Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2010)

• Название: Новый Мир ( № 1 2010)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

— Эт в то-очку, — вздохнул Чеснов. — Пойдешь, куда скажут. Только вот самое обидное, что сегодня говорит не какое-нибудь КГБ, не идеологические отделы, а... Ежедневность эта говорит пресловутая... Ее и жизнью не назовешь. Ежедневность. Или — точнее — жизнеустройство. Вся эта система, включая семью, работу, квартиру с коммунальными удобствами. И чтоб не погрязнуть в этом, такую силу надо иметь! Иногда, хм, жалею даже, что женился, по крайней мере так быстро женился, детей понаделал. Кажется, не будь их всех, всего груза, — смог бы вздыбить. Тому же Солженицыну ведь удалось...

— Но у него есть жена, сыновья, — слегка, как показалось Чеснову, насмешливо, словно отличница троечника, поправила Лариса; он был готов к этому.

— Сыновья потом... То есть Решетовская ему скорее соратником была... Нет, не то... Солженицын, я считаю, в заключении созрел, выкристаллизовался. Выстроил дальнейшую жизнь. И потом реализовывал. Когда везло — легально действовал, чем-то слегка жертвовал, а нет — лез напролом... На этой, на второй... забыл, как ее...

— Наталья Дмитриевна?

— Да, спасибо... На ней он женился, когда все стало ясно: на родине полный запрет, в Европе — слава. И — или убьют, или вышлют... Нет, не совсем так... — Чеснов приподнял бутылку, налил себе в стакан, выпил. — В общем, он уже главное сделал к тому времени и тогда женился, детей стал делать. Как и дворяне раньше — пошел в семя... А здесь... а у меня, у тысяч подобных... Кому было что сказать, но — вот... Бытовые наручники, можно сказать, с юности защелкнулись... Я же помню, — Чеснов встал, прошел по комнате, с удовольствием отметил, что женщина смотрит на него без неприязни, — я застал время, когда еще требовали не перегибать палку: да, дескать, были ужасы коллективизации, был голод, и так-то, и так-то, и жизнь колхозников почти скотской была, но всего рассказывать не надо, все документы огласке предавать — антигосударственно... Вот бы тогда и долбануть, в восемьдесят седьмом — восьмом! А я в это время днем учился, вечером за всякой халтурой сидел. Что ж, жена, деньги нужны, сбережения — вдруг ребенок зачнется... И вместо того чтоб архивы изучать, я курсовые писал, чужое редактировал... И до сих пор так — так и не выпутался. А ведь и сегодня есть что сказать, что людям открыть. За последние годы такое с деревней сотворили! Одна только трагедия с фермерством чего стоит... Помнишь, выступал сегодня писатель? Пьяный, конечно, чушь в основном буровил, но в главном-то прав: в набат надо бить, во все микрофоны кричать, что спасать надо крестьян, пока окончательно не... — Чеснов устал, хотелось спать; нужно было заканчивать. — Э-эх-х... Внешне-то все нормально, а — стыдно. Стыдно за жизнь, за все эти наши конференции липовые, за банкеты. За все... Разбросать нас всех, докторов да кандидатов, по деревням и посмотреть, как мы. Сколько через год человеческий облик сохранит, да и просто в живых останется. Теоретики... А я ведь, — усмехнулся саркастически, — года три назад почти так и поступил. Взял и вместо Сочи рванул на родину. Жена с детьми отказались. Один. Ну, дома сначала — родители, одноклассники, застолье. А потом сел в автобус — и в первую попавшуюся деревню. Километров за тридцать... Приехал, иду по улице. Навстречу “Белорус” тарахтит. Проехал мимо и остановился. И что-то меня дернуло обернуться. Понимаешь!.. Обернулся, а на меня тракторист бежит. Медленно так бежит, основательно, как работяги только умеют. В руках — монтировка или... Железка, в общем, какая-то. Подбежал, замахивается, встречаемся взглядами. И он резко обмяк, руку с железкой опустил. “А, — говорит, — это не ты?” Я ему пискляво-хрипло так: “Не я”. Он кивнул, развернулся и — обратно к трактору. Через два часа я уже у родителей сидел, а на другой день — в Москву. Какая уж нам деревня, крестьяне... И ведь я даже не пытался увернуться, железку выбить. Стоял и смотрел. И честно говоря, прав был бы тракторист этот, если б башку мне раскроил. Избавил бы...

Чеснов замолчал, вздохнул тяжело, покосился на женщину. Она, видимо, это заметила, отозвалась:

— Думаю, ты прав. Паразиты мы еще те. И таких сейчас в России каждый третий, если не больше. Как Солженицын назвал — образованщина. Один действительно трудится — строит, выращивает, изобретает, а семеро рядом стоят и обсуждают...

— Да-а... — Чеснову понравились ее слова, но сил уже не было ни слушать, ни обсуждать. Налил в стаканы граммов по тридцать, подошел к кровати. — Что ж, Лариса, давай вот на посошок. Спать пора. Завтра в девять тридцать — заседание. В одиннадцать у меня доклад.

