Александр Шумилин - Ванька-ротный

• Название: Ванька-ротный
• Автор: Александр Шумилин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Рукопись охватывает период Великой Отечественной Войны с августа 1941 по апрель 1944 г. и затрагивает события которые разворачивались на различных фронтах. Автор работал над рукописью, в течении восьми лет, до последнего своего часа. К сожалению, многое не успел, в том числе иллюстрации остались "за кадром". Все описанные события восстановлены по памяти, основным источником хронологии событий были письма с фронта.

---

Мелкие группы солдат и младшие офицеры продолжали просачиваться ночами и переправляться через Волгу. Теперь из всего состава бывшего батальона Архипов формировал одну стрелковую роту. Мы должны были выступить куда-то на фронт.

27 октября грузовик, миномёт, две ракетницы и три ящика мин я сдал на склад по распоряжению полковника. Мне добавили во взвод двадцать чужих беглых солдат, и я ушёл за лес в деревню, где стояла наша рота.

В тот же день вечером роту построили и объявили приказ, — "Новых рубежей и укрепрайонов нет, стационарные огневые точки и техника отсутствует. По указанию штаба фронта 297 батальон расформирован и в составе роты передается на пополнение в стрелковую дивизию". Все солдаты, сержанты, старшины и офицеры переводятся в стрелковые подразделения пехоты. Наша рота идёт на пополнение 119 с.

В один день всё изменилось и со всем было покончено. Наводчики орудий, замковые, заряжающие, электрики, связисты, оружейные мастера, саперы и минеры превратились в простых стрелков, носителей трехлинейных винтовок. Солдаты были страшно недовольны. Но, как говорят, приказ есть приказ! На горизонте играл полосатый закат. Вечер был сухой, воздух неподвижный. |Полосатое небо светило каждому по разному, одному дальнюю дорогу и долгую войну, а другим оно вещало быструю кончину, немецкий плен и тяжёлые раны.|

В нашей просторной избе собрались все сержанты и офицеры роты, это была наша последняя встреча и последняя крыша над головой. Завтра, когда рассветёт, рота построится и пойдёт в сторону Калинина к Волге. Для нас это было начало настоящей войны |жизни и смерти на земле|.

Всё, что мы до сих пор знали и слышали о войне, всё это была игра воображения! Из-под крыши этой избы мы сделаем [первый] шаг навстречу настоящей войне, тяжёлым испытаниям и неизвестности.

Каждому по-разному придётся пройти дорогой войны. Одному она будет долгой, а другим она вещала быструю кончину, немецкий плен и тяжелые раны.

Глава 5. Левый берег Волги

Октябрь-ноябрь 1941 года
Медное. Два танка. Бомбёжка. Левый берег Волги. Паром. Командир роты с двумя взводами уходит на правый берег Волги. Встреча с Женькой Михайловым. Бомбёжка.

Утром 29-го октября[54], после беготни и кормёжки, рота построилась в |походную| колону и походным маршем пошла на Медное.

Командир роты распорядился, чтобы я со своим взводом шёл замыкающим. Это его особое доверие, выраженное мне, таким образом.

Через некоторое время мы вышли на Ленинградское шоссе и повернули на Медное. Шоссе в то время было не широкое и во многих местах основательно разбито. Где выбитый до щебёнки асфальт, где участки засыпанные землей, а где просто развороченное воронками полотно проезжей части дороги. Война везде оставила свой след!

Мы подошли к Тверце и остановились у переправы. Мост около села Медного был разбит. С той стороны к плотам наплавкой переправы на подводах спускали раненых. Лошадей вели под узды. Лошади на плоты заходить упирались, их тащили на брёвна, они приседали. Одна за другой подводы с ранеными перебирались на нашу сторону. Мы стояли, смотрели на них, ожидая своей очереди.

Откуда их столько? Не туда ли мы держим свой путь?

В село Медное мы не зашли. Наведённая переправа была в стороне и выше по течению Тверцы. С дороги были видны дома и постройки. По краю бугра чернело несколько деревянных и одноэтажных каменных домов. Некоторые из них остались целы. А другие основательно пострадали от бомбёжки. Повсюду были видны глубокие и свежие воронки. Здесь накануне как следует поработала немецкая авиация.

Обойдя Медное стороной, мы свернули вправо, и пошли по мощёной булыжником дороге. Мы прошли километра четыре и впереди на обочине увидели немецкие танки. На боках у них красовались чёрные кресты, обведение белыми полосками. Танки стояли неподвижно, стволы орудий были опущены |вниз|

Выглядели они совершенно новыми. Ни вмятин, ни царапин, ни пробоин на стальной броне не было видно. Блестящие гусеницы были в полном порядке.

Почему их покинули немцы? Горючее кончилось? Испортились моторы? Но могло быть и другое, — подумалось мне. Я конечно фантазировал, и поэтому представлял себе ситуацию так: экипажи танков свои места не покидали, а сидят внутри и ведут наблюдение. Кто передвигается по дороге, сколько и в каком направлении проходит солдат?

