А Кабацков - «Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.

• Название: «Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.
• Автор: А Кабацков
• Издательство: Российская политическая энциклопедия
• Жанр: История
• ISBN: 978-5-8243-1180-8

В коллективной монографии, написанной историками Пермского государственного технического университета совместно с архивными работниками, сделана попытка детально реконструировать массовые операции 1937–1938 гг. на территории Прикамья. На основании архивных источников показано, что на локальном уровне различий между репрессивными кампаниями практически не существовало. Сотрудники НКВД на местах действовали по единому алгоритму, выкорчевывая «вражеские гнезда» в райкомах и заводских конторах и нанося превентивный удар по «контрреволюционному кулачеству» и «инобазе» буржуазных разведок. Это позволяет уточнить представления о большом терроре и переосмыслить устоявшиеся исследовательские подходы к его изучению.

---

В течение 1937 г. прокуратура водного транспорта все чаще привлекает к ответственности по контрреволюционным делам. Если в первом квартале 1937 г. таковых было 188 человек, во втором — 323 человека, в третьем — 307 человек, то в четвертом количество привлеченных практически удваивается и достигает 602 человек[310]. Напомним, что именно в это время начинается и достигает своего пика «кулацкая операция» НКВД.

Подобное рвение прокуроров в 1937 г. (особенно в четвертом квартале) было неслучайным. Осенью 1937 г. надзорному ведомству оставалось послушно подписывать дела, параллельно пытаясь — в соответствии с правилами самосохранения и межведомственной борьбы — «соревноваться» с НКВД. В этой гонке прокуратура неизбежно проигрывала: проводить свои дела через «тройки» она не могла; как сторона, участвующая в проведении операции, ведомство часто становилось заложником советского законодательства. В ходе выполнения приказа № 00447 прокуроры сталкивались с множеством «мелких» проблем. Так, надо было определиться с ответом на вопросы: как реагировать на увольнение родственника арестованного? должна ли проводиться конфискация имущества, и в каком объеме она должна осуществляться? и т. д. О формулировке самого приказа районные, окружные и городские прокуроры имели, видимо, весьма смутные представления. Иначе не было бы необходимости областному прокурору отправлять 8 октября 1937 г. на места инструкцию следующего содержания. «Операция, проводимая органами УГБ НКВД по решениям тройки, регулируется рядом совершенно секретных указаний. Поэтому, если Вам что-либо непонятно в этой области, Вам надлежит предварительно запросить Облпрокуратуру, прежде чем принимать то или иное решение или давать предложение органам НКВД. Так как в противном случае Вы рискуете тем, что я буду вынужден отменять ваше решение, так как подтвердить их для выполнения НКВД я могу только в том случае если это находится в соответствии с существующими на сей счет законами. В данном случае разъясняю Вам, что конфискация лиц, осужденных тройкой, проводится правильно, причем размеры ее должны быть такие же, как и по приговору суда. Никаких постановлений тройки семьям осужденных контрреволюционеров НКВД представлять не должно…»[311].

С февраля 1938 г. курс прокуратуры изменяется на 180 градусов. С этого времени московское начальство упорно пытается ограничить рвение своих подчиненных. Вслед за приказом прокурора СССР от 7 февраля 1938 г. о восстановлении ошибочно уволенных прокуроров в 1937–1938 гг., 25 февраля Вышинский в приказе № 187/7с требует от своих подчиненных прекратить порочную практику переквалификации обычных дел на дела по 58-й статье без достаточных на то оснований. Кроме того, райпрокурорам запрещалось возбуждать «контрреволюционные» дела без санкции областного прокурора. Чуть позже райпрокурорам запретили выдавать санкции органам НКВД без разрешения областного начальства[312]. Наконец, с 3 мая 1938 г. приказом № 436/13с всем прокурорам было запрещено возбуждать дела о контрреволюционных преступлениях без санкции Прокурора СССР и производить аресты по всем делам без санкции областного начальства[313]. Эти усилия были результативны. В 1938 г. прокуратура Камского бассейна не завела ни одного «контрреволюционного» дела, полностью уступив эту деятельность органам НКВД. Резкое снижение прокурорской активности можно объяснить межведомственной борьбой. Выражаясь футбольным языком, такая позиция прокуратуры ставила органы НКВД в положение «вне игры». Вышинский организованно выводил своих людей из-под удара. С сентября 1937 г. надзор над НКВД со стороны прокуратуры усиливается, а после 17 ноября — завершения операции — прокуратура начинает брать реванш за страх и бессилие августа 1937 — марта 1938 гг.

Отделы найма и увольнения

Новая заводская управленческая структура под названием Отдел найма и увольнения возникает после оргпостановления ЦК ВКП(б) и приказа Наркомтяжпрома от 1 августа 1934 г. Этим распоряжением ОНУ был выделен из отдела кадров, полностью реорганизован и подчинен непосредственно помощнику директора по найму и увольнению[314].

