Сол Стейн - Другие люди

• Название: Другие люди
• Автор: Сол Стейн
• Издательство: ТЕРРА — Книжный клуб
• Жанр: Эротика
• Год: 2002
• ISBN: 5-275-00577-6

Сол Стейн (р. 1926) — известнейший американский писатель, поэт, сценарист. Его произведения навсегда вошли в списки мировых бестселлеров.

Роман «Другие люди» влиятельные книжные обозрения Америки внесли в список лучших книг десятилетия. Героиня произведения Франсина Уидмер, независимая молодая женщина достаточно свободных нравов, стала жертвой насилия. Нет ни свидетелей, ни улик, но насильник должен быть наказан. Франсине может помочь только один человек — блестящий адвокат Джордж Томасси. Но удастся ли ему сделать это?

---

— Кошмар какой-то. Идешь в одно место, в другое, пытаешься что-то растолковать, а тебя просто не хотят слышать. Неужели надо орать благим матом, чтобы тебе поверили?

— Что прикажешь делать?

— Речь не о тебе. Я про полицию, врачей, прокурора.

— Ты все еще дрожишь.

— Могу я попросить тебя об услуге?

— Только скажи, я все сделаю.

— Позвони доктору Коху. Вот телефон, — я записала номер на счете бакалейщика, который достала из сумочки. — Скажи ему, что я сейчас приеду. Тебе не обязательно отвозить меня. Я возьму такси.

— Я тебя отвезу, — Билл вылез из машины и позвонил из телефонной будки на углу.

— Доктора Коха не порадовал мой звонок.

— Да нет, пациентов он любит. Просто я хочу приехать в неурочный час. Он согласился?

Билл кивнул и повернул ключ зажигания. Только потом он сказал мне, что поначалу в голосе Коха звучала искренняя тревога, которая сменилась холодностью, как только он узнал, кто звонит ему по моей просьбе.

Когда мы подъехали к дому Коха, я не сразу вышла из машины. Взяла Билла за руку.

— Спасибо тебе.

— Я тебя подожду.

— Но я могу пробыть там очень долго.

— До Уэстчестера ты на такси не доберешься. Слишком дорого. Да и не ездят здесь такси в такое время. Я тебя подожду. Хватит тебе приключений на сегодня.

Кох открыл дверь не в привычном костюме, но в сером, толстой вязки, джемпере.

— Заходите, заходите, — он вглядывался в мое лицо в поисках признаков отчаяния.

Я последовала за ним в кабинет. По привычке направилась к кушетке, но меня остановил его голос:

— Нет-нет, пожалуйста, присядьте, чтобы мы могли поговорить.

Он указал не на стул перед его заваленным книгами столом, а на два кресла у противоположной стены. Они стояли буквально впритык друг другу. Я бы предпочла, чтобы их разделял кофейный столик.

— Извините, что так поздно. Не даю вам лечь спать.

— Все нормально.

— Мне необходимо поговорить с вами, — я привыкла обращаться к невидимому Коху, а тут он сидел ко мне лицом, как любой другой человек.

Я разглядывала свои ногти, не зная, с чего начать.

— Наверное, все думают, что изнасиловать могут кого угодно, но только не тебя.

— Да, — кивнул Кох. — Точно так же воспринимают и смерть.

Я уже сожалела, что приехала к нему.

— Соберитесь с мыслями, — подбодрил он меня.

Я продолжала молчать.

— А может, вы хотите лечь на кушетку? Чтобы все было как обычно?

Да, как хорошо лежать на кушетке, вдыхая знакомый запах кожи.

— Я могу заснуть.

— Поспите, если вам того хочется.

Я думала, что не смогу уснуть под взглядом старика. Тем более, заставляя бодрствовать его самого. И все же, безмерно уставшая, я старалась ни о чем не думать, очистить свой мозг от людей и зданий, представить себе горизонт, то место, где небо смыкается с океаном, бездонную спокойную голубизну. Но внезапно голубой океан потемнел и погнал на меня огромные, в белой пене, волны.

Должно быть, я закричала.

Я сидела на кушетке, тяжело дыша, вся в поту.

— Расскажите мне, — спокойный голос Коха. — Прилягте.

— Я не могу.

— Вы боитесь?

Да, да.

— Боитесь чего?

Я купалась в поту, но во рту пересохло, а в горло словно насыпали песку.

— Что разбудило вас?

— Вода, — я бессильно откинулась на кушетку.

— Какая вода?

— Вода, в которой тонешь.

Он помолчал. Я слышала его дыхание. Нет, то было мое дыхание. Учащенное, как после бега.

— Расскажите мне об этой воде.

И я рассказала ему.

