Петр Лебеденко - Шхуна «Мальва»

• Название: Шхуна «Мальва»
• Автор: Петр Лебеденко
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1964

Лебеденко Петр Васильевич, член Союза писателей, родился в 1916 году в городе Сарапуле. Первая его книжка — «Сказки Тихого Дона» — вышла в свет в 1950 году, потом она переиздавалась в Москве и здесь, в Ростове. Следом выходит книга, тоже адресованная школьникам, — «В дальнем лимане».

Петр Лебеденко — участник Отечественной войны, боевой летчик. Правительство наградило его орденами Красного знамени, Отечественной войны I и II степени. Петр Васильевич не раз приходил на помощь польским партизанам. И результат этого — польский орден «Заслуга».

По впечатлениям Отечественной войны написаны его книги — роман «Навстречу ветрам» и новая повесть «Шхуна «Мальва».

---

Какой силой обладал этот человек! Он работал четвертые сутки без отдыха, и вода, которую он выливал за борт, была окрашена кровью, стекавшей с его ладоней...

Так его и нашел спасательный катер. Василий стоял на коленях, глаза у него были закрыты, во рту торчала пустая трубка.

Его окликнули с катера. Он приподнял голову и спросил:

— Вы чего?

Лицо рыбака не выражало ни испуга, ни удивления, ни радости. Когда у него начали спрашивать, каким чудом им удалось спастись, он медленно переступил с ноги на ногу и ответил:

— Шторм был. Выплыли однако. Табачок у кого-нибудь есть?

Набив трубку, он с удовольствием затянулся и лег «на часок» отдохнуть.

Ляшко первый заметил комиссара, но тот махнул ему рукой: молчи.

— Да, как бы вы там ни говорили, — продолжал Юра, — выходит, что мы прячемся. Замаскировали «Мальву» и сидим. Сухари есть, сахар бывает. Говорят, комиссар хлопочет: деток, мол, нельзя обижать. Скоро молочко на шхуну доставлять начнут... А главное, никто тебя не подстрелит, как куропатку. Точно?

Саша и Нина молчали. Возможно, им нечего было возразить, а может быть, просто надоело спорить.

Артем Николаевич поднялся на шхуну. Поздоровавшись, он спросил у Юры:

— А ты очень сожалеешь, что тебя до сих пор не подстрелили, как куропатку?

— Я? — Юра смутился. — Честно говоря, Артем Николаевич, не очень. Еще не забыл того, что было. Но сидеть в этой норе...

Саша сказал:

— Юра прав. Сидеть противно. А что делать?

— Что делать? Пойдемте в кубрик, потолкуем.

Они спустились в кубрик, Краев сел на койку и начал:

— Товарищи, в городе собираются организовать побег Глыбы. Как — я не знаю. Известно только, что им может понадобиться шхуна. И в определенный час она должна быть там...

*

Петра Калугина в гестапо считали за своего. Моренц подарил Калугину пистолет, неделю назад распорядился выдать ему двести марок, и вообще ни для кого не являлось секретом, что он крайне расположен к рыбаку. Больше того, среди подчиненных Моренца ходили слухи, что капитан доверяет русскому больше, чем кое-кому из гестаповцев.

Когда Петро появлялся в сером каменном здании, где был штаб Моренца, у него даже не спрашивали пропуска. Калугин проходил по коридору, садился неподалеку от кабинета Моренца и подолгу сидел молча, ожидая, что капитан может его позвать. Просидев так часа два, рыбак поднимался и уходил, предварительно выпросив у гестаповцев несколько сигарет.

Иногда Моренц действительно вызывал Калугина, усаживал его напротив себя и начинал расспрашивать о том, какая рыба водится в этом море, как ее ловят, как делают паюсную икру. Петро оживлялся, подробно отвечал на все вопросы, но о своем обещании сходить с Моренцем на рыбалку не заикался. Терпеливо ждал: Моренц сам вспомнит об этом, сам предложит выйти в море.

Однако гестаповец, казалось, совсем забыл о своем желании поймать севрюгу. Может быть, был занят, может быть, чего-то выжидал. И Калугину приходилось делать вид, что он тоже забыл об этом.

Теперь все изменилось. Калугин понимал: потеряв всякую надежду что-нибудь выжать из Ивана Глыбы, Моренц не станет долго с ним возиться и в любой момент может приказать или расстрелять его, или повесить.

Надо было торопиться. О том, что он идет на огромный риск, Петро думал, но это не пугало его. Он боялся только одного: как бы Моренц чего не учуял.

Калугин пришел в гестапо уже под вечер. Сел на свое обычное место, посидел немного, потом сказал одному из гестаповцев:

— Дело есть к господину капитану. Спроси: можно? Гестаповец ничего не понял. Тогда Калугин подошел

к двери кабинета, ткнул себя в грудь, кивнул на дверь:

— Я — туда. К господину капитану. Дело. Понимаешь, дело?..

Гестаповец догадался. Постучал к Моренцу, приоткрыл дверь, что-то ему сказал.

Через минуту рыбак сидел напротив Моренца и говорил:

— Севрюга сейчас пошла, господин капитан. Время такое, что нельзя упустить. Хорошая рыбалка должна быть, понимаете?

— Куда севруг пошла? — спросил Моренц, протягивая Петру сигарету.