Определенный свет на структуру и деятельность этого органа проливает первый доклад начальника ОНУ за период с августа 1934 по апрель 1935 гг. В отделе найма и увольнения завода Дзержинского работало 22 человека. В ведении начальника находились его личная «канцелярия» — секретарь и машинистка, бюро найма и увольнения, учетно-плановое бюро, паспортный и военный стол. «Правой рукой» помощника директора по найму и увольнению был его заместитель, руководивший бюро. Именно его аппарат после личной беседы начальника с рабочим перепроверял и оформлял необходимые бумаги, проводил анкетирование и посылал запросы о выяснении его личности в местные НКВД и советы[315].

В последующие три года, предшествовавшие кулацкой операции, ОНУ отрабатывает процедуры работы с контингентом завода, взаимосвязи с НКВД, НКТП, местными партийными и советскими органами власти. За этот период центральной властью было проведено несколько кампаний, исполнение которых легло на плечи указанных отделов. Практически с момента своего возникновения ОНУ берутся за обмен паспортов рабочих оборонных заводов на удостоверения. После циркуляра НКВД и НКТП № 62 от 14 апреля 1935 г. «Об очистке 68 военных заводов особого списка от опасных для производства лиц». Отделы найма и увольнения начинают поиск и увольнение социально чуждых элементов. Последняя кампания, по всей видимости, и закрепила за этим ведомством те функции, которые пригодятся в дальнейшем НКВД в кулацкой операции. Выполнение циркуляра об «очистке» военных заводов заставляло ОНУ усилить работу по сбору компрометирующих материалов. О масштабах работы свидетельствует акт о приемке ОНУ новым начальником — лейтенантом госбезопасности Титовым 15 июня 1938 г. В третьей описи принимаемых документов упоминается 1054 личных дела, содержащих компрометирующий материал, три старых списка на социально чуждых лиц, две книги учета, 161 непроверенный донос[316]. Чистка с самого начала осуществлялась негласно. В апреле 1935 г. начальник ЭКО УГБ Миронов инструктировал «онушника» завода № 10 Лебедева: «…увольнение опасных для производства лиц должно носить исключительно негласный характер, необходимо на всех лиц, подлежащих по мнению органов НКВД увольнению с военных заводов, составлять списки и неофициально передавать их помощникам директоров по найму для доклада директору завода, по распоряжению которого производится увольнение… увольняемым ни в коем случае не объявлять основных причин, послуживших к их увольнению, например: харбинец, кулак и т. п., а увольнение производить под благовидным предлогом — несоответствие, за невозможностью использовать, за недисциплинированность и т. д.». К подобной секретности местные начальники ОНУ приспосабливались старым шпионским способом — договоренностью об условных знаках в документах. Таким знаком могли быть буквы «НИ» (невозможность использования) рядом с исходящим номером или определенные цифры[317].

Еще с середины 1934 г. на основе приказов НКВД и НКТП № 004 начинают централизованно составляться и рассылаться в ОНУ при заводах «черные» списки лиц чуждого социального происхождения[318]. Указанные категории: «кулак», «белогвардеец», «сын священника» позже точно будут воспроизведены в приказе № 00447.

Отработка возложенных на ОНУ функций не означала, впрочем, что их начальники всегда справлялись с работой. «По имеющимся у нас данным помощник директора по найму и увольнению рабсилы завода имени т. Молотова — тов. Шварц за последнее время значительно ослабил руководство по очистке завода от чуждого элемента, в частности, ГО НКВД установлено на заводе до 1000 человек, указавших при анкетировании неправильные адреса места своего происхождения, крайне медленно идет увольнение с завода выявленных НКВД чужаков из предложенных к увольнению 173 человека (причем значительное количество из них было предложено уволить еще в апреле, июне, июле, августе месяцах 1935 г.), до сего времени не уволено ни одного человека. В аппарате ОНУ имеется до 2000 шт. анкет на лиц, неизвестно работающих или нет на заводе. Все эти моменты являются прямым нарушением постановления ЦК ВКП(б) об очистке режимных заводов», — писал в 1936 г. начальник Пермского ГО НКВД Лосос секретарю Молотовского ГК ВКП(б) Кузнецову[319]. Преемник Шварца Ермолаев в 1937–1938 гг. со своей работой справлялся, судя по всему, лучше. В феврале 1937 г. он, сообщая Молотовскому ГК ВКП(б), что им выявлено на заводе 279 человек чуждого элемента, требует помощи в дальнейшей работе. «…Этих лиц на заводе значительно больше. Выявить большее количество по нашим материалам не представляется возможным ввиду того, что весь состав завода анкетировался в 1934 году, и лица, в то время состоявшие в партии, в последующее время исключались, а у нас же по анкетам числятся как члены ВКП(б). Для выявления более точного количества лиц, исключенных из ВКП(б), ранее состоявших в других политпартиях, прошу дать указания парторгам цехов и отделов о предоставлении Вам списков на лиц ранее состоявших в ВКП(б) и других политпартиях. По мере поступления таких списков последние прошу высылать мне»[320].