Нил Стивенсон - Анафем

• Название: Анафем
• Автор: Нил Стивенсон
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISBN 978-5-17-066500-6 (ООО «Издательство АСТ»), ISBN 978-5-271-38777-7 (ООО «Издательство Астрель»)

Новый шедевр интеллектуальной прозы от автора «Криптономикона» и «Барочного цикла».

Роман, который «Таймс» назвала великолепной, масштабной работой, дающей пищу и уму, и воображению.

Мир, в котором что-то случилось — и Земля, которую теперь называют Арбом, вернулась к средневековью.

Теперь ученые, однажды уже принесшие человечеству ужасное зло, становятся монахами, а сама наука полностью отделяется от повседневной жизни.

Фраа Эразмас — молодой монах-инак из обители (теперь их называют концентами) светителя Эдхара — прибежища математиков, философов и ученых, защищенного от соблазнов и злодейств внешнего, светского мира — экстрамуроса — толстыми монастырскими стенами.

Но раз в десять лет наступает аперт — день, когда монахам-ученым разрешается выйти за ворота обители, а любопытствующим мирянам — войти внутрь. И однажды в день аперт приходит беда. Беда, ставящая мир на грань катастрофы. Беда, которую возможно будет предотвратить лишь совместными усилиями инаков и экстов…

---

— Ладно. Поправка: сама идея такого дракона несуразна. Нет эволюционных прецедентов. Вероятно, нет способов метаболизма, при котором в природе может вырабатываться нервно-паралитический газ. Такие крупные животные не могут летать, потому что с увеличением размеров масса растет быстрее, чем сила мышц. И так далее.

— Хм. Доводы из биологии, химии, теорики. Значит ли это, что пены, не сведущие в подобных вопросах, постоянно волнуются из-за розовых драконов, пукающих нервно-паралитическим газом?

— Наверное, их можно убедить, чтобы заволновались. Хотя нет, есть… есть своего рода фильтр, который отсеивает… — Я на мгновение задумался, потом посмотрел на Джезри, приглашая его вступить в разговор. Тот поколебался, потом вынул руки из-под стлы и шагнул к нам.

— Если волноваться из-за розовых, — заметил он, — то не меньшую озабоченность должны внушать синие, зелёные, чёрные, пятнистые и полосатые. И не только нервногазопукающие, но бомбокакающие и огнерыгающие.

— И не только драконы, но и змеи, исполинские черепахи, ящерицы, — добавил я.

— И не только материальные существа, но и боги, духи и так далее, — подхватил Джезри. — Как только вы допустили существование розовых нервногазопукающих драконов, вы должны допустить и все остальные возможности.

— Так почему бы не волноваться из-за них всех? — спросил фраа Ороло.

— А я так и волнуюсь! — объявил Арсибальт. Он увидел, что мы разговариваем, и подошёл выяснить, в чём дело.

— Фраа Эразмас, — обратился ко мне Ороло. — Минуту назад ты утверждал, что можешь убедить пенов волноваться из-за розовых нервногазопукающих драконов. Как бы ты это сделал?

— Ну, я не процианин. А был бы процианином, наверное, рассказал бы убедительную историю, откуда такие драконы берутся. Под конец пены всерьёз бы разволновались. Но когда Джезри прибежал бы и начал кричать о полосатых огнерыгающих черепахах, его бы отправили в психушку!

Все рассмеялись, даже Джезри, который обычно не одобрял шуток на свой счёт.

— Что придало бы твоей истории убедительность?

— Она должна быть внутренне непротиворечивой. И согласовываться со всем, что пены знают о реальном мире.

— Это как?

Лио с Тулией шли на кухню — сейчас была их очередь готовить. Лио, услышав последние несколько фраз, встрял:

— Ты можешь сказать, что падучие звёзды — вспыхнувшие драконьи газы!

— Отлично! — сказал Ороло. — Тогда всякий раз, видя падучую звезду, пен будет думать, что получил подтверждение мифа о розовом драконе.

— А Джезри он срежет, сказав: «Болван! Какое отношение огнерыгающие черепахи имеют к падучим звёздам?» — добавил Лио.

Все снова рассмеялись.

— Это прямиком из последних записей светителя Эвенедрика, — сказал Арсибальт.

Наступило молчание. До последней минуты мы думали, что просто забавляемся.

— Фраа Арсибальт забежал вперёд, — с мягкой укоризной проговорил фраа Ороло.

— Эвенедрик был теор, — напомнил Джезри. — Вот уж про что он бы писать не стал.

— Напротив, — возразил Арсибальт, набычиваясь. — В конце жизни, после Реконструкции…

— С твоего позволения, — начал Ороло.

— Конечно, — ответил Арсибальт.

— Если ограничиться нервногазопукающими драконами, сколько цветов, по-вашему, мы способны различить?

Прозвучали числа от восьми до ста. Тулия считала, что может различить больше, Лио — что меньше.

— Сойдёмся на десяти, — предложил Ороло. — Допустим, существуют двуцветные полосатые драконы.

— Тогда их будет сто разновидностей, — сказал я.

— Девяносто, — поправил Джезри. — Надо исключить сочетания красный-красный и так далее.

