Неизвестно - Дневники

• Название: Дневники
• Автор: Неизвестно
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Погодин говорил: а) немцы собирают танки для нового наступления на Москву, б) Сталин давал будто бы ультиматум об открытии второго фронта, в) второй фронт откроется в Германии — Гамбурге и в подобных местах, как только американцы подвезут войска и самолеты, а все остальное — Франция — демонстрация. Мысли очень смелые.

 

10/VI.

Днем просто лежал и читал “Теорию права” Петражицкого. Вечером слушал Большакова, который, говоря, подражает Щербакову49. Хороший фильм “Пархоменко”,— сказал он между прочим. Я, ожидая его речь, сидел в ограде на земле и разговаривал с Ереминым, студентиком. Рассказ его только что читал. Говорили, что поляки поймали английское радио, 2.000 английских бомбардировщиков будто бы разрушили Берлин. Доклад невыразимо скучный, и мне стало стыдно, что я еще ожидал чего-то другого. Затем пошел к Толстому и напился. Толстой ухаживал за заместителем Коваленко, а тот хам, в белом костюме, величественно вякал. Ужасно!

 

11/VI.

Читал теорию права. Роман50 лежит неправленый. В 4 часа дня внезапно для этих мест пошел сильнейший дождь. И сейчас небо в тучах и накрапывает. За обедом Янчевецкий51 сказал, что Бунин — плохой писатель. Янчевецкого пригласили выступить, а я так плох здесь, что меня и не приглашают. Этот митинг — почему-то в 9 часов вечера? — о Ленинграде и о письме Жданова52.

90

В сводке появился Харьковский участок? Мы по-прежнему ничего не знаем.

 

12/VI.

Получили на почте 6 бандеролей: Шекспир, Кант и 1001 Ночь. Правил роман: 20 страниц в день, как раз столько, сколько я писал, когда сочинял.

Читал Канта. Вчера был профессор Беленький53, осматривал, выслушивал. Затем заговорил и не мог остановиться. Сказал, что коллекционер, если некоторые собирают, скажем, марки, то он коллекционирует встречи с людьми. Но говорил он преимущественно о себе,— кто знает, может быть, это лучший способ коллекционировать приятные встречи. Однако, среди быстрого потока его речи, так же трудно запоминаемого, как горный поток, я успел уловить две довольно интересных истории. Он был в Галиции, в 1916 году, служил врачом в дивизии, затем в 39 году он едет на границу. Заболел генерал. Профессора вызвали к генералу. Выслушивает, а генерал его и спрашивает: “Тов. Беленький, а вы меня не узнаете?” — “Нет” — “Вы служили врачом в Н-ской дивизии, а я там был солдатом, рассыльным”. И вторая. Было в Крыму два крупных имения — в 800 десятин, т.е. в 600 га и другое — помещики сильно враждовали. Но война 1914 года примирила их, они переженились. 1918 год, наступают красные. У Г. две яхты. Они решили спастись. Жена — красавица, дети, красивые и сильные офицеры — все погрузились на яхту. За ними гнались то белые, то красные,— с трудом проскользнули они мимо Одессы и, наконец, увидели давно ожидаемую Румынию. Приготовили паспорта, завтра выгрузятся,— а ночью пираты румынские подъехали к яхте, зарезали всех и ограбили.

Вчера ночью услышал, но не разобрал “письмо Черчилля к тов. Сталину и ответ”, а утром узнал о подписании нового договора, из которого следует, что будет второй фронт. Судя по сводке — Харьковский участок,— немцы нажимают, чтобы расквитаться с нами до того, как откроется второй фронт. Экстренный выпуск “Правды Востока”. Ночью пришел пьяный Ключарев54, его угостили вином, и он уснул в кресле. Счастливый приехавший из Москвы Луков,— и рассказал по телефону о “Пархоменко”. Заходил В.Гусев, сказал, что запрещение Ивана Грозного А.Толстой относит за счет Немировича-Данченко55.

91

13/VI.

