Георгий Федотов - Судьба и грехи России

• Название: Судьба и грехи России
• Автор: Георгий Федотов
• Издательство: Издательство «София»
• Жанр: Философия
• Год: 1992
• ISBN: 5-87316-002-3

Федотов Георгий Петрович(1886 - 1951 гг.) — выдающийся русский мыслитель и историк. Его научные интересы были сосредоточенны на средневековом и древнерусском христианстве. Был близок к Бердяеву и св. Марии (Скобцовой). Защитник свободы и честности в Церкви, мысли, обществе.

Федотов  Г.П., Судьба и  грехи России /избранные статьи по философии русской истории и культуры/

---

     Полно, так ли?

     Вся ли Россия проходит азбуку атеизма и американизма? Этому противоречит хотя бы всеми отмечаемый расцвет Церкви и православного быта. Кто же в России ходит  в Церковь?

     Уже сразу бросается в глаза — по крайней мере в городе, —  как много в храмах бывшей интеллигенции. И не только выбитых из жизни стариков, но и молодежи, активно строящей  новую Россию. Знакомство с этой христианской молодежью  сразу вскрывает в ней знакомые черты: да это все былые народники, вчерашние эсеры! Быть может, без прежней удали,  с большею сдержанностью и строгостью — но с тем же энтузиазмом. Воочию видишь; наконец-то поколения «святых, не  верующих в Бога», нашли своего Бога и вместе с Ним нашли  себя. Вековой маскарад кончился. Интеллигенция влилась в  основное русло великой русской культуры, уже начавшей  свое оцерковление с конца XIX века.

     Но, может быть, в этой точке рождается новая интеллигенция, с новым отрывом  от народа, переменившаяся с  ним ролями: народ отрывается от исторической почвы, интеллигенция хранит религиозное сознание? Да, это правда,  что отныне религиозное и национальное сознание России  может строиться только в работе этой новой церковной интеллигенции: не на этнографических  пережитках, а на  идее-символе. Но, по самой природе Церкви, она не может  стать отрешенной. Если мы и видим сейчас среди новообращенных увлечение аскетической Фиваидой, слабость общественного и культурного сознания, то все это болезни  старой интеллигентской души: новый вывих, который должен быть исцелен органической жизнью церковного тела.  Церковь слишком связана с живой исторической плотью  народа, с его историей и бытом. Она не может жить лишь  отрешенным мистическим подвигом, и ничто не чуждо ей  в такой степени, как романтика прошлого.

     Да и неверно, разумеется, что православие в народе  умерло. Оно парализовано в массах, но живо в личностях.  В Церкви живут  сейчас все классы русского общества.  Только в ней в наши дни и можно встретить подлинно всенародное единение.

     Две России стоят друг против друга. Социально они перемешаны  обе: в обеих верхи и низы, темная масса и интеллигенция. Если хотите определить их, то следует прежде всего отбросить политические мерки. Россия живет сейчас

==100

с аполитическим сознанием. Никто не думает в ней о реставрации, мало кто думает о демократии. Что разделяет людей, так это два типа, два идеала жизни: меньшинство живет запросами духа, большинство — хозяйственными злобами дня. Меньшинство почти целиком сейчас в Церкви. Большинство — в организациях правящей партии, но и в неорганизованных массах ее врагов. Россия православная — против России-Америки (тоже провидение Блока). Революция провела в народном сознании глубокую трещину, которая, вероятно, не зарастет и в ряде поколений. Эта трещина  та самая, что прорубил Петр, только проходит она теперь иначе, не по классовым линиям, а сверху донизу рассекает народное тело. Классовое образование интеллигенции отныне в самом деле невозможно.

    Обе России национальны. Революция  самым  фактом своей победы и обороны  от белых и европейских армий развила в себе мощное национальное чувство. Ему не хватает исторической перспективы, но сама революция, ставшая историей, дает эту недостающую традицию. Принимая  в свои  святцы  декабристов,   народовольцев, революционная  Россия, отправляясь от них, -приобщается и к дворянско-интеллигентской культуре. Это пока лишь задание, но оно будет выполнено. А за приятием дворянской культуры неизбежно  ее преодоление. Народ пойдет путем интеллигенции — хотя бы опаздывая на столетие — через Толстого в Церковь. Раз исцелен дух страны, он будет животворить и тело.

