Дмитрий Менделеев - Познание России. Заветные мысли (сборник)

• Название: Познание России. Заветные мысли (сборник)
• Автор: Дмитрий Менделеев
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27907-4

В этой книге представлено гуманитарное наследие Дмитрия Ивановича Менделеева. Основу издания составляют «К познанию России» и «Заветные мысли» — последние крупные работы великого ученого, неравнодушного к нуждам Отечества, дальнейшим путям его развития. Автор этих трудов демонстрирует широкие взгляды и объемные знания, относящиеся к государственной, экономической, научной деятельности. Системно излагая свои главные общественные идеи, глубоко анализируя вопросы образования, промышленности, сельского хозяйства, внешней торговли, народонаселения, Менделеев стремится выстроить стратегию развития России на несколько столетий вперед и привлечь к осмыслению судеб страны широкий круг граждан. «Чем проще, откровеннее и сознательнее станут русские речи, тем бодрее будут наши шаги вперед, тем дольше будут длиться мирные промежутки между оборонительными войнами, нам предстоящими, тем меньше на Западе, Востоке и Юге будут кичиться перед нами и тем более выиграет наше внутреннее единство», — написал ученый более столетия назад в своих — актуальных доныне — «Заветных мыслях», духовном завещании грядущим поколениям.

---

Мореплаватели пользуются теперь этим знанием для того, чтобы избежать урагана; они следят за барометром и избирают для корабля такое направление, по которому давление возрастает, избегают того пути, которое ведет к местам уменьшения давления. Развитие метеорологических наблюдений в Европе и Северной Америке дало возможность доказать, что вихри существуют постоянно и в наших широтах, и если они здесь не достигают такой силы, как под тропиками, то здесь охватывают они несравненно большее, чем там, пространство. Вихри, достигающие к нам, обыкновенно направляются из океана, следуют в нем по берегу той реки в океане, которую называют Гольфштромом, и двигаются чаще всего с запада на восток.

Прохождение вихря в данной местности, с несомненностью, определяет многие перемены в состоянии погоды этого места; приближение центра вихря влечет за собою падение барометра, известные направления ветров, дующих из теплых стран, образование дождя, тумана, облаков; а после удаления центра вихря следует опять всегда определенная смена ветров, ясная погода, повышение барометра. И опять странное дело! Все это выработано учеными стран маленьких, в скромных кабинетах, а не в обширных центральных метеорологических учреждениях, хотя последние дали много материала драгоценного. Бейсбаллот в Голландии, Букан в Ирландии, Мон в Норвегии, Гофмейстер в Дании внесли в сокровищницу наук в этом отношении материалы неоцененные и дали возможность предвидеть скорое, при дальнейшем развитии знаний, обладание сведениями о погоде в такой же точности, какую представляют ныне и более развитые части естествознания.

Естествоиспытатели не пророки, а науку стремятся сделать пророчествующею. Когда алхимики трудились над первым запасом химических знаний, уже можно было предвидеть, что знание накопляется, подвергается обработке, приводится в систему, — что готовится новая наука, которая приведет человечество к победе над силами природы. Так в новейшее время строится метеорология. Правительства всех стран понимают это и не жалеют расходов на учреждение метеорологических станций; у нас в России их много. Земства, в интересах сельского хозяйства, начинают интересоваться тем же делом.

Немного расходится экземпляров летописей нашей метеорологической обсерватории, а они дают богатый материал для метеорологических суждений.

Мне было бы желательно направить ваше внимание на метеорологические вопросы, потому что с ними связана текущая борьба науки с суевериями. Вопрос о погоде стал на очередь, придет черед и вопросу о деятельности психической.

Настанет время не только точного предсказания погоды, но и полного ее ведения; мыслима в будущем даже борьба с погодой. Для успехов метеорологии, для победы знания над суеверием — ученые не жалеют своих сил; они копят и копят материал, зная, что он будет применен. Для этой же цели они пускаются в воздухоплавание; Вельч и Глешер поднимаются из Англии по поручению Ассоциации наук, чтобы собрать сведения о метеорологических процессах в верхних слоях атмосферы, потому что полеты Гей-Люссака, Барраля и Биксио только дали предчувствовать интерес исследования, производимого на аэростатах. Затем опять следовали французы; они вступили в ученое соревнование с англичанами; еще недавно вы читали в газетах о гибели Кроче-Спинелли и Сивеля в их воздушном полете в верхние слои атмосферы. В этом порыве, не боящемся случайностей, видна та твердость борьбы, которую затеяла ныне наука с суевериями относительно погоды; она желает победить их и победит: узнают мало-помалу все для того, чтобы обладать знанием и им заменить суеверие. И заметьте — не кичится этим наука, все спрятала в свои летописи — в «Русском вестнике» не видать статей о погоде.

