Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2006)

• Название: Новый Мир ( № 3 2006)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Карьер заполнился водой.

Мостик снесло в одно из половодий.

Муравейники один за другим растаяли в течение лета.

Скелет, раскинутый на лежанке, побелел.

Линии ног, рук, шеи указывали на вершины исчезнувшего пятиугольника.

Твой предел озирая

Корин Григорий Александрович родился в городе Радомышле (на Житомирщине) в 1926 году. Автор нескольких лирических сборников. Живет в Москве. “Его стихи — одна пронзительная и очень беспощадная исповедь” (Б. Окуджава).

Сердечно поздравляем поэта с восьмидесятилетием.

*      *

*

Молитва — не стихотворенье.

В ней дышит новью повторенье.

И каждый раз она нова,

В ней Дух Святой, а не слова.

 

Молитвы

Я просыпался рано.

Из соседских открытых дверей

доносилась молитва Корана.

А за балконной перегородкой

стоял мой дед

и бормотал свой Ветхий Завет,

и две молитвы не мешали друг другу,

и в окне проступал Божий свет,

и гладил дед мою руку.

Давно блаженного детства нет,

навеки утрачен его секрет,

и, вкушая житейскую муку,

я понял,

о чем молился мой дед

и о чем молился его сосед

на заре, оглашая округу.

Давно мой дед

и его сосед

отдали Богу души,

ушли старики, и молчит рассвет,

чахнет море, коробит сушу.

И в каждом сне моем смутен дед

и вокруг озирается странно,

будто он не читал

в двух шагах от Корана,

припадая на коврик,

Ветхий Завет.

*      *

*

Хочется в доме отцовском

Голос отцовский вернуть,

Хочется к стареньким доскам

Отчего дома прильнуть.

Хочется ясного слова,

Хочется жизни другой,

Хочется неба другого,

Господи, бред-то какой.

 

*      *

*

Я столько твоим дорогам трубил,

И столько тебе славословий сложил,

И столько потратил слез и чернил,

И столько себя в этот год хоронил, —

Что больше мне негде себя схоронить

И негде бумажные горы хранить,

И слез больше нету, чтоб слезы пролить,

И нету трубы, чтоб тебе протрубить.

 

*      *

*

Что ей вести эти,

Хоть бы шли из рая...

С чем жила на свете,

С тем и помирает.

В стареньком чулане

Дочкиной дачи

С верными чулками

Из шерсти собачьей,

С твердой верой в Сталина,

Никакой другой, —

Бабка преставилась

В тот выходной.

С чем жила на свете,

С тем и померла.

Прожила — столетье,

Второе — не смогла.

*      *

*

И явился ему Господь у дубравы Мемре,

когда он сидел при входе в шатер свой.

Быт. 18: 1 .

— Авраам, Авраам!

Кто гостил у тебя?

То не дети ли Рая

Среди белого дня?

Не докличешься ныне,

Был о чем разговор...

За песками пустыни

Вечный слышится спор.

Но о чем он, не ясно —

И три тысячи лет,

Нет да нет, кто-то властно

Гасит вдруг белый свет.

— Авраам, Авраам!

Кто гостил у тебя,

Твой предел озирая

И свой путь торопя.

И без них было трудно,

Да и с ними беда.

Мир не мир. Все подсудно,

Даже в небе звезда.

 

*      *

*

Небо, как я, одиноко.

Берег морской одинок.

Солнца закатное око

Словно присыпал песок.

Красное яблоко слезно

Смотрит вокруг из воды,

И в предвечерии росном

Вижу я чьи-то следы.

С берега — прямо по морю —

И не сольются они.

Боже! Волнению вторю —

Боже, следы сохрани!

Звонок

Волос Андрей Германович родился в 1955 году. Окончил Московский институт им. Губкина. Лауреат Государственной премии РФ, премий “Антибукер” и “Москва — Пенне”. Постоянный автор журнала. Живет в Москве.