    Церковная Россия живет традицией Древней Руси. Ей трудно принять Петра — особенно трудно теперь, когда ее не поддерживает созданная Петром государственность. Однако ей это столь же необходимо, как революционной России — приобщиться  к православной культуре. Лишь в этом слиянии залог подлинно национального творчества. Конечно, это слияние необычайно  трудно и может ставиться лишь  как предельная задача. На пути к ней стоят различные проекты  решений, различные «идеологии», которыми будет жить Россия XX  века. Но думается, что одна черта должна  резко отличать их от большинства идеологий дореволюционной  России: они будут соединять в себе элементы древнерусской и новой, петровской, культуры, в разных сочетаниях и разных стилях. По существу и правде, не может быть и спора о том, кому принадлежит гегемония. Но гегемон должен не забывать об изначальном ущербе, который  сделал неизбежным  многовековой раскол: не презирать золотых  сосудов Египта и прекрасных хананеянок, уже готовых обрезать свои волосы.

==101

НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ

        Настоящая  работа задумана как опыт комментария  к лирическому циклу Блока, носящему это имя, — комментария неполного, отнюдь не формального, а только  тематического. Впрочем, тематический момент в творчестве Блока бесспорно первенствует. Все оно может быть  воспринято как движение нескольких основных символов (быть может, даже символа), притом перерастающих  план искусства. Символы Блока коренятся в самой глубине его личности, своим развертыванием  определяют  его жизнь и даже смерть. Они имеют для него трагическое  значение.

     Впрочем, не только для него. Некоторые из них имеют  такое значение и для всех нас. Таков прежде всего символ  России.

     Национальное самосознание есть непрерывно раскрывающийся духовный акт, смысл которого, говоря словами В.  Соловьева, есть постижение в судьбе и духе народа того,  «что Бог думает о нем в вечности». Мы всегда неполно и  отрывочно созерцаем отдельные стороны этой таинственной личности. Самые устойчивые национальные характеристики приходится пересматривать, перестраивать, потому что мы  имеем  дело  с подвижным   объектом,  с  меняющимся  образом. Самосознание народа непосредственно совпадает с его актуализацией. Новый подвиг, новая  жертва — и новый грех — влекут за собой новую установку  национального сознания. В этой опознающей работе участвуют, по следам исторического деятеля, проясняя его часто  слепую интуицию, философ, историк и поэт. Но поэт и  здесь нередко оказывается предвестником. Ему дано упреждать не только историческую мысль, но и самый исторический опыт.

   Стало трюизмом  утверждать, что поэт Блок был пророком революции,  но все еще нельзя без волнения читать среди юношеских «Стихов о Прекрасной Даме»:

Мой  конец предначертаний близок,

И война и пожар впереди.

Или:

==102

Увижу я, как будет погибать

Вселенная, моя отчизна.

    В его стихах была не только «роковая о гибели весть» — гибели мира старого. В них жило предчувствие и новой России: точнее, творящих ее стихий. Мы, пережившие революцию, имеем в ней огромный опыт для нового осознания России. Завершающаяся революция, конечно, выводит нас далеко из мира Блока, застигнутого и испепеленного пожаром. Но до осмысления всего нового опыта еще далеко. Лава извержения еще не застыла. Наша мысль не в силах еще претворить новой жизни. Даже опыт Блока воспринят  и уяснен  нами  не до конца, хотя он уже  не современен: новые поколения смотрят на него как на давно преодоленную ступень. Мы считаем, что для нового национального сознания небесполезно подвести итоги этому уже забываемому опыту поэта.

     Тем  самым  я хочу сказать, что мы подходим к нашей задаче не бескорыстно и не эстетически. Мы хотим обогатить через Блока наше знание о России.   Мы   выбираем  за отправной пункт «На поле Куликовом», потому что это произведение центрально (даже по времени —  1908): в нем сходятся концы и начала Блока, «Ante lucern» (1898) и «Скифы» (1918). Скажем заранее, последней целью нашей  работы  должно быть понимание «Скифов», последнего слова Блока о России. Ключ к ним — «На поле Куликовом». Вместе с тем Куликовский цикл, взятый сам по себе, весьма загадочен. Он прямо требует комментария. Но, раскрыв его смысл, мы непосредственно получаем и разгадку «Скифов».

1

Река раскинулась. Течет, грустит лениво

И  моет берега.

Над скудной глиной желтого обрыва

В степи грустят стога.

О Русь моя! Жена моя! До боли

Нам  ясен долгий путь!

Наш  путь — стрелой татарской древней воли

Пронзил  нам грудь.

Наш  путь степной, наш путь — в тоске

                                                     безбрежной,

В твоей тоске, о Русь!