Мирон Хергиани - Тигр скал. Мирон Хергиани

• Название: Тигр скал. Мирон Хергиани
• Автор: Мирон Хергиани
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00797-0

Лирическая повесть, основанная на воспоминаниях, рассказывает не только о жизни и подвигах одного из выдающихся грузинских альпинистов Михаила Хергиани (1935-1969), но и о его товарищах по восхождениям на горные вершины, о соревнованиях по скалолазанию в СССР и зарубежом в 40 — 60-х годах XX века. Погиб при попытке рекордного восхождения на стену Sualto массива Civetta в итальянских Доломитовых Альпах. После того, как Хергиани сорвался со стены, падающий камень перебил страховую верёвку. Похоронен в родном селе Местиа.

        Автор — Мирон Хергиани, грузинский прозаик, брат Михаила Хергиани.

С сайта irsl.narod.ru

---

— Михо там?

— Там, конечно.

— Габлиани и Кухианидзе тоже там?

Что такое?! Габлиани и Кухианидзе? Почему они должны быть там? Как? Я ничего не могу понять... Меня словно огрели по голове молотком. Неужели столь радостно начавшееся утро обманет меня? Неужели я напрасно так обрадовался палатке, появившейся над нами?..

— Вы не видели Илико и Тэмо? — снова окликнул меня Кузьмин.

— Но вы ведь были вместе, вместе вышли и...

— Мы потом разделились и разминулись...— запи­наясь, говорит Кузьмин.

«Как же вы потеряли друг друга в двух шагах! — в отчаянии думаю я.— Как это произошло?..»

Но сейчас не время размышлять о том, как это произошло. Надо действовать. Надо что-то предпри­нимать. Но что?

В это время высоко на гребне появились две фигуры. Илико и Тэмо! Черепашьим шагом спускаются они вниз. Я немного успокоился. Залез обратно в нашу пещеру и стал готовить Михаила. Пришли Кузьмин и Джумбер. Общими усилиями мы усадили Михо на снег и стащили вниз. Этот участок, примерно метров в триста, ровный и безопасный. В двух-трех местах, где были на пути скалы, Михо поднимался на ноги и при моей поддержке шел сам. Опасность его как-то отрезвляла, потому я сознательно выбирал скалистые участки.

Кириллу и Джумберу тоже трудно идти. Порой нам даже приходится ждать их. Потому спуск до седловины занимает очень много времени. Спустившись до 7000 метров и оглянувшись назад, мы нигде не обнаружили Илико и Тэймураза. Остановились и стали их ждать. Тем временем похолодало. Было, вероятно, градусов сорок ниже нуля. Я опять отрыл яму на подходящем участке склона, устроил убежище. Усадил туда Михо, а сам стал подниматься по гребню. Уже семь часов, вечерний сумрак быстро сгустится во тьму,— надо успеть помочь товарищам. Поднявшись всего на не­сколько шагов, я увидел их. У Илико все лицо почер­невшее и посиневшее. На одной ноге нет шекльтона, но он, по-видимому, и не чувствует этого. Говорит с трудом. Я срочно поставил палатку, которая была у них с собой, зажег примус. Сразу стало тепло. Потом я зака­тал штанины его брюк, и... обе ноги были как ледяные! Начинаю растирать, мять, хлестать... Не переводя духа, массирую, растираю, потом бегу к Тэймуразу и Джумберу. От него — к Михо.

— Как они?.. Помоги лучше им, слышишь? Иди к ним! — прогоняет меня Михо.

— Эге-ге-геей!..— раздается слабый крик.

— Пойди к ним, я тебя умоляю, помоги им!..

— Воды... воды... дайте воды!.. А котелок всё булькает, и никак не растает в нем снег.

— Вот как только растает, я отнесу им... Потом уже спрашиваю Илико:

— Как все же случилось это?

— Мне очень тебя жаль... очень жаль, что ты не был на вершине. Мне всех жаль, кто не был там... не смог подняться туда...

— Как вы разошлись? Почему вы оказались не вместе?

— Я тебе  все  расскажу  внизу,  когда  спустимся расскажу... Но как тебя жалко, господи, как жалко, что ты, не смог подняться...

ДЖОКИА ГУГАВА: «Скользи, скользи, веревка...»

— Ну, здесь можно и передохнуть...— говорит Ми­хаил-Младший и удобно закрепляется на стене.

А наша связка — я и Шалико — перешла на стра­ховку. По движению веревок Джумбера и Гиви, которые теперь идут первыми, мы догадываемся об их переме­щении, догадываемся, успешно они продвигаются или испытывают затруднения. Веревка — наш главный связной. Особенно теперь, когда все кругом укрыл туман и мы еле различаем друг друга. Эта связующая нить становится бесценной.

«Скользи, скользи ты вверх, веревка, и никогда не напрягайся»,— вспоминаются слова из какой-то альпи­нистской песенки.

А веревка вправду скользит в наших руках, скользит и незаметно, медленно, равномерно поднимается вверх. Не качается, не дергается. Это хороший признак.

Вскоре и мы следуем за веревкой. Наверху, на маленькой платформе, закрепляемся и снова переходим на страховку. Страховка здесь более надежна, чем там, внизу. Когда стена местами переходит в отрицательную, мы применяем лестницы из тройной веревки. В верхней части этого участка обнаруживается угол, который на глаз и не виден, но хорошо прощупывается рукой. Угол выгоден для положения стоя. А это означает, что наша страховка будет еще надежнее. И еще — что шлямбурные крючья будет легче вбивать в стену. Когда хоть одной ногой стоишь на твердой земле, удар приобре­тает большую силу, мышцы устают меньше...

