Ярослав Иосселиани - Огонь в океане

• Название: Огонь в океане
• Автор: Ярослав Иосселиани
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Записки Я. К. Иосселиани «Огонь в океане» носят автобиографический характер. Капитан первого ранга, Герой Советского Союза, прославленный подводник Ярослав Константинович Иосселиани родился и провел детские годы в горной Сванетии. Грузины по происхождению, жители горной Сванетии в силу многих исторических, географических, и социальных причин оказались в отрыве и от высокой грузинской и от могучей русской культуры. Октябрьская революция принесла в Сванетию свободную и полнокровную жизнь, о которой веками мечтали свободолюбивые сваны. Жизненный путь героев книги — частный, но убедительный пример торжества ленинской национальной политики. Некоторые события и факты, о которых рассказывается в предлагаемой читателю книге, прежде были использованы автором в его произведении «Записки подводника», также построенном на автобиографическом материале. Однако в книге «Огонь в океане» они изложены по-новому, развернуто, в художественно обобщенной форме, рамки повествования значительно расширены. Имена и фамилии героев книги в том числе наших доблестных подводников, за очень немногими исключениями, подлинные.

---

Оказалось, что эти люди идут с перевала. Человек, которому мы дали напиться, стоя у изгороди, долго разглагольствовал о том, что скоро в Ажаре, Дали и на всем Кавказе не останется большевиков.

— Никто теперь не заставит нас жениться на своих сестрах и ложиться спать всем селом под общим одеялом, — шныряя глазами по сторонам, говорил он.

Отец слушал молча, глаза его были холодны. 

Затем он очень нелюбезно простился с вооруженными людьми, сказав, что у него срочные дела, и ушел.

Сторонники свергнутых князей и бандиты, поддерживаемые иностранными агентами, копили силы для борьбы с народной властью и одновременно вели среди населения подрывную работу, распуская всякого рода слухи и провокации. Бандиты усилили террор и грабежи. Они нападали на жителей, врывались в дома, грабили. В горах, при почти полном бездорожье, бороться с ними было трудно.

Одна из таких банд и проходила мимо нашего дома.

В тот же день, после обеда, пришел Теупанэ и взволнованно сообщил, что власть опять в руках царя,

Отец, разумеется, не поверил словам старика: новости Теупанэ почти всегда оказывались вздорными.

— Царя давно уже нет на свете, — попробовал успокоить его отец.

— Есть, Коция! Ты же сам говорил, что царю нельзя верить. Наверное, он соврал, что умер, просто распустил такие слухи, а сам спрятался в тихом месте, — привычным жестом вытирая с глаз слезы, твердил Теупанэ. — Да, да, Коция, завтра-послезавтра придут отбирать скот, кукурузу, имущество. Князья не могут без этого, — горестно качал головой старик.

Успокоить его отцу так и не удалось. Старик ушел от нас, бормоча что-то мрачное и чаще обычного вытирая свои больные глаза.

— Сегодня будем работать дома, Яро, — сказал на следующий день отец, — в поле не пойдем. Надо вырыть под домом яму. Вот здесь.

— Зачем? — удивился я, рассматривая очерченное лопатой место на полу возле очага.

— Времена изменились, надо кукурузу спрятать. Придут люди князя — отнимут, — ответил отец и начал копать лопатой слежавшуюся твердую землю. — Возьми корзину, поможешь выносить землю.

Два дня мы почти без перерыва рыли яму. В нее можно было положить не только весь наш запас  кукурузы, но и спрятаться в случае надобности самим. вверху яму накрыли досками, засыпали землей и прожили несколько мешков с кукурузой. Все это было делано с большим искусством.

Успокоил нас и наших соседей приветливый и веселый красноармеец-грузин. Пришел он почему-то не по тропинке через калитку, а перелез через забор и с карабином в руке зашагал по кукурузнику.

Пропотевшая, выгоревшая гимнастерка не очень складно сидела на нем, и вообще он мало походил на военного человека. Если бы не красная звездочка на фуражке и не карабин, никак бы не догадаться, что это красноармеец.

Отец пригласил гостя в дом. Красноармеец сел к очагу. Мать подала ему свежий чурек, лобио по-грузински и сыр. Гость с большим удовольствием все съел. Ни я, ни мать не поняли, о чем они говорили с отцом, но по тому, как они расстались, можно было сделать вывод, что они очень понравились друг другу.

После его ухода отец рассказал, что Советская Россия в помощь труженикам-горцам прислала отряд под командованием Максима, этот отряд поможет населению обезоружить банды и наладить спокойную жизнь, что большевики не дадут в обиду бедных людей и что в самое короткое время с бандитами будет покончено. Кроме всего этого, красноармеец-грузин позвал отца на сход, который созывался в Ажаре.

Ранним утром отец ушел. В доме наступило томительное ожидание. Работа не клеилась. Мать начинала какое-нибудь дело, но не могла докончить его, бросала, начинала другое, но и оно не шло. Потом она решила идти на поле и копать землю под кукурузу, но, покопав немного, сказала мне, что лучше заняться очисткой семян.

Вернулся отец вечером следующего дня. Грудь его была украшена двумя пулеметными лентами, крест-накрест перетягивавшими плечи. За плечами висел карабин.

