Николай Молчанов - Жан Жорес

• Название: Жан Жорес
• Автор: Николай Молчанов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Наконец случаи представился: два профсоюзных активиста, Бодо и Пелетье, уехали на съезд корпорации стекольщиков. Раньше это допускалось. Но на этот раз Рессегье немедленно объявил об их увольнении. Когда рабочие обратились с просьбой о пересмотре этого решения, дирекция ответила, что решение является окончательным.

Рабочие решили, не объявляя забастовки, приостановить работу на время переговоров с администрацией. Поэтому они предложили очистить бассейн с расплавленной стекольной массой, без чего нельзя даже временно оставить работу, не рискуя вызвать серьезные убытки и ущерб. Словом, рабочие вели себя крайне лояльно. Но дирекция ответила, что уже начато тушение печей и что производство таким образом останавливается. Итак, забастовку, по существу, объявили хозяева, а не рабочие. И тогда вызвали Жореса.

Выслушав рассказ рабочих, Жорес немедленно отправился в дирекцию стекольного завода. Рессегье там не было, пришлось говорить с его ближайшими помощниками. Он заявил им, что рабочие не хотят конфликта, готовы на уступки администрации. Они согласны даже на санкции против Бодо и Пелетье, лишь бы их не выбрасывали на улицу. Но представители администрации не хотели и слышать о переговорах. Видимо, у них были строгие инструкции на этот счет. Они отвергли также предложение Жореса прибегнуть к арбитражу.

Вернувшись к рабочим, он рассказал им об итогах переговоров и спросил, что они считают нужным делать.

— Сопротивляться, поскольку они хотят войны.

Жорес молчал. Он видел, что рабочие настроены решительно и готовы к забастовке. Но этого как раз и добивается администрация. Жорес представил себе, что надет рабочих и их семьи. Он подумал, что надо любой ценой избежать забастовки. Но как сказать об этом возбужденным стеклодувам? Жорес решил поговорить с каждым из членов комитета один на один. Но первый же рабочий, которому он посоветовал уступить и принять условия Рессегье, решительно заявил:

— Как, вернуться на завод? Бросить на произвол судьбы товарищей, которые виноваты лишь в том, что они наши делегаты? Мне кажется, что это оскорбительное предложение для нас?

Но после долгих разговоров и раздумий рабочие поняли, что шансов на успех забастовки нет. Они смирились и послали Рессегье телеграмму: «Мы единодушно решили возобновить работу на ваших условиях. Пелетье и Бодо будут жить на нашу зарплату».

Рессегье даже не соизволил ответить. На другой день на закрытых воротах завода появилось объявление: «Рабочие стекольного завода Кармо бросили работу без всяких причин, и поэтому завод закрыт. Правление считает нужным в интересах рабочих предупредить их, что оно не может сообщить, когда и на каких условиях возобновятся работа завода. Вследствие этого каждый получит причитающийся ему расчет».

Итак, даже уступка, вернее, капитуляция рабочих не помогла. Это уже была не забастовка, а просто локаут, повод для которого давно искал Рессегье. Теперь у Жореса главная забота о том, чтобы добыть денег и прокормить безработных стекольщиков и их семьи. Вместе с другими депутатами-социалистами он организует в разных городах Франции митинги, на которых проводится обор средств для безработных кармозинцев. Кое-какие деньги удалось добывать, поступали и пожертвования. Жорес был тронут до глубины души, когда получил деньги от восемнадцати студентов Эколь Нормаль и от учеников лицея в Альби. Но денег было слишком мало, чтобы прокормить более тысячи рабочих с их женами и детьми. Безработные держались героически и стойко переносили лишения. Их поддерживала солидарность французских рабочих со стекольщиками Кармо, многочисленные проявления которой они видели. Рессегье пытался вновь пустить завод в ход 15 сентября с помощью штрейкбрехеров. Он набрал рабочих в Шампани, Жиронде, Рив-де-Жьере и доставил их в Кармо. Но когда приехавшие рабочие увидели, для чего их обманом завербовали, то три четверти из них категорически отказались работать.

Положение осложнялось тем, что в отличие от забастовки шахтеров в 1892 году из-за Кальвиньяка, которую поддерживали даже некоторые буржуазные газеты, на этот раз пресса подняла злобную кампанию против рабочих и особенно лично против Жореса, обвиняя его в подстрекательстве. Даже среди социалистов шли разговоры о том, что Жорес втянул рабочих в забастовку, желая использовать ее для роста своей популярности, что эта крайне невыгодная забастовка приведет лишь к ослаблению влияния профсоюзов. Говорили о недавнем оппортунистическом прошлом Жореса, о том, что ему нельзя доверять. Одна парижская молодежная социалистическая организация в своей резолюции, критиковавшей Жореса, назвала его «вторым Гамбеттой».

