Руслан Скрынников - Россия накануне смутного времени

• Название: Россия накануне смутного времени
• Автор: Руслан Скрынников
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1981

Монография доктора исторических наук Р. Г. Скрынникова посвящена переломному периоду русской истории, подготовившему «смуту». Тщательная критика источников позволяет автору раскрыть механизм закрепощения крестьян и воссоздать политические коллизии, сопутствовавшие рождению крепостнического режима. В центре повествования — противоречивая фигура Бориса Годунова, с именем которого тесно связаны социальные нововведения тех лет. Особое внимание уделено земским соборам и становлению элементов сословного представительства в России.

---

Родного дядю королевны М. А. Нагого власти держали на воеводстве в крохотных провинциальных крепостях Кокшаге и Уфе[224].

К группировке Нагих тяготел Р. В. Алферьев, тесть М. А. Нагого. В 1589 г. бывший опричный «печатник» и «думный дворянин» Алферьев окончательно лишился всех своих чинов и был сослан «в государеве опале» на службу в Астрахань и на Переволоку. Имя его было немедленно вычеркнуто из списка думных людей со следующей пометой-резолюцией: «написать в дворянах», «на Переволоке»[225].

Гонениям подверглись и многие представители высшей удельной и княжеской знати. В их числе оказались удельные князья Воротынские. При Грозном Воротынские лишились родового Новосильско-Одоевского удела и получили взамен город Стародуб Ряполовский и несколько крупнейших волостей в Нижегородском и Муромском уездах. Старший сын известного воеводы М. И. Воротынского князь Иван успешно служил в последние годы жизни Грозного и мог надеяться на возвращение родовых земель и думных титулов. Но при Федоре он не получил ни того ни другого. В 1585 г. князь И. М. Воротынский был отослан из столицы на воеводство в Нижний Новгород, где и пробыл не менее двух-трех лет[226]. В начале 1588 г. его послали «в плавную» в Астрахань. Вскоре над головой Воротынских разразилась гроза. В дворовом списке 1588–1589 гг. против имени братьев Ивана и Дмитрия Воротынских имеется помета: «В деревне оба, государя доложить»[227]. Доклад царю не имел последствий, и высокородные князья на много лет остались не у дел.

Правительство Годунова подвергло преследованиям тверского великого князя Симеона Бекбулатовича. Вплоть до конца 1586 г. Симеон числился номинальным главнокомандующим дворянским ополчением, а прочие бояре формально подчинялись ему[228]. Поздние летописцы XVII в. утверждали, будто Симеон лишился удела в начале 90-х годов[229]. На самом деле Годунов ликвидировал Тверской удел раньше. При Симеоне управление его «княжеством» осуществляла удельная дума, которую еще в июне 1585 г. возглавлял боярин князь Борис Петрович Хованский[230]. В дворовом списке 1588–1589 гг. бывший удельный боярин уже записан как царский дворянин[231]. Следовательно, удельная дума была распущена ранее 1588–1589 гг. Тогда же Симеону пришлось расстаться с обширными земельными владениями и с пышным титулом. Из Твери его свели в село Кушалино[232].

При нем оставили немногих людей его «двора», которые жили в скудости[233]. Можно предположить, что Симеона удалили под предлогом служебной негодности, после того как он стал подслеповат. После смерти Годунова служилый «царь» стал обвинять его во всех своих бедах. По словам Симеона, он ослеп от выпитого вина, которое прислал ему в подарок правитель[234].

Со времени опричнины высокое положение в официальной чиновной иерархии занимали князья Шейдяковы, происходившие из династии ханов Ногайской орды. В 1586 г. А. Шейдяков возглавлял в армии царя Симеона полк левой руки[235]. В 1588–1589 гг. ногайский мурза числился в списке служилых князей, но против его имени было помечено: «У пристава». После ареста Шейдяков выбыл из числа главных воевод и стал служить головой в царском стане, а затем и вовсе был отставлен от службы[236].

Среди знати литовского происхождения гонениям подверглись Куракины и их «братия» Голицыны. Последние сохраняли свои позиции в Боярской думе вплоть до смерти Грозного. С первых дней царствования Федора они энергично выступали против политики «двора». Годуновы не без основания считали Голицыных и Куракиных людьми «наиболее опасными для себя и способными противиться их намерениям». Влиятельный член думы В. Ю. Голицын получил отставку и провел последние дни своей жизни в провинции. А. П. Куракин не только не получил место в Боярской думе, но и был удален от «двора»[237]. В 1585–1587 гг. он служил воеводой в Арске и Свияжске, а затем его имя и вовсе исчезло из Разрядов[238]. Все попытки Голицыных и Куракиных вернуть былое положение, опираясь на местнические традиции, неизменно терпели неудачу. Князь А. И. Голицын 8 марта 1585 г. проиграл дело боярину князю Н. Р. Трубецкому[239]. За повторную попытку местничать А. И. Голицын в июне 1588 г. угодил на две недели в тюрьму[240].

