорили о том, что, мол, их знахарь-муганга, приготовивший снадобье, «несведущ». Че писал по этому поводу: «Знахарь попытался защититься, переложив всю вину на пагубное влияние женщин и трусость самих бойцов, но только женщин там не было… и далеко не все мужчины были готовы признать свою слабость. Все это свидетельствовало не в пользу знахаря, так что он лишился своего статуса».

Конголезцы и руандийцы были раздавлены и деморализованы неудачей при Бендере, а кубинцы, принимавшие участие в деле, испытывали злость: если конголезцы не хотят сражаться, почему они должны делать это за них? Идея «пролетарского интернационализма» по-прежнему оставалась очень дорога сердцу Че, но при столь неблагоприятных обстоятельствах он не мог закрывать глаза на то, что далеко не все кубинские товарищи готовы разделить его убеждения — более того, многие из них стали поговаривать о том, что не прочь бы вернуться домой.

«Признаки деморализации в рядах бойцов были очевидны, — признавал Че. — Поддержание морального духа стало одной из основных моих забот». Надеясь на продолжение активных действий, он отправил депешу офицерам генштаба в Кибамбу, выражая свое раздражение событиями в Бендере и требуя конкретных предложений относительно того, как ему задействовать новых кубинцев, которые продолжали поступать в его распоряжение. Он также написал Кабиле, доказывая, что ему необходимо лично участвовать в будущих военных операциях.

Из зоны боевых действий нескончаемым потоком доставляли раненых. В это время на базу в Кибамбу прибыла четвертая группа кубинцев: тридцать девять человек, среди которых был и Гарри Вильегас. Фидель послал Вильегаса в Конго, чтобы обеспечить Че личным телохранителем и уберечь его тем самым от лишней опасности. Вильегас незадолго до того женился на одной из секретарш Че, красивой девушке китайско-мулатского происхождения по имени Кристина Кампусано. Однако ему пришлось оставить жену и новорожденного сына, чтобы вновь последовать за своим шефом и учителем. В Конго Гарри получил прозвище Помбо, и оно впоследствии стало даже более известным, чем его подлинное имя.

Че воспользовался прибытием новых людей, чтобы, с одной стороны, вдохнуть новую энергию в своих бойцов, а с другой — честно обсудить положение. Он, в частности, воззвал к боевому духу кубинцев. «Я подчеркнул необходимость соблюдения строгой дисциплины», — писал он. Также Че жестко раскритиковал «пораженческие разговоры» среди своих бойцов. «Я очень откровенно говорил о том, с чем мы имеем дело: не только с голодом, пулями и всевозможными лишениями, но также и с тем, что при определенных обстоятельствах нас может ждать смерть от рук наших собственных товарищей, которые не имеют представления о том, как правильно стрелять из оружия. Борьба обещала быть долгой и сложной. Я предупредил всех об этом потому, что в тот момент готов был пойти навстречу тем из новобранцев, кто надумал изменить свое решение и уехать; позже сделать это было бы невозможно».

Ни один из новоприбывших не выявил «признаков слабости» — в отличие от трех человек, принимавших участие в нападении на Бендеру, что стало для Че неприятным сюрпризом, и он сурово отчитал их.

Дурные вести продолжили поступать к Че из-за пределов Конго. 19 июня в результате переворота от власти в Алжире был отстранен его друг — президент Бен Белла. Переворот возглавил не кто иной, как министр обороны Хуари Бумедьен. Эта ситуация не сулила ничего хорошего кубинцам, задействованным в Африке. После того как Фидель осудил переворот в Алжире и его новое руководство, «единство» между двумя революционными государствами, добытое с таким трудом, было разбито одним ударом.

Кабила, отсутствовавший уже три месяца, так и не появлялся. Позже он начал слать Че весьма ехидные записочки, предлагая тому «набраться мужества и терпения» и покровительственно напоминая Геваре о том, что он «революционер и должен уметь противостоять подобным трудностям», а также, разумеется, повторяя вновь и вновь, что скоро прибудет.

Че это, должно быть, приводило в бешенство, но в своих ответах он сохранял дипломатичный тон, заверяя Кабилу в своем уважении и преданности как делу конголезской революции, так и лично ему как своему начальнику, подчеркивая лишь то, что ему нужно поговорить с ним, и неизменно извиняясь за то, что тайком прибыл на территорию Конго. О последнем Че считал нужным писать потому, что, как ему стало казаться, Кабила был недоволен его присутствием в стране и именно поэтому не ехал на фронт. «Имеются серьезные основания полагать, что мое присутствие крайне ему неприятно, — замечал Че. — Остается выяснить только, что служит тому причиной: страх, зависть или досада на способ [моего проникновения сюда]».