Час. Сидим в задумчивости, не зная, как отправить домой Ключарева. Поет радио. Программы другие — как будто веселые.— Память такая стала, что на другой день уже не помню, что происходило вчера (пишу 14-го). Днем исправлял роман, затем — столовка, чтение Канта, которого прислали из Москвы. Вечером — Луков, золотые пуговицы56, Богословский57, Гусев.— “Лысо-финский фронт, Кости финского фронта”.— Так острит Богословский, ибо К.Финн, тоскуя, ходит под окнами. Луков неимоверно горд и называет Богословского “Тыловым музыкантом”. Луков о Москве сказал только, что три раза бомбили, вернее, была зенитная стрельба, и что в ЦДРИ кормят лучше, чем здесь в Совнаркомовской столовке и еще, что он видел “Диктатора”58. За пределы столовки, зениток и кино он не выходил — да и зачем ему это? Золотые пуговицы и Богословский относятся к Лукову так почтительно, как эйзенштейновцы к Эйзенштейну. Разговора о войне не было совершенно.— Луков почему-то многозначительно просил помочь сценаристу в разработке сценария о Туле. “Вам сразу выплатят деньги”,— сказал он. А денег у нас в семье нет настолько, что жена Вирты, опасаясь, что ее деньги пропадут,— просила вернуть долг. Получил из Узгосиздата предложение прийти и подписать договор на “Проспект Ильича”. Для получения этой бумажки сколько должно было бы произойти разговоров о моем таланте, бедности, беспомощности и даже уме, с чем все реже соглашаются литераторы. И все это для того, чтобы я получил сумму, на которую базар даст 4—5 кило масла. Получение потиражных за “Пархоменко” должно быть появлением “Кремля”59.— Пьеса “Ключи от гаража” — такое название не определяет ничего,— будет “Железный ковер”60.

 

14/VI.

Получил книги: М.Рида, Канта и Платона. Гулял. Затем уже, когда смеркалось, пошли смотреть картину американскую о каком-то композиторе — джазбандисте. Было темно во дворе и внутри здания, очевидно для того, чтобы не привлекать посторонних,— картина рвалась, композитор (переводчик картины что-то рычал) ... но, вообще-то все было крайне удивительно: ателье звукозаписи -величиной с гараж на 3 машины, грязь, выбоины, арыки,— удивительный со своим неуничтоженным нравом старый

92

город и странные суждения людей. Жанно60а, пошедший в польскую армию и ушедший оттуда, потому что она фашистская, антиеврейская, и не испытывает ненависти к немцам, а больше к нам, потому что у них “внутренняя боль — лагерная, которая им ближе”. Поляков отправляют в Сирию. Они увезли с собой Театр миниатюр, джазбанд, который я видел во Львове (вот так тема), продают ботинки, чулки и прочее, что им высылают из Англии. Тут же Н.Эрдман61, мобилизованный “по ошибке”, служащий в ансамбле НКВД, [нрзб.] обретающий[ся] в Сталинабаде. Регинин, который сказал по поводу американского соглашения: “Будет!” — и все молчат об этом соглашении, ибо не знают, в каком же размере можно говорить.

15/VI. Понедельник.

Подписал договор на “Пр[оспект] Ильича” по 750 руб. за лист — одно издание; 3 издания, второе и третье — 607 руб. Приходил Луков. Рассказывал придуманный им сценарий, видимо, хочет написать со мной. Слабость. Работать не могу. Богословский приходил к нам с железным молотком, который забыл у Лукова. Получил авторские за “Щит славы”.

 

16/VI. Вторник.

Опять в слабости лежал весь день, читал М[айн]-Рида. К счастью, пришла машина, а то едва ли смог бы пойти на вечер памяти Горького. Лазарет. Голубые стены, белые розочки зрительного зала. Здесь раньше был Плановый институт. Над хорами надпись — “Я обязуюсь”. А зрители на носилках и на креслах. Калеки — без рук, без ног, с забинтованными головами. Коридоры полны кроватями. Вошел человек, с лысиной на макушке,— глаза и лоб его закрыты полоской марли. Его сопровождает студентка, видимо очень довольная своей ролью сестры. Да и слепой, у которого вместо глаз протезы, вставные челюсти, нос, щеки — ему уничтожили лицо взрывом авиабомбы,— тоже доволен. Он воображает себя,— как мне сказали,— Урицким. Во всяком случае я сам слышал, как он шутил с секретарем парторганизации], с толстой и очень нежной, кажется, дамой. Фамилия его — Урицкий. Он перенес шесть операций лица. В лазарете, наверное, не меньше 500 больных, а бензину им на машины дают в день 5 литров — “Ловчимся, но так страшно, каждая поездка, как выстрел”,— ска-

93

зала заведующая клубом. Шли из лазарета пешком: актр[иса] Раневская62, ее партнерша и какая-то служащая лазарета, которая боялась грабителей. Слушал радио, Севастополь — нем[цы] на окр[аине] города.

17/VI Среда.

Утром оказалось, что на трех наших сарайчиках взломали замки. Украсть ничего не могли, так как там ничего нет. За наше пребывание здесь — это третья кража.

Вечером, по просьбе Крайнева и Майорова, пошел посмотреть “Питомцы славы”63. Здесь слабость, которая меня мучит с добрую неделю, овладела мною настолько, что я не мог сидеть в зале и ушел после 1-го акта. Но, судя по первому акту, — оперетта. — У всех ожидание Сессии Верховного Совета, которая, как говорят, откроется завтра. Откроется или нет [нрзб.] соглашение с американцами. — Маникюрша, приходящая к Тамаре, удивляется: