Дэн Симмонс - Флэшбэк

• Название: Флэшбэк
• Автор: Дэн Симмонс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55171-2

Впервые на русском — новейший роман знаменитого автора «Террора» и «Друда», «Гипериона» и «Эндимиона», «Илиона» и «Олимпа», «Песни Кали» и «Темной игры смерти». На этот раз прославленный хамелеон современной литературы, давно и убедительно доказавший, что ему под силу любые жанры и стили, обращается к близкому будущему — пугающе близкому. В этом будущем США утратили статус мировой державы, раздавленные неподъемным национальным долгом, причем несколько штатов после успешной реконкисты отошли к Мексике, Россия, где правит бессменный «царь Владимир», продолжает сырьевой шантаж соседей, Япония соперничает за мировое владычество с новым Всемирным Халифатом, подмявшим под себя Европу и даже Канаду, а большинство американцев находятся во власти наркотика под названием флэшбэк, позволяющего ярко, как наяву, снова пережить любые события собственного прошлого. И вот к денверскому детективу Нику Боттому, флэшбэкеру со стажем, обращается Хироси Накамура — один из девяти японских федеральных советников, самых могущественных людей в США. Шесть лет назад Кэйго Накамура, сын советника, снимавший документальный фильм об американской эпидемии флэшбэка, был убит, и преступление осталось не раскрыто. Вел следствие Ник Боттом, но карьеры ему стоила не эта неудача, а флэшбэк, злоупотреблять которым он стал после смерти жены. Теперь же он является единственным, кто может под флэшбэком восстановить все материалы дела и, наконец, докопаться до истины. Истины, которая — если не случится чуда — будет стоить ему жизни.

---

— Да, сэр. Спасибо, сэр, — сказал Ник. Он старался не разрыдаться, но от этого усилия в груди и горле возник болевой спазм. — Что касается денег, мистер Накамура… тех денег, которые мне понадобятся, чтобы…

— У мистера Сато заготовлен контракт, мистер Боттом. Нужен только отпечаток вашего большого пальца и подпись. Мы выдадим вам сегодня авансом пятьсот долларов, старых американских долларов, в обмен на ваш отказ от вознаграждения в пятнадцать тысяч долларов, если вы раскроете убийство моего сына. Но эти пятьсот долларов — не подарок. Если вы не раскроете убийство моего сына за две последующие недели, то последуют… штрафные санкции.

— Да, сэр, — сказал Ник, которому было плевать на все штрафные санкции.

Сато протянул Нику «олпад» с контрактом на экране. Ник, не читая, приложил большой палец и расписался стилусом. Сато жестом показал Нику, что нужна его НИКК, тот достал ее, и Сато провел карточкой по слоту «олпада».

Получив карточку назад, Ник увидел, что на ней появились семьсот пятьдесят тысяч новых баксов — пятьсот настоящих, старых.

— На это ушло больше времени, чем вы обещали, — резко сказал Накамура. — Вы можете лететь с нами в Денверский международный аэропорт, мистер Боттом. Если готовы.

— Я готов.

— Но не здесь, мистер Боттом. Вы можете лететь впереди, с пилотами. Мистер Сато покажет вам, как туда пройти, и отдаст вам ваш багаж.

Дверь — скорее крышка люка — позволяла Сато еле-еле протиснуться сквозь нее. «Сасаяки-томбо» поднялся в воздух, прежде чем Ник успел пристегнуться на своем откидном сиденье за пилотскими местами.

В течение часа после приземления в Лас-Вегасе Ник нашел летчика, готового доставить его в Лос-Анджелес. Вернее, не в сам Лос-Анджелес, а на гражданский аэродром Флейбоб, где не осталось диспетчерской башни. Аэродром находился в Рубиду, неподалеку от Риверсайда, к югу от Помонского шоссе и к востоку от I-15.

Ник решил, что это недалеко от места назначения и он найдет способ добраться до города — до квартиры Леонарда у Эхопарка. У него останется чуть больше трехсот тысяч новых баксов и «глок».

Но летчик был готов лететь только вечером (точнее, даже около полуночи), поскольку все полеты в город были нелегальными. Поэтому у Ника оставалось много времени в Лас-Вегасе. Он чуть с ума не сошел от этой задержки, но контрабандный пилот заявил, что полетит только с наступлением темноты. Выбора не оставалось — только ждать.

После обеда, ближе к заходу солнца, Ник направился к высокой стене, окружавшей современный Лас-Вегас. Он решил немного успокоить нервы и пройти шесть миль вдоль стены, окаймляющей южную оконечность города, а потом еще милю назад, к аэропорту.

После захода солнца Ник остановился и стал смотреть на сотни, если не тысячи, грузовиков и на палаточный город, выросший в пустыне к югу от Лас-Вегаса. Слышались выстрелы, рев мотоциклов, крики. Бессчетное количество фар освещало плотную, укатанную землю. В палаточном городке, снабжавшем закаленных водил всем необходимым, трещали факелы и костры.

Ник знал, что отправка конвоев на запад — в Лос-Анджелес — запрещена, но оттуда они еще приходили. Глядя на огни и прислушиваясь к отдаленному реву, он понял, что если Леонард и Вэл смогли попасть на один из последних конвоев, то, возможно, сейчас стали частью этого света и шума — и до них меньше полумили.

«Хватило ли профессору Леонарду Фоксу здравого смысла — и связей, — чтобы выбраться вместе с Вэлом из города?» — подумал Ник.

