Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2006)

• Название: Новый Мир ( № 3 2006)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Еще один такой “окраинный” проект впечатляет замыслом, смыслом и крепкой философией надежды — собственно, тем, на что создатели и рассчитывают. Дебютный спектакль кинорежиссера Пшемыслава Войчешека, использовавшего свой не пошедший в работу сценарий, называется многозначительно — “Made in Poland”. Он начинается на улице: на глазах изумленной толпы из-за угла многоэтажки выбегает мускулистый скинхед с капюшоном на голове, поджигает урну, брызгая слюной, орет на людей, разбивает один из припаркованных автомобилей так, что другие начинают пугливо выть и взывать о помощи. Где-то подставные лица, где-то настоящие жители кричат из окон парню все, что они думают о современной молодежи, кто-то, как утверждают свидетели спектакля, обязательно вызывает полицию. Но тут публику просят пройти в зал (мы смотрели спектакль на гастролях в Варшаве, и это был окраинный театр в спортзале заброшенной школы).

Дальше происходит нечто: увлекательнейшая история “воспитания чувств” юноши, укрощение современного Маугли. Семнадцатилетний реваншист и агрессор превращается в человека, обучаемого обстоятельствами, любовью — усилиями слегка помешанного учителя литературы и священника с миссионерской манией. Брутальная, социально неблагополучная, чернушная пьеса постепенно превращается в сказку едва ли не с голливудскими поворотами и типажами. Нельзя сказать, что при этом текст теряет правдоподобие, нет, он обретает новое, просто необходимое для современной пьесы коленце — отличнейшим образом гуманизирует жестковатое сумрачное искусство нашего времени. Хеппи-энд не упрощает мир и не примиряется с ним, он просто говорит о том, что пути примирения существуют. Пшемыслав Войчешек вместе со зрителем, которому с какого-то момента становится смешон герой, звереющий от ненависти и к полякам, и к русским, и к американцам, и к атеистам, и ксендзам, трудно, стадийно проходит эти пути примирения. Где-то — через хороших людей, где-то — через уроки гуманизма, где-то — через девичью любовь, где-то — через преодоление юношеского своеволия и юношеских страхов, где-то — через зеркально обращенную к агрессору жестокость.

Задыхающийся от алкогольных паров учитель литературы, цитирующий польского поэта-ритора социалистических времен, и ксендз, проповедующий Иисуса в спальных районах, борются за душу юноши, полную черной злобы к окружающему миру, но и сражаются между собой, попутно выясняя, кто виноват в разложении современной молодежи: церковь, школа? Кто дал слабину — кто продался, вера или культура? Спор взрослых, с первой сединой, людей, переходящий в обычную драку, — еще один объект авторской доброй иронии: ясно, что проиграли оба.

Главного героя Богуша (это еще одна уловка режиссера — имя Богуслав по-польски звучит страшно старомодно, как если бы мускулистого русского бритоголового парня звали Филарет или Савва) играет Эрик Любос — главная актерская фигура польского молодежного театра. Для российских театралов достаточно сказать, что это почти что копия Владимира Епифанцева — мощный, могучий, бритый, накачанный, звероподобный. Но в этом облике Эрик Любос сочетает то, что у Епифанцева всегда скрыто, — быковатую нежность, неловкость и беспомощность брутального человека из мускулов. Это подвижный актерский организм, способный как на агрессию, внушающую зрителю чувство опасности, так и на ребяческую обиду, за которой кроется наивность и беззащитность всего “поколения next” — энергичного, самостоятельного, пронырливого, но начисто лишенного душевной защищенности, неофитствующего в области сильных чувств. Таков Богуш в спектакле “Made in Poland” — человек, которого не научили любить.

Перед тем как крушить машины, он скороговоркой перечисляет неисчислимые объекты ненависти; ненависть — это попросту единственное, что мальчик в своей жизни знает. Даже чай он пьет, не дуя на воду, обжигаясь, обваривая пальцы кипятком, — пьет чай, чтобы ненавидеть. Он ведет себя как затравленный зверь, видящий в чужаке ловца, охотника за его нетронутой, девственной душой. На лбу он наколол готическим шрифтом тату “Fuck off” и красуется своей ненавистью как средством защиты от мира, которого не понимает. Сценаристу и драматургу Пшемыславу Войчешеку достало доброго, прямо-таки диккенсовского остроумия на реплику одного из персонажей: “Я понимаю тебя, Богуш. Ты честный, у тебя все на лбу написано”.