Время от времени используем веревочную лестницу. Как правило, первая связка поднимается наверх с помощью площадок и лестниц.

Участок № 9. Этот участок имеет уклон 75 — 90°. От других он отличается тем, что на поверхности гранитной стены едва заметно обозначается пояс трещины, кото­рый тянется по вертикали.  Поверхность стены имеет форму бараньего лба, и вертикальная полоса просту­пает, словно след топора. Мы обрадовались при виде трещины. Но она оказалась такой узкой, что не удалось вбить крюк. Местами на «лбу» виднеются скальные вы­ступы, образующие прямые углы с его поверхностью. Расстояние между ними примерно около двух метров. Весь участок отвесный,  в  середине с  отрицательным уклоном.  Наверху, слева,— желоб,  над  ним — что-то вроде площадки. Передняя связка направляется туда. Снова слышен стук молотка. На нас, носильщиков и страховщиков, сыплются каменная пыль, мелкие осколки скалы.

Мощная волна ветра закутывает нас в плотное серое облако пыли, и обетованная площадка над желобом исчезает из поля зрения. Мы не видим и ушедших вперед Джумбера и Гиви. После двадцати, максимум тридцати, ударов молотком у человека, висящего в воздухе, каким бы сильным и тренированным он ни был, устают мышцы, и его необходимо сменить. Мы внимательно следим за сменой товарищей, прислушиваясь к харак­терным для каждого звукам ударов. Мы хорошо знаем «почерк» каждого, так что, несмотря на отсутст­вие видимости, без труда узнаем, кто из них вышел на скалу.

— Площадка!.. Площадка! — доносится сверху ра­достный возглас Джумбера, возвещающий нам, что участок пройден и побежден. Теперь мы можем сни­маться со страховки, передовая связка временно возь­мет на себя наши функции. Они уже надежно закре­пились на стене, и пока все мы не поднимемся туда, не выпустят из рук страховочной и вспомогательной вере­вок. Мы повисли на веревке. Поодиночке взбираемся по ней.

И вот мы наверху. Принимаем от первой связки молотки, шлямбурные и скальные крючья, лестницы и прочее необходимое снаряжение.

Мы поработали совсем немного, как вдруг снизу донесся голос Старшего:

— Эй, работяги, как вы думаете, сколько сейчас времени?

Невинный вопрос застает нас врасплох. Я, во всяком случае, думал о чем угодно и вообще забыл о времени.

— Сколько времени? — мы с Шалико пожали плечами.

— Шесть часов. Пора думать о ночлеге. Тем более в такую погоду, когда весь мир утонул в тумане.

Ограниченность во времени спутала все карты, все планы... Но делать нечего — надо развешивать гамаки и устраиваться на ночлег.

27.III.64. Участок № 10. Моросит. Сильный ветер. Черт знает что за погода! Вчера мы предусмотрительно укрылись водонепроницаемым брезентом. Брезент-то водонепроницаемый, но почему наши спальные мешки наутро оказались влажными? Пренеприятное чувство — просыпаться утром в той одежде, в которой работал весь вчерашний день. Одежда эта почему-то становится страшно тяжелой, она давит на плечи, ты ощущаешь ее на теле как некие оковы. Особенно остро это ощущение во время высотных восхождений, когда из-за холода ты вынужден одеваться очень тепло. Постепенно, по мере того как начинаешь работать, оно исчезает. Ты забываешь и о том, что вот уже неделя, как не принимал не только горячий, но и холодный душ, и, лишь укладываясь спать или просыпаясь утром, вспоминаешь об этом...

Вскоре мы снимаемся со скал. Складываем гамаки, веревки. Там, где это возможно, вытаскиваем вбитые нами на стоянке драгоценные шлямбуры, завтракаем и выходим.

МЕЧТА О СОЛНЦЕ

— Сейчас я приготовлю еду.

— Что ты сказал?.. Ты не спишь?

— Я сварю кисель, ты ведь выпьешь?

— Вот-вот рассвет. К чему сейчас кисель. Тебе лучше отдохнуть еще немного. Знаешь, у меня так ноют мышцы! Когда ты меня растирал, я спал. Правда спал. Мне снились отмели Лагами. Помнишь, как мы валялись на песке, подставляя солнцу спины, и разми­нали друг другу мышцы? Вцепишься, словно клещами, двумя пальцами — указательным и большим — в мясо, кистью правой руки бьешь наотмашь — и на теле оста­ется красный след... Боже, чего только не выдерживали мы тогда!.. Все тело было в синяках от этого массажа, и самым сильным и мужественным считался тот, у кого было больше синяков.

— Да... а я еще знаешь что помню? Как старшие выстраивали нас в ряд и вели к Гвалдири. И мы не просто шли — надо было кулаком колотить по груди — тоже для мышц... Так мы и шли, а люди на нас глазели и удивлялись: что это они себя колотят... И еще — пере­ход через реку помню... Помнишь, ты переходил ее с багром возле аэропорта и бултыхнулся в Энгури... на счастье, посреди реки торчал огромный валун, ты ухва­тился за него, забрался наверх и кое-как удержался там... Никто не решался помочь, все боялись огромных волн обезумевшего Энгури... А ты, мокрый, такой не­счастный, умоляющими глазами смотрел на нас, тол­пившихся на берегу... Потом закричал...