 

Юрию Васильевичу Пашкову.

Векшин проснулся под утро и совершенно не ко времени, но с тем острым ощущением радости, что только и отличает доброе пробуждение от дурного.

Он потянулся, намереваясь перевалиться на другой бок, свернуться калачиком и снова отдаться сладкой дреме, которая тяжелила веки, как вдруг у изголовья зазвонил телефон.

Вячеслав Александрович приподнялся на локте и неодобрительно посмотрел на аппарат. Он дождался четвертого звонка в тщетной надежде, что звонивший опомнится и прекратит свое несуразное в этот час занятие, а затем протянул руку, взял трубку и сказал в нее, как обычно, мягко, с подъемцем:

— Алло?

Что-то хлюпнуло в ответ, и чужой голос, искаженный не то смехом, не то плачем, выкрикнул в ухо:

— Подонок!..

Секунду или две Вячеслав Александрович оторопело слушал короткие гудки. Потом положил трубку и включил свет.

Часы показывали четверть шестого.

Он снова щелкнул выключателем и завозился под одеялом, пытаясь угнездиться.

Он поеживался, то прижмуривая глаза, то снова открывая, чтобы увидеть в прорехе занавешенного окна люминесцентный уличный свет, до которого рассвету было еще тянуться и тянуться, и мысли расслабленно текли сами по себе, вольно разбредаясь по кочковатой и неясной поверхности чего-то такого, что называется жизнью отдельного человека. Нина еще позавчера отбыла в Кострому на столь любимую ею ежегодную сходку реставраторов — и, значит, утро он проведет в одиночестве, и это радовало: хоть и любил Вячеслав Александрович жену, хоть и сжился с ней крепко-накрепко, а все же ценил редкие часы свободы и полной самостоятельности. Фирма нынче тоже не требовала его присутствия, поскольку Вячеслав Александрович решил взять день отдыха — совершенно справедливый после той полуторанедельной нервотрепки, которой потребовало высвобождение двух грузовиков с колумбитом. Груз благополучно проследовал из Роттердама через всю Европу, но неожиданно был задержан на границе с Казахстаном: выяснилось вдруг, что африканский минерал фонит. Замазать глаза инспектору оказалось возможным только с помощью шести тысяч долларов (это еще без учета командировочных), о которых Вячеслав Александрович подумал сейчас не без горечи. Но все-таки удовлетворения он чувствовал больше: в конце концов, поставка чертова колумбита на Джезказганский металлургический завод окупилась сторицей, а если бы он стал медлить, мямлить и экономить, то... скупой, как известно, платит дважды. Кроме того, если бы груз тормознули, упаси господи, где-нибудь в Бельгии, о последствиях было бы страшно и подумать, — и, короче говоря, по совокупности обстоятельств можно было считать, что выгодная торговая операция завершилась самым успешным образом. Этот нарочно высвобожденный день он обещал посвятить сыну — хочешь не хочешь, а если парень двадцати пяти лет обзавелся семьей и въехал в отдельную квартиру, то без отцовской помощи ему все равно никуда, вот они и собирались в четыре руки самодеятельно обшивать лоджию вагонкой. Но Валерка позвонил вчера вечером и расстроенно сообщил, что жена простудилась, лежит с температурой и просит перенести их шумную строительную колготу на какой-нибудь другой срок.

Таким образом, перспективы брезжили просто лучезарные. Неспешно подняться; так же неспешно принять ванну и побриться; позавтракать не бутербродом, а виртуозно изготовленной яичницей; за третьей чашкой настоящего кофе со вкусом полистать газету, а то и добить начатый вчера детективчик; пройтись до рынка и наполнить к Нининому приезду холодильник; заглянуть в автомагазин, с толком повыбирать, а затем и купить какой-нибудь аэрозоль для лакировки или воскования; кстати, и на мойку не мешало бы проехаться. И много, много еще чего можно было совершить в этот чудесно приближающийся день.