Георгий Федотов - Судьба и грехи России

• Название: Судьба и грехи России
• Автор: Георгий Федотов
• Издательство: Издательство «София»
• Жанр: Философия
• Год: 1992
• ISBN: 5-87316-002-3

Федотов Георгий Петрович(1886 - 1951 гг.) — выдающийся русский мыслитель и историк. Его научные интересы были сосредоточенны на средневековом и древнерусском христианстве. Был близок к Бердяеву и св. Марии (Скобцовой). Защитник свободы и честности в Церкви, мысли, обществе.

Федотов  Г.П., Судьба и  грехи России /избранные статьи по философии русской истории и культуры/

---

==273

шая утонченную культуру гуманизма. Классическая школа  в России, еще в большей мере, чем на Западе, должна быть  школой элиты, рассадником культурного меньшинства, которым творится национальная, зиждущаяся на исторической  традиции культура.

    Эта элита не может быть уже ни сословной, ни классово-цензовой. Единственным исходом было бы создание  привилегированной (в смысле академическом), обеспеченной государственными стипендиями классической школы  для избранных, лучших учеников, народных школ. Через  них интеллектуальный отбор демократии, с заметной прослойкой старой и служилой интеллигенции, явился бы питомником университета. Таких школ Россия может создать  очень немного, на первых порах, может быть, всего две: по  одной в Москве и Петербурге. Иначе неизбежно снижение  качества, растворение в пошехонском море.

    Наша  задача сейчас создать небольшой, но мощный,  прекрасно вооруженный штаб для завоевания Пошехонья.  Разжижить, обескровить первый призыв -- значит подорвать его творческую активность, — в конечном счете, и  его педагогическое влияние. В первых школах воспитываются не народные учителя, а учителя учителей. Лишь второе или третье поколения донесут плоды новой гуманитарной школы до деревенских изб.

    Много споров вызовет характер этой новой гуманитарной школы. Здесь столкнутся все течения, разделяющие  ныне русское национальное сознание. Вопрос о направлении шкoлы нeпocpeдcтвeннo oтpaжaeт вcю пpoблематику русской историософии. Вне спора остается национальная  традиция: в истории, литературе, искусстве. Спорной — ее  вселенская ориентированность: греческая, латинская или  восточная. По нашему глубокому убеждению, греческая школа является единственно верной русской идеей. Наше  христианство, наше средневековье ответвляется от греческого ствола, как католический мир от Рима. Платон живет в русской философской мысли, доселе определяя ее, а  приоткрывшаяся  нам глубина  досократовской Греции  волнует созвучием древнеславянской душе. Живой, неотвлечённой может быть  в России лишь  школа, построенная  на Эсхиле и Платоне, с просветами в Византию и классической христианской патристики. Латинский мир не  исключаются совершенно, но получает приличествующее  ему  вторичное значение. Проблемы Востока, столь важные в грядущих судьбах России, находят свое освещение на уроках землеведения и истории, но проект евразийцев извратить русскую идею путем ориентализации школы должен быть отвергнут.

   Общая  народная школа сохранит сообщенный ей рево-

==274

люцией  реально-технический характер,  с заменой идеологических элементов материализма  и марксизма основами национального воспитания. Их сочетание с реальной программой  представляет новое задание для русской педагогической мысли, доселе строившей национальное воспитание лишь  на гуманитарной основе. Вопрос о религиозном воспитании  гораздо сложнее. Бесспорно, школа должна предоставить для него возможности, но сама еще не может быть на нем построена. Этому препятствует как отсутствие религиозно мыслящего  учительства, так и глубокий религиозный  кризис народного сознания.

    Гуманитарная средняя школа питает гуманитарные факультеты. Университет системой экзаменов замыкается от захлестывающего варварства, системой стипендий (положительная сторона советского вуза) обеспечивает приток в высшую   школу из демократических низов и остатков старой интеллигенции.

    От университетских кадров к организации преподавания: здесь возникает в новой постановке национальный вопрос. Чрезвычайно велик соблазн использовать университет для национализации культуры. Большевики принципиально отрицают  за высшей школой значение лаборатории   чистого   знания,  оставляя   за ней  лишь педагогические и социально-технические функции. Фактически, путем понижения уровня, им удалось в значительной мере изгнать науку из университета. Необходимость широкой  чистки личного  состава в оставшемся после большевиков хозяйстве сама по себе может соблазнить к заполнению кафедр стопроцентными  патриотами. Современная  доктрина: «Наука делается вГлавнауке, а вузы лишь  популяризируют  ее», — может найти очень много последователей в национальной России. Послевоенное поколение  не понимает смысла культуры, и политическая благонадежность может очень легко заменить ученые степени. Отсюда угроза науке как служению истине, угроза культуре как сложному многоединству.