Она взяла стакан, посмотрела ему ниже живота.

— Может быть, еще?..

— Давай завтра лучше. Устал.

— Но, — ее лицо напряглось, снова, как час назад, стало некрасивым, — но мне тоже надо о многом сказать. Я тоже...

— Завтра, завтра, — перебил Чеснов, быстро прикоснулся своим стаканом к ее стакану, выпил, поставил на тумбочку и, перебравшись через вытянутые Ларисины ноги, лег на свободную половину кровати. Повернулся на бок, накрылся одеялом. — Все завтра.

Уже в полусне слышал, как она одевается, что-то ищет, чем-то шуршит. “Ничего не стащит?” — встревожился было, но тут же над собой хохотнул и, расслабившись, уснул глубоко, спокойно.

 

3

 

В восемь с четвертью, как и заказывал накануне, постучала в дверь горничная. “Поднимаемся-а!” — пропела ласково-повелительно. “Да-да, — отозвался Чеснов. — Спасибо”.

Полежал минуту-другую с закрытыми глазами, приходя в себя. Потом поднялся. Голова была тяжелая, в висках билась кровь. Но особого похмелья не ощущалось.

Чеснов принял контрастный душ, растерся гостиничным махровым полотенцем. Выпил граммов семьдесят водки, запил минералкой. “Та-ак-с!” Сложил продукты в холодильничек, оделся и пошел в буфет на этаже завтракать.

Степанов, Ремников и Зюзьков сидели за столом, ели кашку. Встретили Чеснова двусмысленными улыбками, шутками: “О-о, наш герой полночных утех!..” Чеснов присоединился к ним, привычно положил салфетку на колени. “Да ладно, ребят, не идеализируйте”. Зюзьков укоризненно покачал головой: “Отбил у меня девушку. Я наметил, сценарий продумал, а ты...” — “Что ж делать, — развел руками Чеснов. — Надеюсь, ты-то не провел ночь в холоде”. — “Да уж этого от меня не дождетесь”. И все засмеялись.

За соседними столами тоже разговаривали и тоже временами начинали смеяться мужчины и женщины. Доктора и кандидаты, профессора, доценты... “Хорошо, что Лариса на другом этаже живет”, — подчищая с тарелки геркулес, подумал Чеснов. Конечно, он был благодарен ей за вчерашний вечер, но продолжения не хотелось. Особенно общих приемов пищи, прогулок...

“Вам чай, кофе?” — подошла буфетчица. “Чай... Чай, — зазвучало в ответ. — А мне кофейку, пожалуйста, мягонького... Чай, если можно, зеленый...”

Потом, когда после завтрака стояли в холле и курили, Зюзьков предложил: “Ребята, не завалиться ли нам после ужина в сауну? Тут есть недалеко. Говорят, приличная”. — “Женщин брать?” — бодро спросил Алеша Ремников. “Да кто же в сауну с женщинами ходит! — Зюзьков возмутился. — Они на месте ждут”.

Снова посмеялись и решили вечер провести в сауне. “Я звоню тогда, заказываю”, — сказал Зюзьков. Разошлись по номерам за пиджаками, галстуками, кейсами.

Свой доклад Чеснов прочитал отлично. Не прочитал, точнее, а рассказал, лишь изредка заглядывал в бумаги, где были цифры, тезисы, цитаты... В зале было тихо — значит, слушали.

Во время обеда в университетской столовой (но блюда отменные, и аперитивчик имелся), Чеснов видел Ларису. Обменялись кивками, но не более. Мешало заговорить и расстояние, и не слишком приветливый взгляд женщины — видимо, обиделась на него за вчерашнюю бесцеремонность: улегся спать, а ее практически выгнал. “Но джинсы-то, — отметил с торжеством, — сменила на юбку!” И юбка была пышная, пестрая. “Или с собой взяла, или утром в универмаг сбегала”.

Ужин был в том же “Барском дворе”, правда, без вчерашней пышности. Но насчет напитков — не поскупились. Трудно было не переборщить.

Время от времени Чеснов ловил взгляды Ларисы, потеплевшие и даже призывные, но не реагировал. Уже настроился на сауну. И она в конце концов перестала взглядывать, сдалась приставаниям писателя-почвенника, довольно-таки трезвого сегодня и даже галантного. “Ну и хорошо, — успокоился Чеснов. — Им будет нескучно вместе”.

В половине девятого, прихватив со стола пару бутылок водки, бутылку вина, две-три бутылки минералки, Зюзьков, Степанов, Ремников и Чеснов отправились в сауну.

В парилку почти не заходили. Завернувшись в простыни, сидели за низким столом на мягких диванчиках. Выпивали, травили анекдоты, вспоминали разные случаи из прошлых поездок. При каждом была девушка. Периодически то одна пара, то другая поднималась, уходила в соседнюю комнату, где была кровать...