Работая ключом, они могли передавать по рации эти данные. Люки танков плотно задраены. Все кто проходят мимо, смотрят на них и вполне уверены, что танки выведены из строя и их экипажи взяты в плен. А чтобы славяне не лазили во внутрь, люки наглухо закрыли.

Впереди шёл командир роты, за ним мимо танков прошли взвода, и вот наконец я тоже оказался около танков. Я позвал солдата, взял у него сапёрную лопату, залез на один из танков и пытался сапёрной лопатой открыть люк. Но сколько я не старался, сколько не пыхтел, у меня из этого ничего не получилось. Когда я ковырял лопатой крышку, мой взвод ушёл по дороге вперёд. А я у танка остался с солдатом |, у которого я взял этот саперный инструмент| Мне даже показалось, что там внутри кто-то есть.

Рота отошла по булыжной мостовой на приличное расстояние, и мне пришлось бросить своё занятие и |нам с солдатом| бегом догонять её.

Танки стояли на обочине дороги, около самой опушки леса, на перекрестке двух мощёных дорог. А рота, повернув направо, вышла на открытое пространство. Мы догнали свой взвод, и я перешел на шаг, чтобы перевести дух. Так некоторое время я шёл вместе со взводом, а сам думал о танках. Сказав старшине, что мне нужно поговорить с командиром роты, я побежал вперёд, обгоняя солдат. Командир роты увидел, что я бегу к нему, отошёл от колонны, остановился и нахмурил брови.

— Ты что лейтенант? — спросил он.

— В танках немцы сидят! Нужно вернуться! Я слышал внутри какую-то возню!

Старший лейтенант улыбнулся и ответил, — Этого не может быть лейтенант! Ты просто ошибся! Здесь по дороге мы проходим не первые. Их давно успели проверить. А у нас нет времени возвращаться назад.

Старший лейтенант хотел ещё что-то сказать, но не успел |даже открыть рта, — |, над лесом мы услышали рёв самолётов.

Как только рота отошла от поворота на два, три километра, а это всего полчаса ходьбы, из-за верхушек деревьев на открытый участок дороги навалились немецкие бомбардировщики. Никакого "костыля" или "стрекозы" до этого над нами не было |этим местом не было видно|. Самолёты шли на бреющем полёте и точно вышли в створ дороги из-за макушек деревьев. Откуда они могли знать, что мы идём по дороге?

Самолёты уже на подлете начали обстрел из пулемётов, а потом посыпались бомбы. Солдаты бросились бежать в разные стороны.

Мы тоже залегли, отбежав от дороги. Проревев над дорогой и сбросив с десяток небольших по размеру бомб, самолёты сделали разворот и пошли нам навстречу |с двух сторон вдоль дороги, над открытым полем обстреливая нас из пулемётов и бросая бомбы|. Как только одно звено отбомбилось и ушло за кромку леса, над дорогой появилось другое |тут же появилась ещё одна партия из пяти|.

Не успел я повернуть голову к лесу, а оттуда уже сыпались новые бомбы. Низко летящие над дорогой бомбардировщики стреляли из пулемётов.

Неожиданный налёт и обстоятельства с танками смутили меня. Их базой, по-видимому, был городской аэродром в Калинине[55].

Солдаты далеко разбежались по полю, их долго собирали и заводили в кусты. В роте были раненые и убитые. Куда отправлять раненых, на чём их везти?

Я смотрел на командира роты и думал, какое решение он примет теперь. Хорошо, что он с нами, что все эти заботы свалились не на меня. А командир роты сделал всё просто. Он оставил при раненых старшину и в помощь ему дал трёх солдат из первого взвода. Он поручил старшине сходить на переправу в Медное и связаться по телефону со штабом армии, запросить у них повозки для раненых и похоронить в братской могиле убитых солдат. Всё вышло так просто и естественно! Мне было бы трудно всё так быстро сообразить.

Мой взвод в составе роты по-прежнему шёл сзади последним. Я был избавлен от нужды смотреть за дорогой и от всяких других забот.

Я шёл в составе роты и за дорогой не следил. Роту вёл ст. лейтенант |зам. командир роты и я только получал указания, что и как делать|. Он сам выбирал направление, решал, где нужно сворачивать и по какой дороге идти. По его команде рота сворачивала в лес. Он объявлял привал. Я даже не присматривался к маршруту нашего движения.

Если меня тогда спросить, какую дорогу я лучше помню, — от Ржева до Торжка или от Торжка на Медное? Разумеется ту, где я сам вёл свой взвод. |Я всё помню хорошо и достаточно точно. А теперь я был избавлен [от необходимости] следить и сосредотачивать своё внимание за дорогой. Я шёл и ждал только распоряжений и указаний старшего лейтенанта.| На моей обязанности, идущего последним, было следить, чтобы в роте не было отстающих. Остальное меня не касалось |не волновало, мне не нужно было что-либо делать, ни о чём не думать, ни за что не переживать|.