   Против этой опасности должна  возвысить голос вся культурная элита страны. Политические разногласия не должны мешать образованию  единого культурного фронта. Ясно, что в политической борьбе, в эпоху переворотов, фельдфебель в университете, то черный, то красный, но всегда по существу тот же самый, не щадит ничего. Но и никакие юридические, никакие конституционные гарантии не спасут от него, если не будет создано независимого голоса «элиты». Свободная наука может попираться и диктатурой, и демократией, может попираться и самими учеными под флагом автономии. Только культура может спасти культуру. Только реакция стыда и негодования может по-

==275

мешать  власти заполнить своими креатурами все ответственные посты в организации национальной культуры.

    Разумеется, идея национальной культуры требует учреждения и государственной оплаты определенных кафедр, может  быть, и несущественных с точки зрения международной. Но мировая республика ученых существует лишь как федерация национальных организмов, и Rossica представляет особый научный мир, недостаточно признанный в старой, на Запад ориентированной России. Установление границ и распорядка этого мира есть задание самой русской науки и не может быть предвосхищено государством.

    Следует определенно сказать: государство не призвано к высшему  руководству в творчестве национальной культуры — хотя бы потому, что само содержание этой культуры не подлежит его ведению. Это содержание всегда остается не данным,  а искомым, ибо национальная культура не есть завещанный  предками мертвый  капитал, а живая творческая сила, создающая новое, еще небывалое, еще не расцененное. Какими критериями  располагает государство для определения того, что национально и что относится к культуре? Живая  национальная идея в своем росте нередко впитывает в себя то, что вчера казалось антинациональным. И  то, что вчера казалось апробированной культурой, сегодня — в мусорном  ящике. В высших  вопросах духа призвано решать лишь избранное меньшинство. Но и оно не обладает непогрешимостью, и его communis opinio вырабатывается в процессе борьбы и общих исканий. Настоящая  свобода возможна  при условии уважения  к этому меньшинству и самоограничения меньшинства.

    Но, оставляя за государством лишь роль технического организатора культуры, на кого возложить выполнение необходимой послереволюционной задачи, которую мы определили как «выпрямление духовного вывиха нации»?

   Мы  стоим перед фактом духовного искалечения народа, искусственно питаемого фальсифицированными продуктами или определенными  ядами. Предоставить лечение времени? Но это все равно, что предоставить времени воспитание беспризорных.  Время  движется  как старинный дилижанс, по сравнению с темпами нашего века. Исторические сроки России отмерены строго и скупо. Мы не можем ждать.

    Задача воспитания — национального, культурного — народных масс сама собой падает на плечи русской интеллигенции, то есть свободно организованных культурных сил нации. Даже большевизм, обладающий всею мощью  государственного аппарата, свой аппарат агитации создает отдельно от него — в партии, в «Союзе безбожников» и проч. В этой полусвободной «советской общественности» заклю-

==276

чается огромное преимущество коммунизма,  по сравнению  с классической неуклюжестью полицейского государства. Но лишь отказ от монополии  культурной работы обеспечивает общественным организациям необходимую им внутреннюю свободу.

    Должна быть создана «Лига русской культуры», как свободный союз, поставивший себе целью пропаганду русской идеи в массах. Именно «Лига», а не государственная полиция может осуществить ликвидацию духовного наследия большевизма. Но борьба с марксизмом, с привычками классового мышления —  является лишь отрицательной ее стороной. Положительные  задачи Лиги — в изучении России, историческом, художественном, этнографическом, в постановке перед массами русских проблем, в воспитании культурной национальной традиции. Эта Лига должна объединить разрозненную деятельность разбросанных по всем уголкам России «краеведческих» обществ, собрать культурных одиночек, еще не расплющенных большевистским молотом. Она обеспечит провинцию разъездными лекторскими силами,  дешевой  народной литературой, поможет организации народных университетов и вообще дела внешкольного образования. Она поставит в центре издание органов, объединяющих всю эту национальную педагогическую работу.