Владимир Бушин - И всё им неймётся!

• Название: И всё им неймётся!
• Автор: Владимир Бушин
• Издательство: Издательство «Самотёка»
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012

---

Оказывается, известный литературовед Игорь Волгин, профессор филфака МГУ (в молодости сти­хотворец) под одной обложкой опубликовал послед­ний дневник писателя и свою работу «Лев Толстой как русский скиталец». Ну, что ж, пусть под одной, не в этом дело. А в том, что профессор счёл умест­ным рассуждать о таких сторонах интимной жизни писателя и его жены, которые раньше было достоя­нием лишь их дневников. Ведь Толстой вёл несколь­ко дневников: один — «Ежедневник», т.е. краткие записи о событиях и встречах в течение дня вроде заметок на перекидном календаре, что делают мно­гие; второй — события и пространные размышле­ния, философствования, который он вёл с девятнад­цати лет до предсмертного дня; третий — «тайный» дневник; четвёртый — «дневник для одного себя». Только для себя, чтобы что-то не забыть! И очень странно, как можно было два последних дневника обнародовать без малого миллионным тиражом, до­пустим, в 22-томном собрании сочинений в 1985 году.

Софья Андреевна тоже вела и «ежедневник», и об­стоятельный (два тома!), но не регулярный, дневник. Какая может быть регулярность при тринадцати ро­дах и пяти смертях детей, не говоря уж о переписке всех рукописей мужа и всём хозяйстве, лежавшем на её плечах? А изданные в 70-е годы помянутые выше «Яснополянские записи» врача Маковицкого? Да ещё дневник В.Ф. Булгакова, последнего секретаря. Мне довелось с ним видеться и беседовать в Ясной Поляне летом 1960 года и получить в подарок пере­изданную тогда книгу «Л.Н.Толстой в последний год жизни». Потом мы переписывались. Да ещё вос­поминания Б.А.Гольденвейзера. Да ещё переписка писателя и с женой, и с другом, единомышленником В.Г.Чартковым, со многими другими...

Так вот, во всех этих записях, письмах почти за полвека семейной жизни, а у Льва Николаевича на пятнадцать лет больше, как уже сказано, немало ин­тимных подробностей, частностей, бытовых мело­чей. И тем, кто читал, всё это давно известно, кто интересуется, тот знает это, помнит.

Но вот в литературоведческом сочинении рассу­ждать о том, что в молодости великого писателя по­стигла «нехорошая болезнь»... Во-первых, хороших болезней не бывает. Во-вторых, уверять, по словам Ю.Королёва, что сия болезнь «подвигла Толстого на­чать писание своего дневника, сделать шаг к духов­ному самоопределению и самоконтролю», это, как сказал другой классик, сюжет, достойный кисти Ай­вазовского, а я скажу — речи Медведева.

Ну, насчёт самоконтроля возражать не прихо­дится. Ведь когда-то сам Пушкин призывал друга к самоконтролю и опасению ещё более нехорошей болезни:

И то-то, братец, будешь с носом,
Когда без носа будешь ты.

Но как жаль, что Игорь Леонидович Волгин в молодости болел только стихами и, как видно, не сподобился подхватить интересующую его болезнь, хотя шансы, возможно, и были. А если бы подхватил, глядишь, достиг бы такого «духовного самоопреде­ления», что тоже выбился бы в классики.

Далее литературовед фиксирует наше внимание на том, когда именно гения навсегда покинул Эрос. Но странно, автор почему-то не говорит, на что, в смысле духовном и творческом, это подвигло вели­кого писателя земли русской. Или ни на что? А поче­му? Допустим, помянутая пьеса «Живой труп», на­писанная, когда Толстому было уже за семьдесят, не явилась ли как раз итогом отлёта Эроса? Ведь очень похоже: Федя Протасов бежал от жены, притворился трупом!

А однажды, в передаче телевидения «Апокриф», которую ведёт известный писатель еврофейской культуры, профессор Волгин даже поведал нам о том, как всемогущий и бесстыдный Эрос в некий час настиг гения аж в сапогах. А годы-то были уже пен­сионные. И об этом — по телевидению! Для всего народонаселения державы, включая школьников и ветеранов войны, которым опасны любые стрессы. Да не пригласить ли Берлускони в МГУ заведовать кафедрой русской литературы? Он всё-таки своих 35 любовниц, стесняясь публичности, скрывал.

Того, кто читал прекрасные книги великого пи­сателя, знает его биографию, но не осведомлён об эротической стороне его жизни и не интересуется ею, Ю.Королёв обвиняет в «непростительном не­вежестве», ибо всё это «зафиксировано в записях и Толстого, и Софьи Андреевны, и Маковицкого, и Гольденвейзера и широко известно». Да, широко, но в узких кругах, особенно — в кругах толстоведов, ибо люди предпочитают читать сами художествен­ные произведения писателя, а не дневники, не пере­писку его или жены, Маковицкого или Гольденвей­зера. Вот, допустим, четырехтомник Маковицкого, каждый том страниц по 500 большого формата. Кто, кроме толстоведов, будет его читать? Тираж 15 ты­сяч экземпляров. И вполне достаточно. Нет нужды в дальнейшем просвещении народа на сей счёт.