Тем временем правительственные войска начали продвижение в глубь повстанческой территории, что сопровождалось рейдами самолетов-разведчиков на озеро и воздушными атаками на катера, курсировавшие по озеру, а также на береговую базу в Кибамбе. Это вызвало смятение в генштабе конголезских партизан, и в ответ на их просьбы о помощи Че скрепя сердце выделил нескольких кубинцев для обслуживания тяжелых пулеметов, которые могли обеспечить хотя бы какую-то противовоздушную оборону.

«В те дни я был настроен пессимистически, — признавался Че, — но когда 7 июля я узнал о прибытии Кабилы, то спустился вниз с некоторым облегчением. По крайней мере наш шеф наконец-то появился на поле боя!»

Кабила действительно приехал и привез с собой командира, который должен был занять место Митудиди, — Ильдефонса Масенго. Впрочем, уже через пять дней он вернулся в Танзанию, мотивировав это тем, что ему нужно встретиться с Сумалио, чтобы обсудить ряд проблем. На несколько дней присутствие Кабилы подняло боевой дух в войсках. Вдохновленные его прибытием, конголезцы бросились рыть окопы и строить новый госпиталь, но стоило Кабиле уехать — а некоторые ехидные кубинцы даже делали ставки на то, сколько дней он пробудет в лагере, — как вся активность снова сошла на нет: конголезцы отложили лопаты и отказались продолжать работу.

На фронте также возникли осложнения: максимального накала достигло противостояние между руандийскими тутси и конголезцами. Муданди, командир тутси, на которого Че возложил ответственность за позорное поведение его бойцов в бою под Бендерой, заявил, что его люди не стали сражаться потому, что от сражения устранились конголезцы, а ведь это, в конце концов, их страна и их война. Через несколько недель Муданди стал враждебен настолько, что начал открыто ругать Кабилу и других деятелей Комитета за то, что они бросили своих бойцов на произвол судьбы.

Вскоре пришло известие о том, что Муданди застрелил собственного заместителя — по-видимому посчитав его виновным в «плохом дава», что повлекло неудачу при Бендере. Для расследования в лагерь Муданди отправился один из конголезских офицеров, но был бесцеремонно выдворен оттуда. После этого офицер заявил, что покинет Конго, в случае если Муданди не будет расстрелян. Однако Муданди продолжал гнуть свою линию и дал понять, что намерен и дальше бунтовать против Кабилы и Комитета по освобождению Конго, а его бойцы не станут воевать, если этого не будут делать сами конголезцы.

Трения между кубинцами также продолжали нарастать. Еще четверо, включая двух врачей, попросили у Че разрешения уехать. «Я был куда менее жёсток, хотя и куда более язвителен по отношению к врачам, чем к простым солдатам», — отмечал он.

Что касается собственно военных дел, то Че находился на перепутье. После Бендеры ему стало ясно: если не произойдет чего-то такого, что резко повысило бы боеготовность повстанцев, они обречены. В конце июля Че осознал, что изначальные сроки, в которые он рассчитывал добиться победы «конголезской революции», были нереалистичны, и теперь он уже полагал, что для этого понадобится как минимум пять лет.

Тем не менее Че старался постоянно оказывать давление на врага, прежде всего устраивая засады на дорогах. Кроме того, его бойцы занимались разведывательной деятельностью, поскольку и в этом полагаться на самих конголезцев было нельзя. Иной раз возникали такие ситуации, что Че не знал, плакать или смеяться. Как-то раз отряд, возглавляемый кубинцем по прозвищу «Алый», напал на полицейских, однако во время атаки из двадцати конголезцев, отправившихся с ним, шестнадцать бежали. В ходе другой, более удачной операции Папи Мартинес Тамайо, возглавлявший смешанный кубино-конголезский отряд устроил засаду на дороге между вражескими фортами Альбервилем и Бендерой и сумел нанести неприятелю серьезный урон, подбив два броневика и джип, причем были убиты семеро белых наемников. Но в другом месте, где кубинцы устроили засаду совместно с руандийцами, дело кончилось бегством последних, причем сопровождалось беспорядочной стрельбой с их стороны, и в результате один из кубинцев потерял палец. Желая, видимо, как-то возместить эту утрату, командир руандийцев вытащил нож и предложил отрезать палец виновному бойцу, но Папи удалось убедить его не делать этого. Затем и сам командир, и солдаты занялись поглощением виски и пива, найденных в подбитом грузовике, и напились до такого состояния, что подстрелили какого-то крестьянина, которого угораздило проходить мимо и которого они сочли «шпионом».