— Меня выбрали председателем сельского Совета, — сообщил отец малопонятные для вас новости и  стал снимать с себя оружие. — Мне же поручили отряд из тридцати человек для борьбы с бандитами. Теперь дел будет много...

Для матери стало ясным лишь то, что отец будет подвергаться опасностям. Это не могло не вызвать целую бурю упреков и слез. Да и не без основания опасалась она. В условиях Сванетии борьба с бандитизмом была делом нелегким. Не только бандиты будут врагами моего отца, но и их многочисленные родственники станут нашими кровными врагами.

Отцу надоело хныканье матери, и он прикрикнул на нее:

— Нечего меня хоронить заживо! В конце концов бандиты — это такие же люди, как и мы с вами. Им только глаза надо раскрыть на все, и они уйдут от князей, перейдут на нашу сторону, да еще и всех княжеских главарей приведут на аркане. Кто же, по-вашему, должен делать это? Кто, если все будут отказываться? — горячился отец.

— Да, да, да, ты прав, Коция, прав, конечно! Но почему все же ты должен это делать, а не кто-нибудь другой? — спросил Теупанэ, с утра терпеливо ожидавший вместе с нами отца.

— Ты лучше поправь свои штаны, где ты их разорвал? Не с мальчишками ли дрался под старость?

— Какое там с мальчишками! — возмутился старик. — Это твоя собака меня разукрасила. Я каждый раз ухожу от тебя с одними неприятностями.

Дело было в том, что Теупанэ зашел к нам поздним вечером, чтобы справиться, какие новости принес отец. Наш пес Гурбел был на ночь спущен с цепи. Не узнав старика, он набросился на него и порвал штаны.

Теупанэ усадили за стол. К ужину пришел и дядя Кондрат.

— Ты правильно поступил, Коция. Именно ты должен делать, это. В Дали сваны тебя знают, верят тебе, человек ты ученый. Ты покажешь им, где правда, — говорил дядя Кондрат.

— Коция, а что это такое советская власть? — вмешался Теупанэ. 

— Советская власть... это... власть народа, — просто ответил отец.

— Так-так, — закивал головой Теупанэ. — Эх, не люблю я араки, но за Коцию сейчас бы выпил!

— Нет, араку пить не будем, советская власть против араки, — не согласился со стариком отец.

— Ну, я немного бы выпил, — умоляюще посмотрел на отца Теупанэ. — Ты же знаешь, что я не люблю ее, но уж если такие события...

— Сегодня и немного пить не будем. Не за что. Я еще ничего не сделал такого, чтобы за меня пить.

Карабин и патронташи отец повесил в углу, где я всегда сидел. Трогать оружие руками он запретил, но смотреть, разумеется, можно было. Мы с Верочкой с любопытством рассматривали диковинные для нас вещи.

— Значит, ты теперь уже коммунист, — тяжело вздыхая, сказала мать. — Если только князья узнают, конец нам всем, конец.

— Ничего не будет, Кати. Ничего, верь мне, — успокоил ее Теупанэ, с аппетитом уплетая свежий чурек. — Все сваны пойдут за Коцией, вот увидишь...

— Сванам многого и не нужно, — задумчиво выговорил отец. — Но за свободу они даже на богов пойдут, если боги захотят ее отнять. Не могут они не поддержать советскую власть.

Залаял Гурбел. Я пошел открывать. За калиткой стоял бородатый старик с палкой в руке. Впоследствии, когда в опере «Русалка» я увидел Мельника, мне сразу же вспомнился тот нежданный гость, взлохмаченный, заросший, страшный.

— Добрый день, сын хорошего Копии! — сняв шапку, низко поклонился мне старик.

Я был очень удивлен. У нас не было принято, чтобы взрослые первыми приветствовали детей. Мне ничего не оставалось, как тоже поклониться старику и пригласить его в дом.

— Спасибо, спасибо, — отвечал старик, продолжая кланяться, — я не большой человек, я могу постоять и во дворе. А Коция дома? Он еще не ушел? 

— Добрый день, Филифэ, — радушно приветствовал отец гостя. — Каким ветром тебя занесло? Старик низко поклонился.

— Ты что это кланяешься, как перед князем? — удивился отец. — Я ведь тебе в сыновья гожусь.

— Ты, великий Коция, — самый главный коммунист, от тебя мы все теперь зависим. Мы зайцы, Коция, а ты лев! — не унимался старик.

— Меня же выбрали. Завтра люди выберут тебя, — значит, я тогда тебе должен буду кланяться? Так мы и будем все друг другу кланяться без конца? Пойдем в дом, что стоять у калитки?

— Я думал, что ты другим стал, наш Коция, — сказал старик после того, как отец почти насильно втащил его в дом, — а ты все такой же простой.

Он высказал какую-то незначительную просьбу. Отец тут же обещал все для него сделать.

Видимо, старику очень понравилось, что новые власти не кичатся, не требуют поклонения, ничем не напоминают князей и пристава. Прощаясь, он долго тряс руку отца и желал ему счастья и здоровья.

Утром отец снова стал собираться в дорогу. Мама, как и прежде, заплакала, но остальные уже не плакали. Не плакал и я.

Отец крепко обнял и поцеловал мать, попросил дядю Кондрата почаще заходить к нам.