Чуть не забыл, что предстал пред вами говорить не о погоде, а о спиритизме. Причиною моего увлечения служат два обстоятельства: во-первых, предмет сам по себе очень интересен и меня занимает, в особенности те метеорологические процессы, которые совершаются в верхних слоях атмосферы, именно там, где лаборатория погоды. Этот интерес увлек меня. С другой стороны, я думаю, что из всех суеверий, ныне еще существующих в большом развитии, суеверия, относящиеся до погоды, — доступнее других для окончательного истребления, для замены их знанием. Спиритизм же питается другими суевериями, относящимися до предметов, хотя доступных научному изучению, но гораздо более трудных. В погоде мы имеем дело с предметом вне нас находящимся, правда, обширным, разнообразным и трудным, но внешним. Суеверия же, относящиеся к душевной деятельности, питаются на счет субъективных, внутренних отношений; об них и нельзя, поэтому, так объективно говорить, как можно говорить о погоде.

Позволяю в заключение указать на следующее. По моему мнению, польза от разговора о спиритизме у нас, наверное, будет, потому что о нем обе стороны пишут и говорят свободно: увидят соотношение между наукою и учеными, подумают над приглашением скоро, бойко строить большие мосты, станут разбирать их проекты, отличать цель от средств — словом, иные задумаются. Если бы заставили молчать — не было бы и этой посильной пользы. Дайте высказаться новому. Если в нем есть противное здравому смыслу, истине — нравственный союз школы, литературы и науки уже достаточно у нас силен для того, чтобы этому противодействовать. Не беда, если новенькое — ложное — сперва кое-кого и увлечет. Это даже хороший знак, что у нас нет китайской стены, что новому — верному — у нас дорога широка и свободна.

А в том, что вы пришли сюда послушать о спиритизме, — всякий видит одно ваше сочувствие к борцам против суеверий — школе, литературе и науке.22

Биографические заметки о Д. И. Менделееве

Д. И. Менделеев

Биографические заметки о Д. И. Менделееве

(писаны все мною, Д. Менделеевым) Запись начата 2 сентября 1906 г.

1834–1840 гг. — Родился 24 января 1834 г. последышем: отцу было 51 г., а маменьке 41. Отец уже ослеп, быв директором Тобольской гимназии.

Папенька, Иван Павлович Менделеев, урожденный Соколов, родился 18 февраля 1783 г., скончался 13 октября 1847 на 64 году в Тобольске, где похоронен около кладбищенской церкви.

Маменька, Мария Дмитриевна Менделеева, урожденная Корнильева, родилась 16 января 1793 г. в Тобольске, скончалась 21 сентября 1850 г. в Петербурге (Эртелев пер.), имея 57 2/3 лет. Похоронена на Волковом кладбище, близ церкви.

Из родословной, составленной в 1880 г. братом Павлом Ивановичем (служил тогда в Новгороде). Дед наш, священник села Тихомандрицы, Вышневолоцкого уезда, Павел Максимович Соколов, имел 4 сыновей: Василия Покровского, Ивана Менделеева, Тимофея Соколова и Александра Тихомандрицкого. (Фамилии давали нередко учителя духовного училища. Фамилия Менделеева дана отцу, когда он что-то выменял, как соседний помещик Менделеев менял лошадей и проч. Учитель по созвучию «мену делать» вписал и отца под фамилией Менделеев. Так мне рассказывали.)

Отец Иван Павлович учился в Главном педагогическом институте и поехал учителем словесности в Тобольск, должно быть, около 1808 г., где женился на Марии Дмитриевне Корнильевой. Скоро сделался директором Тобольской, потом Саратовской гимназии (или наоборот).

Детей было всего 17, а живокрещеных 14; помню: 1) Ольга (1815–1866), бывшая сперва за купцом Иваном Петровичем Менделеевым (Ялуторовск, ум. 1845), потом за декабристом Николаем Васильевичем Басаргиным (ум. 1862, скончался по возвращении из ссылки); 2) Екатерина (р. 1818 30/IX), бывшая за Яковом Семеновичем Капустиным (ум. 1859); 3) Аполлинария (р. 1823, ум. 1848); 4) Елизавета (р. 1825, ум. 1851); 5) Иван (р. 1826, ум. 1862); 6) Марья (р. 1826) за Михаилом Логиновичем Поповым; 7) Павел (р. 1832 29/II) и Дмитрий (р. 27/I 1834, скончался…). Ранее родились и крещены: Виктория, Мария, Николай (1820), две Варвары, Илья (1830); Дмитрий был последыш.

Дед со стороны матери, Дмитрий Васильевич Корнильев, владел посессионным стеклянным заводом в Аремзянке, около Тобольска. У него сын, Василий Дмитриевич Корнильев, жил (ум. 1848) богачом в Москве. Другой сын, Николай (неразборчиво), утонул или утоплен в озере.

1841–1845 гг. — В 1841 году поступил (7 лет) в гимназию. Принят, чтобы дома последыша не держать одного. Тогда брат Иван Иванович был уже в 6-м, и брат Паша и Семен Яковлевич Капустин (жил у нас), и все в пошевничке ездили в гимназию. Учителя, которых помню: Желудков — чистописания и рисования, Волков — французского языка. В старших классах Иван Карлович Руммель — математики и физики, Доброхотов — истории, Михаил Логинович Попов (зять наш) — законоведения. Латынь — Петр Кузьмич, «Редька», очень не любили, доходило до драки. Бывал и на черной доске в 5-м классе. В 7-м учился хорошо. Переводили, потому что был развит.