Дворовый список 1588–1589 гг. зафиксировал опалы тех лет, когда конфликт с боярской оппозицией достиг высшей точки. В числе репрессированных оказались князь М. А. Щербатов (в дворовом списке против его имени есть помета: «В тюрьме в опале») и князь М. В. Ноздреватый-Токмаков (помета: «В опале, поговорить»)[241]. Гонения затронули не только княжескую, но и нетитулованную старомосковскую знать. Представитель могущественного рода Шереметевых боярин Ф. И. Шереметев в конце 1588 г. за попытку местничать с родственником Годунова С. Ф. Сабуровым был сослан на воеводство в Астрахань[242]. Вскоре он постригся в Антоньеве монастыре в Новгороде. В 1589–1590 (7098) гг. старец Феодорит Шереметев пожертвовал в Иосифов монастырь свою «куплю» (вотчину) — деревню Бурухино и сельцо Рудино в Коломенском уезде. Ранее 2 июля 1590 г. эти вотчины были отписаны в царскую казну[243]. По-видимому, Шереметев подвергся преследованиям как единомышленник Шуйских. Враждовавший с ним племянник «писал его изменником, что с князем Иваном Петровичем Шуйским государю царю Федору изменял»[244].

Из думы был изгнан последний представитель знатного старомосковского рода Бутурлиных — окольничий И. М. Бутурлин. Он прославился в конце Ливонской войны и мог претендовать на боярский чин. Но в 1588–1589 гг. его сослали на воеводство в небольшую пограничную крепость Ливны. В дворовом списке 1588–1589 гг. Бутурлин записан среди дворян, а против его имени имеется помета: «На Ливне, как минетца крымское дело, отпустит в деревню»[245]. Следовательно, Бутурлин лишился думного чина и был сослан в деревню. Одновременно с ним опале подвергся Е. В. Бутурлин. В дворовом списке царя Федора о нем сказано: «У прис[тава], доложить»[246].

В то же время гонениям подверглись А. Ф. Третьяков-Головин («отослан», «у пристава»), В. Б. Сукин («у пристав[а] в опале»), Д. Д. Чулков («в тюрьме»), И. Д. Беклемишев («в тюрьме»)[247]. Имеются сведения, что в конце 80-х годов опале подверглись известные купцы Строгановы, получившие от Грозного огромные земельные владения на восточной окраине государства. Д. Флетчер писал со слов английских купцов, будто помимо земель власти конфисковали у Строгановых почти все их денежные богатства[248].

Возврат к политике репрессий, неизбежный в условиях глубокого конфликта между властями и боярством, живо напомнил современникам опричнину. По словам псковского летописца, Борис, будучи еще «в правителях», начал «боярския великия роды изводити… и род свой вынес и с теми восхоте царьствовати на многие лета». Английский наблюдатель Д. Флетчер, обстоятельно описывая опричные меры Грозного против знати, попутно заметил, что подобные средства доселе используются Годуновыми, которые намерены истребить и унизить все знатнейшее и древнейшее дворянство[249].

Оценивая свидетельство Д. Флетчера, следует иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, миссия Флетчера в Москву потерпела провал и посол мог намеренно чернить правителя и его политику. Во-вторых, английский дипломат писал мемуары, находясь под сильным впечатлением от увиденного в Москве, а он был там в самый разгар гонений на Шуйских и их сторонников и всех событий того времени.

В действительности политика Годунова никогда не была простым повторением политики Ивана IV. Грозный стремился к достижению своих целей с помощью неограниченного насилия. Репрессии Бориса носили сравнительно умеренный характер. Главное же различие заключалось в следующем. Опричная политика не ставила своей задачей удовлетворение интересов дворянства в целом. В опричнине царь Иван опирался исключительно на силы дворянского охранного корпуса, наделенного особыми привилегиями в ущерб прочим феодалам. Борис же придал своей политике более широкую ориентацию. Он попытался найти опору в дворянских массах. Осуществленная им программа социальных мероприятий отвечала коренным интересам феодального сословия в целом.

Глава 6 Уступки дворянству

При анализе социальных мероприятий московского правительства важно учесть экономические тенденции, обнаружившиеся во второй половине XVI в. С точки зрения исследования проблем аграрной истории исключительное значение имеют материалы новгородского происхождения. Сохранился уникальный для XVI в. архив Новгородской приказной избы с разнообразной поместной документацией, включавшей писцовые и дозорные книги, «послушные» грамоты на крестьян, «платежницы» и т. д. Новгородские писцовые книги, охватывая почти целиком весь период с конца XV до 80-х годов XVI в., предоставляют в распоряжение историка массовый материал в виде периодических поземельных описаний одних и тех же местностей. По другим районам России нет столь богатой документации, а сохранившиеся источники относятся преимущественно к монастырским владениям. История поместья имеет важное значение, поскольку в XVI в. поместная форма активно вытесняла все другие виды землевладения. К концу XVI в. поместье, став ведущей формой землевладения, оказывало значительное влияние на развитие экономики в целом.