Но даже если Леонарду это удалось, Ник понятия не имел, где их искать.

Нет, ничего лучше не придумать — нужно попасть на эту безумную бойню, в которую превратился Лос-Анджелес. Ник не представлял себе, каковы его шансы выбраться из Лос-Анджелеса живым, а тем более — найти Вэла и убраться вдвоем с ним. И с Леонардом, если тот захочет. Но он решил обдумать это позднее.

Ник отвел взгляд от факелов, костров и включенных фар. С заряженным «глоком» на поясе и небольшой сумкой в руке он продолжил свой путь на восток, вдоль южной части лас-вегасской стены, собираясь вернуться в международный аэропорт Маккаррана за два часа до того, как летчик попытается доставить его и маленькую «сессну» на поле боя, в Лос-Анджелес.

3.03 I-25 и Денвер 24 сентября, пятница — 25 сентября, суббота

Почетному профессору Джорджу Леонарду Фоксу было семьдесят четыре, и он знал, что проживет совсем немного лет — если вообще проживет хоть сколько-то. Даже если его не прикончит это путешествие, кашель и боль в груди, беспокоившие его доктора, никуда не девались. Рентгенограмма не давала ясной картины, поэтому доктор предложил сделать компьютерную томографию и магнитно-резонансную томографию и определить, не рак ли у него. Согласно Инициативе Национальной службы здравоохранения, это не должно было стоить Леонарду ни цента. Но очередь на медицинские процедуры, оплачиваемые по ИНСЗ, затягивалась как минимум на девятнадцать месяцев, и Леонард подозревал: он умрет от того, что служит причиной кашля и боли в груди, раньше, чем пройдет анализы. Именно это уже много лет случалось с пожилыми гражданами, которые не могли себе позволить платную медицинскую помощь.

Винить было некого: Леонард с энтузиазмом поддерживал реформу здравоохранения, которая давала правительству контроль за всеми решениями в этой области. Но иногда нелепость всего происходящего в медицине, — сразу вспоминался «железный закон непредумышленных последствий», как называл это университетский преподаватель Леонарда, доктор Берт Стерн, — заставляла его не без горечи улыбаться.

Но сколько бы ему ни оставалось жить, Леонард знал, что никогда не забудет эту последнюю ночь пути по Колорадо вместе с конвоем. Он почти не обращал внимания на Скалистые горы, когда жил и преподавал в Боулдере, и долгая ночная дорога по возвышенной части Колорадо таила для него немало сюрпризов.

Ему, конечно, хотелось быть вместе с Вэлом все эти последние сутки, но тот ехал сначала с водителем-одиночкой Калибром Деверо, а потом — с Генри «Большим Конем» Бигеем. Леонард очень беспокоился, не зная, как поведет себя внук при встрече с Ником Боттомом в Денвере, на следующий день. Оставалось надеяться, что подозрения Вэла удастся ослабить. И еще нужно было поговорить с внуком о пароле к зашифрованному тексту на телефоне Дары. Леонарду хотелось попробовать пароль, который пришел ему в голову — он был почти уверен, что дочь воспользовалась именно им, — и самому прочесть зашифрованный файл: ведь там могло обнаружиться нечто, способное еще больше настроить парня против Ника Боттома. Но Вэл всегда брал с собой этот старый, побитый телефон.

Проведя несколько часов в бесплодной тревоге, Леонард попытался расслабиться и поговорить с водителем, Хулио Романо. Жена Хулио, Пердита, спала в нижнем спальном отсеке; когда они приблизились к континентальному водоразделу, из-за перегородки стал доноситься ее громкий, хотя и женственный храп.

Хулио хотел говорить о политике и недавней истории. Леонард (уверившись, что водитель, похоже, из тех, кто может говорить на подобные темы без потери самообладания и даже с юмором) не стал возражать.

— Хорошо, — сказал Хулио тем вечером. — Нечасто у меня в кабине сидит настоящий профессор английской и античной литературы. Как лучше вас называть — доктор или профессор?

— Лучше — Леонард.

— Отлично, Ленни. Так будет легче. Но я буду помнить, что вы — почетный профессор.

Вообще-то Леонард разозлился бы, услышав от кого-нибудь «Ленни» (впрочем, он такого и не слышал). Но в устах Хулио это звучало вполне нормально — когда Леонард понял, что водитель не имеет в виду ничего оскорбительного.

Когда они приближались к перевалу Лавленд, Хулио рассуждал об общем упадке стран. Леонард не переставал удивляться, как хорошо информирован и насколько образован этот водитель грузовика.

— Но я не думаю, что Соединенное Королевство добровольно выбрало упадок, — говорил Леонард, изо всех сил стараясь не со скользнуть в менторско-профессорский тон. — После Второй мировой сражавшуюся Британию неизбежно ждало банкротство… и нежелание людей после пяти лет тягот и лишений возвращаться к довоенной классовой системе.

— И потому они выгнали Уинстона Черчилля, даже не сказав спасибо, и выбрали социализм, — сказал Хулио, переходя на пониженную передачу: огромный грузовик, как и остальные машины, съехал с I-70 перед заблокированным туннелем Эйзенхауэра и стал подниматься к ночному небу по более узкому и извилистому Шестому хайвею.

— Да, — сказал Леонард.

Перспектива дискуссии о социализме с представителем рабочего класса его немного беспокоила. Те работяги, которых он знал — всего несколько человек, — считали и это слово, и саму идею вредными, зачастую реагируя на них несдержанно.