Жорес самоотверженно борется за интересы стекольщиков. В первые дни забастовки он телеграфировал председателю совета министров: «К этой забастовке стремился и хочет ее продолжения сам хозяин завода. Таким путем он намеревается уничтожить синдикат рабочих. Создатель и главный акционер реакционной политической газеты, он хочет иметь основания, чтобы обречь социалистов Кармо на голод. Он грубо злоупотребляет своим положением владельца предприятия. Спровоцированная им забастовка — это преступная западня для рабочих».

Но, как и следовало ожидать, правительство не только не попыталось умерить пыл обнаглевшего капиталиста, но решительно поддержало его.

В Кармо положение становилось все более тяжелым. Город наводнили жандармы, солдаты и одетые в штатское агенты. Префект города Альби организовал травлю и преследования рабочих активистов. Жорес оказался объектом особой ненависти. В это время в Альби судили группу рабочих стекольного завода. Среди них, кстати, оказался Окутюрье, тот самый, который в конце 1892 года выступал против кандидатуры Жореса. Считая, что присутствие депутата помешает судебному произволу властей, рабочие просили Жореса прийти на суд. Прокурор во время своей речи дошел до того, что, показывая пальцем на Жореса, кричал судьям:

— Накажите их беспощадно. Надо, чтобы рабочие знали, что они всегда будут сурово наказаны до тех пор, пока их представителем остается этот злосчастный человек!

Однажды в Кармо Жорес проходил с группой рабочих по площади Гамбетты, направляясь в комитет профсоюза. Прямо на них ехали несколько конных жандармов. Жорес и его спутники отошли в сторону, но жандармы тоже свернули и направились прямо на них. Жорес был прижат огромной грудью храпящей лошади к дереву. Вдруг жандарм наклонился с седла и, быстро оглянувшись, пробормотал:

— Гражданин Жорес, ради бога уходите, вас хотят убить…

Рабочие уже давно заметили, что по пятам Жореса следуют какие-то подозрительные, не известные никому в Кармо люди, что конные патрули, постоянно разъезжавшие по улочкам городка, всегда стремятся спровоцировать свалку, столкновение, если Жорес находится в толпе. Несколько раз рабочие, плотным кольцом окружая социалистического депутата, буквально своими телами прикрывали Жореса, Как-то он был прижат несколькими лошадьми к стене одного невзрачного домика, и его явно толкали под копыта. Но позади внезапно открылась дверь, и чьи-то заботливые руки втолкнули его в дом, захлопнув дверь перед носом жандармов, Жорес заметил, что рабочие всегда провожают его; что по пути его следования регулярно, через каждую сотню шагов, стоят, словно прогуливаясь рабочие. Они как бы передавали; его из рук в руки. Он догадался, что рабочие специально организовали молчаливую и негласную охрану своего Зану, как они его называли на местном диалекте. Эти предосторожности были совсем не напрасны. Спустя несколько лет некий Тозье, служивший жандармом в отряде, присланном в Карно, рассказал:

— Я случайно узнал, что одному жандарму было приказано при случае убить Жореса. С этого момента я не спускал глаз с этого человека, не покидал его ни на минуту. Однажды во время свалки я заметил, как он пытается приблизиться к Жоресу, и тогда я ему сказал: «Если ты решил сделать то, что обещал, то я пристрелю тебя на месте».

Власти непрерывными провокациями пытались получить повод для репрессий. 15 октября два казначея забастовщиков, люди пожилые, пользовавшиеся уважением и доверием в Кармо, были без всякого повода арестованы и в наручниках отправлены в тюрьму в Альби. Был наложен арест на деньги забастовочного комитета. Это явилось исполнением давно задуманного Рессегье и префектом Ду плана лишить забастовщиков их скромных денежных фондов.

В тот же день устраивается еще одна провокация. В Париж пошло донесение о том, что якобы рабочие покушались на жизнь Рессегье. Но никаких фактов, доказательств найти не удалось. В действительности, если и можно было говорить об угрозах насилия, то лишь насилия по отношению к Жоресу. Рессегье через газеты, находившиеся под его влиянием, вел прямую подстрекательскую кампанию против Жореса. Сообщалось, что он лично организовал «покушение» на Рессегье. Дело дошло даже до распространения гнусной клеветы о том, что Жорес присвоил деньги забастовщиков. По логике панамистов, это было, конечно, совершенно реальным делом.