Мальчика спасает от претензий на него мафии, от сокрушающей ненависти, от самораздражения и бунтующего непонимания — просто доброта, над которой в спектакле тут же готовы посмеяться. Для целого ряда персонажей “Made in Poland”, и прежде всего для закомплексованной матери героя, главной ценностью остаются гипертрофированные патерналистские мифологемы социалистической Польши. Так или иначе, в ультракомических ситуациях поляков спасает маниакальная, а точнее сказать, инфантильная любовь к Кшиштофу Кравчику — кумиру 70-х, польскому эстрадному менестрелю, который в финале благословляет всех: маленький толстенький смешной человек, местный Санта-Клаус, потерявшийся во времени, но сохранивший паству.

Пшемыслав Войчешек показывает польское общество как наивное, слепое, но, в сущности, очень доброе и человечное. Это общество надежды, общество провинциальное и заблуждающееся, которому просто надо помочь самоопределиться. Такая сказочная мифология обретает по-настоящему культурное, подвижническое значение в ситуациях, когда Театр в Легнице играет свой спектакль на окраинах польских городов. Здесь как-то очень по-правильному учат верить в себя и свои истинные чувства. Российский театр может позавидовать такому умению мягко выходить из депрессии и общественного кризиса, приводя публику к принятию основ человечности.

Документальный спектакль в Гданьске “Валенса. История веселая, но потому и грустная”, рассказывая о рабочем сопротивлении, реабилитирует имя Леха Валенсы в сознании поляков и напоминает о том, что Берлинская стена, а вместе с нею и коммунистические иллюзии начали рушиться в дни забастовок “Солидарности”. Польский спектакль демонстрирует, как точные исторические выводы можно соединить с искусством живого театра.

Молодой электрик, герой-одиночка, перепрыгивает через каменную стену гданьской верфи, чтобы в незнакомой обстановке начать движение за лучшую жизнь. В спектакле Театра Выбжеже Лех Валенса — неуверенный, смущающийся, обаятельный парень, единственным отличием которого от серой толпы возмущенных рабочих служат коричневые пиджак и брюки. Он так же беден и прост — эпоха “развитого” социализма отражена в одежде героя: толстые, “пуленепробиваемые” очки в пол-лица и выцветший, обвисший, скатавшийся свитер, поддетый между рубашкой и пиджаком. Всё вместе — рабочий класс, это точно. В герое, поднявшем народ, грезится вожак корпоративной цеховой культуры, Тиль Уленшпигель эпохи польского социализма. Валенса был нужен, как в поэме Есенина о Пугачеве, “чтобы бросить камень”. Ситуация накалена — в удивительном музее при уже закрытой в эпоху капитализма верфи нам показывают до боли знакомые объекты: пустые полки магазинов, унылый закат плановой экономики. Нищета, увольнения, слежки, рабские условия труда, инфляция, несвобода, закрытость общества — “Солидарность”, поддержанная десятью миллионами поляков, третью населения, решилась бороться против того, к чему привела пол-Европы и Советский Союз коммунистическая идеология.

На белом пенопласте малярной кистью рабочий выводит аршинными кроваво-красными буквами польское слово “СТАЧКА”. Оно сияет весь спектакль, свидетельствуя о серьезности политического вызова. В сценическом Лехе Валенсе нет видимости продуманных действий, в нем нет вождизма, он импульсивен — чистая стихия, питающаяся одним лишь чувством солидарности. Собственно, откуда в нем берется харизма — неизвестно. Иногда Валенса просто опускает руки или ходит из угла в угол, иногда забывает заправить в джинсы выпроставшийся хвост рубашки. В истории зарождающейся “Солидарности” впечатляет призрак опасностей, которые подстегивают Валенсу, как стальной мундштук в зубах лошади: один неверный шаг — и люди почувствуют себя манипулируемыми, в секунду растеряешь соратников и сплоченность рядов. Их, кроме доверия, ничто не объединяет. Миф о Лехе Валенсе сопровождает настоящий современный панк-роковый ансамбль, который играет на сцене жесткую индустриальную музыку, рваные ритмы рабочих городов, и которому герои время от времени подпевают. Песня строить и жить помогает.

Театр Выбжеже (дословно — “Приморский театр”) славится театральной документалистикой. Пьеса того же драматурга Павла Демирского “Жены польских солдат в Ираке” представляла польский театр на фестивале “Новая драма-2004” в Петербурге. Тот же дуэт (Павел Демирский и режиссер Михал Задара) сделал однажды спектакль “From Poland with love” — о молодых поляках, уезжающих на Запад на заработки, причем сам Задара, в детстве переехавший с семьей в США, нашел в себе силы навсегда вернуться в Польшу, приобретя здесь театральное образование и славу.