Жозе Эса де Кейрош - Семейство Майя

• Название: Семейство Майя
• Автор: Жозе Эса де Кейрош
• Издательство: «Художественная литература»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1985

Во второй том вошел роман-эпопея «Семейство Майа», рассказывающий о трех поколениях знатного португальского рода и судьбе талантливого молодого человека, обреченного в современной ему Португалии на пустое, бессмысленное существование; и новеллы.

---

Затем они принялись обсуждать, где именно должна обрести приют столь великая любовь. Карлос мечтал о коттедже на берегу озера. Но Эга отнесся к озеру без восторга. Иметь каждый день перед глазами вечно невозмутимую и вечно голубую озерную гладь представлялось Эге опасным для любви. Неизменный покой однообразного пейзажа, когда влюбленные обречены на полное одиночество и при этом не занимаются ни составлением гербария, ни рыбной ловлей, вынуждает их жить исключительно одной любовью и лишь из нее извлекать все мысли, ощущения, побуждения к беседам и молчанию… Черт побери, тут даже самое сильное чувство поневоле иссякнет! Влюбленные, чье единственное занятие — любить друг друга, непременно должны жить в городе, большом, шумном, веселом, где днем к услугам мужчины — клубы, дружеская беседа, музеи, книги, улыбки других женщин и где женщина может наслаждаться прогулками в экипаже, магазинами, театрами, мужским поклонением; тогда, сойдясь вечером, они не успевают наскучить обществом друг друга, а, напротив, полны впечатлений от проведенного порознь дня, что придает новую прелесть их уединению и новую пылкость их поцелуям…

— Я, — продолжал Эга, вставая, — увез бы любимую женщину не к озеру и не в Швейцарию и даже не в горы Сицилии; я увез бы ее в Париж, на Итальянский бульвар, поближе к театру «Водевиль», к «Фигаро» и Лувру, чтобы перед окнами кипела жизнь и можно было отвести душу в философической беседе и шутке… Таково мое убеждение!.. А вот и Батиста с утренней почтой.

Нет, это была не почта. Батиста подал на подносе визитную карточку и был так растерян, что объявил: «Там какой-то господин, в прихожей, в карете, ждет…»

Карлос взглянул на карточку, и лицо его покрылось страшной бледностью. Потом он вновь углубился в нее, медленно перечитывая, с ошеломленным видом; пальцы его дрожали… Затем через стол он протянул карточку Эге.

— Проклятье! — в изумлении воскликнул тот.

В прихожей ждал Кастро Гомес!

Карлос резко поднялся из-за стола.

— Проведи его в парадную залу! — приказал он Батисте.

Батиста дотронулся до фланелевой куртки, в которой Карлос вышел к завтраку, и тихонько спросил, не желает ли его милость надеть редингот.

— Принеси.

Батиста вышел; Карлос и Эга молча смотрели друг на друга.

— Он явился сюда не затем, чтобы тебя вызвать, это ясно, — пробормотал Эга.

Карлос не ответил. Он вновь взглянул на карточку: Жоакин Алварес де Кастро Гомес; внизу было приписано карандашом: «Отель «Браганса»… Батиста принес редингот, и Карлос, медленно застегнув его, вышел, не сказав Эге ни слова; замерев возле стола, Эга тупо продолжал вытирать салфеткой уже чистые руки.

В парадной зале, обитой парчой, напоминавшей цветом осенний мох, Кастро Гомес, опершись коленом о софу, внимательно рассматривал превосходное полотно Констебля — портрет графини де Руна, прекрасной и величественной в своем ярко-алом бархатном костюме английской охотницы. Заслышав заглушаемые ковром шаги Карлоса, Кастро Гомес, держа в руке белую шляпу, обернулся и с улыбкой попросил извинить его за столь бесцеремонный интерес к великолепному Констеблю… Карлос, очень бледный, скупым жестом указал ему на софу. Поклонившись и продолжая улыбаться, Кастро Гомес сел, приняв непринужденную позу. Петлицу его редингота украшала бутоньерка, лакированные ботинки блестели из-под тонких гамаш; худое загорелое лицо казалось еще более вытянутым из-за остроконечной бородки; волосы у пробора заметно поредели, а улыбка отдавала усталостью и пресыщением.

— У меня в Париже тоже есть шикарный Констебль, — тягучим голосом и без малейшего смущения заговорил Кастро Гомес, выделяя на бразильский лад раскатистое «р». — Правда, всего лишь пейзаж с двумя фигурками. Этот художник не особенно в моем вкусе… Однако он задает тон в любом собрании картин. Я потому его и держу.