— Совсем маленькой, в три или четыре года, родители повезли меня вместе со старшими сестрами в Техас, к дяде Джиму. Я помню, как мы долго ехали на поезде до Сент-Луиса, а потом пересели на другой поезд. Техас показался мне пустыней. Иссушенная, потрескавшаяся земля. Когда мы гуляли, я всегда держалась за руку отца. Я помню очень громкие раскаты грома и ливень, обрушившийся на землю. Мы ушли довольно далеко от дома дяди и промокли насквозь. Дядя Джим что-то кричал моему отцу, отец велел маме нести меня, а сам взял за руки моих сестер, они были старше, а вода уже заполнила пересохшие русла ручейков, в мгновение ока превратившихся в бурные реки. Мама споткнулась, уронила меня, тут же подхватила вновь, а я хотела быть с отцом, но он ушел вперед с сестрами, и вдруг стало так темно, что я уже их не видела, я боялась, что мои родители на найдут друг друга, и ревущей воды. Я не сомневалась, что кто-то умрет, и мне не хотелось, чтобы умирал папа, мама или я сама. А потом ливень прекратился так же внезапно, как и начался, остались лишь потоки быстро бегущей воды, и, слава Богу, мы увидели впереди дядю Джима, который успел сбегать домой и вернуться на пикапе-вездеходе. Мои сестры уже сидели в кабине, а отец бежал ко мне и маме. Под тем ливнем погибли четыре человека, трое из одной семьи, но мы все остались живы и добрались до дому промокшие и перепуганные. Но у меня до сих пор не укладывается в голове земля, превращающаяся в бурную реку.

Доктор Кох молчал. Я слышала как тикают часы.

— О чем вы сейчас думаете? — спросил-таки он.

— Пока я не сплю…

— Да?

— Пока я не сплю, я не утону.

— Сон опасен для жизни.

— Да.

— Отсюда бессонница.

Я вспомнила, как в доме дяди Джима моя мать пела мне колыбельные в первую ночь после потопа. Я помнила, как отчаянно боролась со сном.

— Для ребенка то было ужасным потрясением, — заметил доктор Кох.

— Для всех, — поправила я его. — Моя мать долгие годы с ужасом вспоминала о том дне.

— Речь сейчас не о том. Давайте вспомним, когда бессонница проявилась особенно сильно?

— Когда я впервые надолго уехала из дома.

— То есть когда мама и папа уже не могли вытащить вас из воды.

— Звучит нелепо.

— Все наши возвращающиеся кошмары с одной стороны нелепы, но с другой позволяют познать себя. Я так рад.

— Рад?

— За вас. Теперь, когда мы докопались до первопричины, ночью вы будете спать. Вы выпустили джинна из бутылки. Иногда потрясение, вроде того, что произошло с вами сегодня, помогает открыть ворота памяти. Ваша бессонница неслучайна. По необъяснимой логике подсознания, она — ваш спасательный круг. Благодаря ей вам не утонуть.

— Это разные вещи.

— Вы о чем?

— Я не тонула. Я лишь боялась утонуть. Меня изнасиловали. Такого я и представить себе не могла.

— Из-за изнасилования бессонницы у вас не будет.

— Откуда вы знаете?

— Потому что для вас это не причина для беспокойства. Некоторых насилие травмирует, даже ломает, но вы женщина сильная.

Я не сильная!

— Могу я сказать, как, по-моему, вы должны воспринимать случившееся?

Я знаю, как я его воспринимаю.

— Почему вы так расстроены? Вы должны испытывать облегчение.

Я вне себя от ярости.

— Я понимаю ваше состояние. Ужас. Кошмар. Но все это эмоции. Воспринимайте насильника как неудачного сексуального партнера, которого нужно поскорее выкинуть из головы.

Я готова его убить!

— Ничего вы не понимаете!

Я вновь покрылась потом.

— О, понимаю, понимаю. Весь этот год я наблюдал, как растет ваша сила, уверенность в себе. Думаю, что пришло время перейти к другой проблеме, не спеша, осторожно. Я хотел поговорить с вами об этом.

Не уходите в сторону. Вы же должны мне помогать!

— Я хочу, чтобы вы расслабились. Вот так, сядьте. Хорошо. Посмотрите, как побелели костяшки пальцев. Разожмите кулак.

Не надо! Я не хочу, чтобы меня заставляли что-то делать.

— На текущий момент, — доктор Кох отпустил мою руку, — вы достигли поворотного пункта. Вы говорили о потопе, он был причиной вашей бессонницы. Теперь вы можете повернуться от демонов ночи к возможностям дня. Видите ли, моя дорогая, я давно уже думаю, что, будь вы актрисой или, скажем, танцовщицей, то есть личностью, стремящейся реализовать свой талант, вы бы знали, каково ваше призвание.

О чем он, черт побери, талдычит?

— Если б у вас был особый дар, все горело в руках, вы бы знали, как его реализовать. Вы бы и тут стремились к совершенству.

Сейчас у меня одно стремление — впиться ногтями в твою толстую физиономию.

— Вы бы осознали, сколь важна для человека удовлетворенность занятием, которому он отдает лучшие часы жизни. Но увы, в сложившихся обстоятельствах вы лишены даже экономических стимулов. Ваша семья хорошо обеспечена, работа для вас всего лишь хобби. Ни деньги, ни талант не толкают вас на поиски своего призвания.

Я взяла со стола стеклянную пепельницу и шмякнула ее об пол.

Он притворился, будто ничего не произошло!

Спросил: «О чем вы сейчас думаете?»