Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2010)

• Название: Новый Мир ( № 3 2010)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Дымясь от внутреннего жара

курильщика, за правоту

его идей умрёт сигара,

сгорая медленно во рту...

Чтоб истощавшая общага

преобразилась в парадиз,

терпеньем с писчей поделись,

крупнозернистая бумага!

Ещё продолжится счастливо

поход смеющихся знамён,

ведь рукоблудник объектива

извечным детством наделён.

 

 

Баллада о ротмистре Мартынове

Помыслы об отдыхе отринув,

торопясь с вокзала на вокзал,

Александр Павлович Мартынов —

ротмистр — по России проезжал.

Принимал по долгу службы близко

к сердцу он народную беду —

в сферах политического сыска

замечали яркую звезду.

Бич социалистов-демократов;

агентурных сведений — тома;

под присмотром Харьков и Саратов

и Первопрестольная сама.

Прямо из карьерного надира —

в головокружительный виток!..

И берег за обшлагом мундира

ротмистр достопамятный платок.

Тот платок не для родного торфа,

что с собой увозят в дальний край,

в руку генерала Бенкендорфа

предпоследний всунул Николай.

И по всем губерниям недаром

с давних пор звучала исполать

корпуса отдельного жандармам,

снаряженным слезы утирать.

В тот платок беспрецедентным шпаком,

на себя читая криминал,

в Третьем отделенье Пушкин плакал

и Некрасов нюни распускал.

Царский дар домашним жестом вынув, —

тоже не бездушный чинодрал! —

Александр Павлович Мартынов —

ротмистр — слезы многим утирал.

С вежливостью профессионала

уточнял несчастных имена,

но не поубавилось крахмала

в складках государственного льна.

Только похоронный крестик трефа,

наподобье битого туза,

в уголке оставила Азефа

чересчур горючая слеза.

В креслах ногу на ногу закинув,

отражен поверхностью зеркал,

Александр Павлович Мартынов

ехал и “гавану” зажигал.

А за ним со скрежетом и скрипом,

“Варшавянкой” меря перегон,

полз укомплектованный “столыпин” —

некурящий сумрачный вагон.

А как захватили власть канальи,

поделились с ними чем смогли,

посвятили их во все детали,

дали жало мудрыя змеи,

но платка — платка не передали

ротмистры жандармские мои!

Посетитель

За городом, где окликают “ сэр ”

любого, если есть на нем штаны,

пугает посторонних диспансер,

одетый в панцирь мертвой тишины.

Нарколог доктор Хейден Донахью

тех пользует по мере средств и сил,

кто в одиночку истину открыл

в безалкогольном, в общем-то, краю.

И пациенты после процедур

выходят на законный перекур

во дворик между строгих корпусов,

решеткой обнесенный с полюсов.

Они стоят у внутренней стены,

небрежно подперев ее спиной,

от прошлого вполне отделены

из стеклотары сложенной стеной.

А я, который истин не постиг,

поодаль жду, от взглядов пряча взгляд,

когда же от зависимости их

последней наконец освободят.

Я для того и ошиваюсь тут,

чтоб к ним примкнуть без ведома врача,

когда они на выписку пойдут,

оборванные связи волоча.

 

Непорядок

Со скоростью роста ногтей человека

смещаются своды подвижных глубин,

вот в этом-то и состоит подоплека

текущих событий. И тот господин,

что легкой походкой идет в педикюре

среди без изящества дельных мужчин —

де-факто провидец, однако де-юре

он в этой толпе представитель меньшинств.

Как будто нам негде занять зоопарка,

стадами слонов и отрядом горилл

надвинулась Африка (то, что в ней жарко,

у Чехова доктор всегда говорил).

Суматру и Яву задев ненароком,

ухожена, как трехсотлетний газон,

наддала Австралия стриженым боком

и в Индию вмяла недавний Цейлон.

Евразии щит по Уралу надтреснут,

нешумный под ним расширяется взрыв:

народы — семиты и анти — исчезнут,

паршивые распри свои позабыв.

А ты по примеру бездумных ровесниц,

которых бы я милосердно порол,

от ногтя отъяв роковой полумесяц,

роняешь его на невымытый пол.

И все-таки, детка, не пуганы птицы,

и так же спокоен отхожий поток

на финско-китайской, последней границе,

что, к счастью, легла там, где Дальний Восток!

 

 

Судьба Пигмалиона

Сперва из глаз исчезла жалость,

потом они поплыли вкось,

она обратно в мрамор вжалась,

ей прежний холод влился в кость.

А он подумал — быть бы живу,

когда живая рвется нить

и в камне спрятанную жилу

однажды снова отворить!..

И потому с упрямством трупа

не разжимал зубной зажим;

тесал свое темно и тупо,

а поблистать ходил к чужим.

И либо надорвался, либо

воображенье потерял.

Осталась мраморная глыба —

сырой от слез материал.

Приступ

 

Богатырёва Ирина Сергеевна родилась в Казани. В 2005 году закончила Литературный институт им. А. М. Горького. Живет в Подмосковье. Как прозаик дебютировала в 2007 году в “Новом мире” и с тех пор — постоянный автор журнала.

 

Рассказ

Это было где-то в смутных просторах нашей безграничной родины.

Я продвигалась по ней автостопом из пункта А в пункт Б. Продвигалась не одна, с напарником, задумчивым, худощавым мальчиком, предложенным мне в качестве попутчика добросердечными хозяевами квартиры, где была моя последняя остановка. Нам было по пути. Мы ехали медленно, лето выдалось жарким, асфальт плавился и проминался под гружёными фурами, радиаторы закипали. Как загнанных лошадей, мы оставили в один день две закипевшие машины, бросив их на их собственную дорожную судьбу: дело было в поволжских степях, никакой воды близко от трассы, надо было ждать, пока остынет, а мы очень спешили — что ещё было делать? Мы оставляли их и ехали дальше, но дорога не прощает эгоизма: в конце концов подбирать нас перестали совсем.

Чтобы стать мобильней, мы разделились. Отошли друг от друга и стали голосовать порознь. Почти сразу меня подобрал МАЗ, который ехал в пригород пункта Б. Я подумала, что мы правильно разделились: в МАЗ всё равно вдвоём не берут. Только через два дня я узнала, что приятеля подобрал джип с кондиционером, мы влезли бы в него и вдвоём, и с рюкзаками, он доехал с ветерком и уже к ночи был на месте, ждал меня сутки на условленной вписке.

А я неторопливо поехала с разговорчивым мазистом.

Его звали Владик. Он был не только разговорчив, но и любвеобилен. Через час езды он сообщил мне, что хочет со мной покувыркаться . Я удивилась немало и даже не поверила, что он не шутит. Я была к тому моменту уже пять дней на трассе и месяц как в вольном путешествии по стране. Не скажу, чтоб от меня воняло, но костром прокоптиться успела порядочно. На дорогу я всегда одевалась так, что сразу и не поймёшь, кто голосует — парень или девица. А главное, в мытарствах я сама всегда забывала, какого я пола и вообще что такое женская привлекательность. Лето — это дороги, походы, горы, солнце, дикость, одиночество и автостоп. Я — бесполое, лохматое чудище под рюкзаком с себя ростом. Секса — ноль. Мой драйвер заставил меня пять минут истерически хохотать.