Карлос сидел против Кастро Гомеса, плотно прижав ладони к коленям, неподвижный, словно статуя. Неожиданная приветливость посетителя заронила в нем ужасное, разрывавшее ему сердце предположение, от которого его опущенный взор полыхал неукротимым гневным пламенем. Кастро Гомес, по-видимому, ничего не знает. Он вернулся и поспешил в Оливаес, и он провел в Оливаесе ночь! Ведь он — ее муж, и он держал ее в объятиях — ее! А теперь он здесь, счастливый и довольный, с цветком в петлице, беседует с ним о Констебле! Карлос жаждал лишь одного — пусть этот человек нанесет ему оскорбление…

Меж тем Кастро Гомес, по-прежнему сияя дружелюбием, просил извинить его за визит, который он, не будучи знаком с Карлосом, осмелился нанести без предварительной просьбы о встрече…

— В свое оправдание могу сказать, что причина, которая привела меня сюда, столь неотложна, что, приплыв лишь сегодня в десять часов утра из Рио-де-Жанейро, я сразу же явился к вам!.. И нынче же ночью, если успею, я уеду в Мадрид.

Сердце Карлоса наполнилось бесконечным ликованием. Кастро Гомес не видел Марию Эдуарду, эти сухие губы не прикасались к ее губам! Мраморная неподвижность наконец покинула Карлоса, он жестом выразил внимание и даже придвинул свой стул поближе к софе.

Кастро Гомес положил шляпу, вытащил из внутреннего кармана редингота бумажник с крупной золотой монограммой; неторопливо порылся в бумагах и вытащил письмо… Держа его в руке, он спокойно произнес:

— Я получил это анонимное письмо перед отъездом из Рио-де-Жанейро… Но, поверьте, не оно заставило меня столь поспешно пересечь океан. Это было бы величайшей глупостью… И я хочу заверить вас также, что содержание этого письма оставило меня вполне равнодушным… Вот оно. Желаете прочесть сами или желаете, чтобы я вам его прочел?

Карлос ответил с усилием:

— Читайте, прошу вас.

Кастро Гомес развернул сложенный листок и повертел его в пальцах.

— Как видите, у анонимного письма и вид соответcтвенный: линованная бумага из мелочной лавки, отвратительный почерк, отвратительные чернила, отвратительный запах; мерзкий документ. И вот что в нем написано: «Человек, имевший честь пожимать вашу руку», — лучше бы он не имел этой чести, — «имевший честь пожимать вашу руку и восхищаться вашим благородством, полагает своим долгом предупредить вас, что ваша жена — о чем знает весь Лиссабон — любовница известного в здешнем обществе молодого человека — Карлоса Эдуардо да Майа, который живет в квартале Зеленых окон в особняке под названием «Букетик». Этот молодой человек богат; он купил в Оливаесе дом, где и поселил вашу жену, которую навещает там ежедневно и часто остается до утра, чем скандализирует всю округу. Ваше честное имя он марает в грязи на глазах у всей столицы».

— Вот все, что содержится в письме, и мне остается лишь добавить, что все, о чем здесь говорится, — правда. Сеньор Карлос да Майа, как известно всему Лиссабону, — любовник вышеуказанной сеньоры.

Карлос поднялся со стула и слегка развел руками, как бы заранее принимая все, что воспоследует дальше:

— Мне нечего сказать вам, кроме того, что я к вашим услугам!..

Слабый румянец оживил смуглую бледность Кастро Гомеса. Он сложил письмо и не спеша положил в бумажник. Затем холодно улыбнулся:

— Прошу прощения… Но сеньор Карлос да Майа знает не хуже меня, что, если бы я был намерен вызвать его, я не явился бы к нему в дом собственной персоной и не стал бы читать ему анонимное письмо. Речь идет вовсе не об этом.

Карлос, потрясенный, вновь опустился на стул. Мягкая тягучесть этого голоса сделалась для него невыносимой. Эти губы с их приторно вежливой улыбкой таили близкую угрозу, и бедное сердце Карлоса не в силах было выносить пытку ожиданием. Он жаждал заставить Кастро Гомеса замолчать; пусть тот или убьет его, или покинет этот дом, где его присутствие невозможно и бессмысленно!..

Кастро Гомес пригладил усы и продолжал с той же тягучей медлительностью, тщательно подбирая слова:

— Я желаю объяснить вам мое положение, сеньор Карлос да Майа. В Лиссабоне есть люди, которые, возможно, со мной даже не знакомы, но им известно, что где-то — в Париже, Бразилии или преисподней — существует некий Кастро Гомес, у которого есть хорошенькая жена, и эта жена завела любовника. Разумеется, мне это неприятно, и особенно неприятно потому, что все это не соответствует истине. И ваша милость поймет, что я более не обязан носить клеймо «несчастного мужа» — я его не заслуживаю, ибо не имею на него «законного права»… Я и явился сюда лишь затем, чтобы объявить вам открыто, как джентльмен джентльмену, то, что я намерен объявить всем: эта сеньора мне не жена.

Кастро Гомес на секунду замолк: он ждал, что скажет Карлос. Но тот не произнес ни звука, и лишь глаза его лихорадочно блестели на покрытом смертельной бледностью непроницаемом лице. Наконец, преодолев себя, Карлос чуть наклонил голову в знак того, что он благодарит Кастро Гомеса за откровенность и полагает дальнейшие объяснения излишними.