— Допуская различную ширину полос, можем ли мы получить тысячу различимых комбинаций? — спросил Ороло. Мы согласились, что можем. — Теперь перейдём к пятнам. Клетке. Сочетаниям пятен, полос и клетки.

— Сотни тысяч! Миллионы! — послышалось с разных сторон.

— И мы учли пока только нервногазопукающих драконов! — напомнил Ороло. — А как насчёт ящериц, черепах, богов…

— Эй! — Джезри покосился на Арсибальта. — Вот это уже куда больше похоже на то, что мог написать теор.

— Почему, фраа Джезри? Что тут такого теорического?

— Числа, — отвечал Джезри. — Обилие различных сценариев.

— Объясни, пожалуйста.

— Как только ты впустил в мир гипотетические существа, которые не обязаны иметь смысл, ты сразу оказался перед целым диапазоном возможностей, — сказал Джезри. — Число их практически бесконечно. Разум отбрасывает все как одинаково негодные и не волнуется из-за них.

— Это справедливо и для пенов, и для светителя Эвенедрика? — спросил Арсибальт.

— Думаю, что да, — отвечал Джезри.

— Выходит, что фильтрующая способность — неотъемлемое свойство человеческого сознания, — сказал Арсибальт.

Чем увереннее говорил Арсибальт, тем настороженней становился Джезри — он чувствовал, что его заманивают в ловушку.

— Фильтрующая способность? — переспросил он.

— Не прикидывайся дурачком, Джезри! — крикнула суура Ала, которая тоже шла на кухню готовить. — Ты только что сказал, что разум отбрасывает подавляющее большинство гипотетических сценариев и не волнуется из-за них. И что это, если не «фильтрующая способность»?

— Ну уж извини! — Джезри обвёл взглядом меня, Лио и Арсибальта, словно приглашая нас полюбоваться, как Ала творит разбой среди бела дня.

— В таком случае, каким критерием пользуется мозг, выбирая для волнений исчезающе малую долю возможных исходов? — спросил Ороло.

Послышался шёпот: «Правдоподобие». «Вероятность». Однако никому не хватило уверенности произнести свой ответ громко.

— Раньше фраа Эразмас упомянул способность рассказать складную историю.

— Это доказывается через Гемново… через конфигурационное пространство, — выпалил я, не задумываясь. — Тут и связь с теором Эвенедриком.

— Объясни, пожалуйста.

Я не сумел бы объяснить, если бы не мой недавний урок Барбу.

— Нет нормального принципа действия, позволяющего попасть из точки Гемнова пространства, где мы сейчас, в точку, где присутствуют розовые нервногазопукающие драконы. Собственно, это просто технический термин для складной истории, соединяющей один момент со следующим. Если просто выкинуть принципы действия в окошко, вы получаете мир, где можно свободно перемещаться в Гемновом пространстве, к любому исходу, без ограничений. Выходит полная ерунда. Разум — даже разум пена — знает, что есть принцип действия, определяющий, как мир развивается от одного момента к другому. Что этот принцип действия ограничивает путь нашего мира точками, составляющими внутренне непротиворечивую историю. Поэтому разум и сосредотачивается на более вероятных сценариях, таких, как твой уход.

— Что?! — вскрикнула Тулия. Те, кто присоединился к диалогу позже, отреагировали сходным образом. Ороло рассмеялся, и я объяснил, с чего начался диалог — торопливо, пока никто не убежал и не разнёс слухи.

— Я не считаю, что ты неправ, фраа Эразмас, — сказал Джезри, когда все успокоились, — но, на мой взгляд, здесь проблема весов. Гемново пространство и принципы действия — слишком тяжёлый инструментарий для объяснения того факта, что у разума есть инстинктивный нюх на более правдоподобные исходы, из-за которых стоит волноваться.

— Замечание принято, — сказал я.

Однако Арсибальт расстроился, что я уступил без боя.

— Вспомните, что всё началось со светителя Эвенедрика, — сказал он. — Теора, посвятившего первую половину жизни строгим расчётам, связанным с принципами действия в различных типах конфигурационных пространств. Не думаю, что он просто выражался поэтически, когда предположил, что человеческое сознание способно…

— Так. Арсибальт остолетился, — произнёс Джезри.

Арсибальт замер с открытым ртом и побагровел.

— Мы достаточно обсудили проблему, — подвёл итог Ороло. — Сейчас мы её не решим, — во всяком случае, на голодный желудок!

Лио, Ала и Тулия, поняв намёк, направились в кухню. Ала через плечо бросила убийственный взгляд на Джезри и что-то зашептала Тулии. Я точно знал, что она говорит: жалуется на Джезри, который первым поднял тему множественности исходов, а потом, когда Арсибальт попытался её развить, струсил и отступил, да ещё и поднял Арсибальта на смех. Я попытался улыбнуться Але, но она не заметила. Я остался стоять, лыбясь в пространство, как идиот.

Арсибальт двинулся за Джезри, чтобы доспорить.

— Возвращаясь к тому, с чего мы начали, — продолжил Ороло. — Из-за чего ты так волнуешься, фраа Эразмас? У тебя нет занятий продуктивнее, чем воображать розовых нервногазопукающих драконов? Или ты обладаешь особым даром прослеживать возможные будущие в Гемновом пространстве — прослеживать их к особо неприятным финалам?