— С моря к гирлам идет, — ответил Петр. — Икру метать. Икры много сейчас в севрюге, время такое. Сетки я достал, господин капитан. Баркасик тоже есть справный.

— О! — капитан с интересом взглянул на Калугина, улыбнулся. — Севруг — это гут. Поймать будем?

— Голову на отрез! — Петро ребром ладони провел по горлу. — Мне бы пару ваших солдат на подмогу, господин капитан. Четырех рыбаков я подговорил, обещал им долю с улова. Оно, конешное дело, потом им под зад коленом вместо рыбы, но без них никак не обойтись. Хорошие рыбаки. А вам, господин капитан, самому не обязательно с нами идти. Как там ни говори, а баркасик грязноват. — Петро с уважением поглядел на новый мундир гестаповца, перевел взгляд на вычищенные до блеска хромовые сапоги. — Мы уж как-нибудь сами, господин капитан. Рыбная ловля — дело не господское, мы понятие имеем...

Сказал и весь внутренне напрягся, ожидая ответа. Все зависело теперь от того, как примет капитан его предложение. Вдруг скажет: «Гут. Солдаты будут. Иди, Калугин, в море с ними... И тогда весь задуманный план полетит к черту, и больше не на что будет надеяться. Пропадет Иван Глыба, лучший друг Петра Калугина, так и унеся в себе ненависть к нему и великое презрение...

— Ты не хотель взять меня компаньон? — засмеялся Моренц.

— Боже упаси, господин капитан! За великую честь посчитаю. Но...

— Понимайт, — сказал Моренц. — Ты не бояться. Одеваем другая одежда, и все будет гут. Где есть твоя баркасик?

— За мыском, господин капитан. Поселок там рыбачий, в поселке этом и нашел я посудину.

— Будем посмотреть. — Моренц нажал кнопку, вызвал адъютанта и приказал подготовить машину.

Поселок прилепился к обрыву. Было здесь такое запустение, точно в поселке никто и не жил. Только бродили по берегу босоногие ребятишки, копались в песке, глядели на море. При виде немецкой машины они, как воробьи, разлетелись в разные стороны. Осталась одна девчушка в латаном-перелатанном платьишке. Она продолжала сидеть у самого берега, с любопытством глядя на непрошеных гостей. Когда машина остановилась, Петро вылез, подошел к девчушке и, приподняв ее с песка, хлопнул ладошкой по голому задику.

— А ну, живо отсюда!

Девчушка убежала.

Баркасик был небольшой — обычная «посудина», как говорил Петро, с кормовым и носовым кубриками, с одной мачтой и кливером. Двое рыбаков со швабрами в руках стояли на носу, двое других на корме перебирали сетки.

Вслед за Калугиным из машины легко выпрыгнул Моренц. Он огляделся по сторонам, приказал шоферу не покидать машины и подошел к баркасу. Все четверо рыбаков сошли на берег. Петро сказал Моренцу:

— Надежные люди, господин капитан. И хорошие рыбаки.

Моренц изучающе вглядывался в лица. И в каждом с удовлетворением находил выражение покорности и какой-то придавленности. Он пальцем поочередно указал на каждого и спросил:

— Ты, ты, ты и ты — есть рыбак?

Ответил самый пожилой, со следами оспин на лбу и щеках:

— Так точно, господин офицер. Рыбаки. Рыбалкой, значит, раньше промышляли...

Моренц вытащил из кармана пачку сигарет.

— Курить.

Четыре руки с огрубелыми от работы и морской воды пальцами потянулись за сигаретами.

— Премного благодарны, господин офицер, — сказал все тот же пожилой рыбак. И, потупившись, добавил: — У нас тут вопросик один есть, господин офицер. Если, значит, дозволите, зададим этот вопросик.

Моренц кивнул:

— Можно спрашивать.

Рыбак не спеша закурил, кашлянул, смущенно переступил с ноги на ногу.

— Мы вот об чем, значит. Насчет того, что севрюгу заловим, сомневаться не приходится. Рады, как говорят, стараться услужить вам, господин офицер. Но только чтоб и с нами без обману. Кончим рыбалить — нам, значит, на казан.

— Что есть такое «казан»? — не понял гестаповец.

— Это есть такое, — ответил рыбак, — чтоб из улову рыбы нам выделить за честную работу нашу. Потому как, сами знаете, господин офицер, насчет харчишек сейчас туго, а у нас детишки мал-мала меньше, камрады то есть маленькие. И у каждого брюхо подтянуто до крайности...

— О, на казан будет! — рассмеялся Моренц. — Обман не будет. Немецкий офицер есть честно.

Моренц по трапу, спущенному на берег, взошел на баркас. Заглянул в носовой кубрик, потом в кормовой — остался доволен.

— Гут кораблик, — сказал он Петру. — Экзотик есть. Рыбалка ехать сегодня?

— Завтра, господин капитан, — ответил Петро. — Приготовиться получше надо. Завтра после полдня выйдем, к вечеру само что ни на есть лов хороший.

— Гут. — Моренц взглянул на Калугина, спросил: — Что еще просить от меня?

— Пару людей еще на подмогу, — ответил Петро. — Прикажите, господин капитан, своему адъютанту, чтоб двух солдат выделил, которые подюжей. Одним нам не оправиться...