В.Королёв уверен, что Волгин устно и письмен­но «касается всех этих рискованных сюжетов с по­разительным тактом, преграждая путь той пошло­сти, которая всё больше овладевает нашей массовой культурой». Да, вот кинорежиссёр В.Хотиненко и его коллеги уже и Достоевского в постель уложили. Ведь ложился же он в постель не один? Ложился. Почему же не показать? Свобода, блин, свобода!

Но в чём же такт в писаниях и телевыступлениях И.Волгина? Где его преграда на пути пошлости? Нет ответа. А не больше ли такта в воздержании, кото­рое проповедовал Толстой, в данном случае — в воз­держании от копошения в семейном белье, от под­глядывания в щёлочку. Ведь все эти «рискованные сюжеты» — не более как именно щёлочка в жизни и творчестве великого писателя.

Скажу о себе. О том, например, что приписыва­ют Чайковскому, я узнал от покойного однокурсника Григория Поженяна, когда мне было, пожалуй, лет двадцать пять. И никогда не верил, хотя слышал о письмах, будто бы подтверждающих сей факт. И вот, 30 июня этого года на страницах «Комсомольской правды» президент Московской психотерапевтиче­ской академии профессор Михаил Буянов, профес­сионально и обстоятельно изучивший вопрос, пове­дал, что никаких писем не существует, что всё это вранье, которое распустила студентка консерватории Пургольд, упорно мечтавшая женить на себе Чайков­ского; но он успешно избег её пылких объятий.

Успехи сексуального литературоведения, есте­ственно, радуют не всех. Профессор того же МГУ Владимир Линков в интервью «Толстой и сегодня неудобен и государству, и церкви» (лучше бы не «го­сударству», а «власти»), напечатанном 29 августа в «Московских новостях», усмотрел у Волгина по­пытку «дискредитировать Толстого как личность». Это, конечно, слишком, и вызвало решительный, язвительный и зубодробительный отпор помянуто­го Юлиана Королёва. Он считает, что В. Л инков — «провинциальный фокусник, грозным партийным слогом изрекающий смехотворные вещи и припи­сывающий оппоненту свои ночные кошмары», что era интервью — «сочетание литературоведческой унтер-пришибеевщины с ханжеством позднесовет­ской эпохи». Это именно пришибеевщина в нату­ральном виде и есть. Да ещё с таким довеском: «В результате такой «дискредитации Толстого» замет­но расширился круг тех, кто кровно почувствовал и полюбил автора «Анны Карениной». Кровно! То есть мы, дескать, и сами знаем эти сапоги Эроса. И с нами самими бывало такое, и в галошах даже, и в противогазе...

Уверяет, что читатели после книги Волгина «Тол­стого полюбили именно как личность, «живого, а не мумию». Последние слова, видимо, цитата из обра­щения Маяковского к Пушкину: «Я люблю вас, но живого, а не мумию». Да, живого, но ведь поэт не высказывал недовольства тем, что Пушкину совсем не обязательно быть объектом сексуального литера­туроведения, для любви к нему вполне хватало его произведений. Маяковский, как и нормальные чита­тели Толстого, понимал и то, что в натуру почти вся­кого «живого человека» (есть асексуалы) природой заложена сексуальная потребность, однако звонить об этом с Ивана Великого, голосить с Лобного места нет никакой нужды, это считается не только излиш­ним, но просто неприличным, тем более в профес­сорских устах.

Но Ю.Королёв делится личными впечатлениями: «Мне приходилось наблюдать, с каким горячим и пристальным интересом читали эту книгу Волгина и юные студенты, и искушенные интеллектуалы». Кто спорит! Любителей клубнички всегда хватало не толь­ко среди профессоров. А уж студенты-первокурсники в пору появления вторичных половых признаков!.. Вот ещё был Васисуалий Лоханкин с книгой «Муж­чина и женщина»...

Ю.Королёв негодует, уверяя, что В.Линков «хотел бы наложить табу на эту «секретную информацию, оставить её в «спецхране». А заканчивает статью так: «Целомудрие целомудрию рознь. Недаром Пуш­кин говорит о преувеличенной стыдливости...» Пуш­кин ещё говорил о необходимом в литературе чув­стве соразмерности и сообразности. Именно с таким чувством в помянутой «Анне Карениной» Толстой подал «секретную информацию»:

«Всё то, что почти целый год для Вронского со­ставляло одно желание его жизни, заменившее ему все прежние желания; то, что для Анны было невоз­можною, ужасною и тем более обворожительною мечтой счастия, — это желание было удовлетворено. Бледный, с дрожащей нижней челюстью он стоял над ней и умолял успокоиться, сам не зная в чём и чем: