Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2006)

• Название: Новый Мир ( № 3 2006)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

— Не знаю... — всхлипывает она где-то там, на том конце провода, может, в библиотеке, а может, и дома. — Меня это безумно пугает. Я не могу себе представить... Я никак не предполагала... Нина, ведь это ужасно! И потом, он ведь собирается уехать... Я вам говорила.

— Да пусть он треснет! Обойдемся и без него. Не вырастим, что ли? Еще как вырастим!

— Вы полагаете? А что, если он будет против?

— Разумеется, он будет против. Только кто же его спрашивает?

Если она звонит из дому, то не исключено, что опять подслушивает, мерзавец.

— Не знаю, просто не знаю... Такое бесчестье... Получается, что я как бы в течение долгого периода времени обманывала общественное мнение. Выдавала себя не за ту, кем являюсь... Я правильно сказала: выдавала себя не за ту? Так говорят по-русски?

— Именно так и говорят по-русски. Плюньте на общественное мнение, думайте о себе и о своем ребенке.

— Вы не откажетесь сопроводить меня к врачу? — спрашивает она в конце концов робко, но, кажется, слегка утешившись и приободрившись. — Нина, вы не представляете, насколько мне дорога ваша поддержка. Когда вы так хорошо все говорите, я как-то успокаиваюсь. А когда я одна, я умираю от ужаса... Вы знаете, я ведь никогда не посещала врача этой специализации...

Конечно не откажусь, конечно сопровожу ее к врачу этой и любой иной специализации, не брошу в беде, утешу и приголублю в минуту сомнений и тягостных раздумий. Что делать, так уж вышло, что именно мне выпало утешать и опекать Паулину. Она денно и нощно печется о целой когорте борцов и мучеников, но ведь кто-то на этом свете обязан поддержать и ее.

Перестала рыдать и всхлипывать, деловито поинтересовалась, какие дни мне будут наиболее удобными для посещения врача, и завершила уже вполне устойчивым голосом:

— Я закажу очередь и сообщу вам.

Как две близкие подруги, как две нежные сестренки, дней через пять мы отправились к врачу. Клиника располагалась неподалеку, в районе коттеджей с уютными садиками и прелестными палисадниками, в которых как раз в это время чудесно расцветали не то вишни, не то яблони, а может, и то и другое вместе. Врач принимал на втором этаже. Паулина вошла в кабинет, а я осталась сидеть в приемной на диванчике. Потом она вышла, держа в руках кипу беленьких проштампованных листочков — направления на разные исследования.

— Ну что? — спросила я.

— Он велел мне сделать анализы, — ответствовала она, потупив взгляд.

Мы сели каждая в свою машину и разъехались в разные стороны.

(Окончание следует.)

Ольховое шелестенье

Кобенков Анатолий Иванович родился в Хабаровске в 1948 году. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Поэт, критик, эссеист, организатор ежегодного Международного фестиваля поэзии на Байкале. Живет в Москве.

*      *

*

Мы могли бы жить с тобой покрасивей,

кабы мы не вспомнили о вине,

каб еще не ведали, что в России

по зиме теплее, чем по весне...

Мы страны не чуем, а счастье чаем,

и, живя ни плохо, ни хорошо,

мы к заблудшей ласточке обращаем

то, что мыслим взором и мним душой...

А еще мы ходим от храма к храму —

западаем в молитву и, спав с лица,

обращаясь к Матери, слышим маму,

а в Младенца глядя, глядим в отца...

 

*      *

*

...но мы еще плачем,

еще смеемся —

радуемся не нарадуемся

тем пустякам,

на которые горазды

весна и осень,

зима и лето;

и листья еще нам по слуху,

и снежинки еще по ресницам,

и верба еще по щетине,

и лужи — глядите — по шагу,

и в реки еще мы уходим,

и в сны — по макушку,

и в книжки;

и в женщин еще мы ныряем —

кто грудью сигает, кто темечком,

и ловят они нас руками,

прихватывая коленками,

и кольцуют они нас колечками,

обряжая в ольховое шелестенье,

и в шепот ковыльный вдевают,

простукивая нас

радугой семицветной:

тук-тук — выстукивают в нас мальчиков,

тук-тук — высматривают в нас поэтов;

тук-тук — выковыривают из нас слова благодарности...

 

*      *

*

На обоюдности житейской,

не позабыв, что жизнь — игра,

сойдемся с ласточкой летейской

на дне рожденья комара,

и вспыхнет луч, и лопнут почки,

а коли тучи набегут,

то воды, важные для почвы,

в нас преткновение найдут —

тогда из нас и строчки брызнут,

и прянет свет, и грянет гром,

и станем мы едины жизнью

и с ласточкой, и с комаром.

Объединив свои усилья,

поступим так, чтобы в стишок

проник бы сахар через крылья,

а соль бы — через хоботок

и чтобы улицей зеленой,

переподкованный стократ,

он шел бы, как сладко-соленый,

вольноотпущенный солдат...

Чтоб, плюнув в море, выпив водки,

он выпустил тебе вдогон

где — ласточку из-под пилотки,

где — комара из-под погон...

 

*      *

*

Переауки пса

с шавкою из предместья:

жадные голоса

древней — из детства — песни.

Мартовская шуга —

сброшенные вериги

вольниц речных: брега

давней — из школы — книги...

Воля слепой шуги

и приговор к неволе

псовой любви — шаги

опыта, то бишь боли...

 

*      *

*

Вишенный сад, из которого трубка,

резана сторожем детского сада,

сизые корни свои распускает,

пробуя жизнь в черноземе небес.

Раннее утро уходит корнями

в позднее утро, в луженые глотки

катера, боцмана, черной коровы,

белой вороны и ржавого пса.

Книгу раскрывши, дневное светило

дальней горе свои очи возводит —

старый поэт, расшумевшийся в книге,

к этой горе корешком припадет...

Трудно мне, сторожу пряной свободы,

семя по детским садам раскидавши,

корни свои вырывать из детишек,

трубки вишневой да псины родной...

 

*      *

*

— Вот моя ноша, — кажет на ношу.

— Вот моя сладость, — кажет на сладость...

Зубы на полке, ноги в калошах,

Дунины слезы, Дунькина радость.

— Вот моя песня, — тычется в песню.

— Вот моя сила, — хвастает силой...

Дунины руки, Дунино тесто,

Дунино “Отче”, Дунино “Сыне”...

С ношей его свое счастье сверяю,

силой его в своей песне сбываюсь —

с тем, что им нажито, старость встречаю,

тем, что им сношено, обогреваюсь...

 

*      *

*

Сначала — сладкая игра,

потом — единственное средство

спастись, возвысив до пера

яд, накопившийся под сердцем,

потом тем ядом торговать

и, жульничая, черным взглядом

угадывать и призывать

питающихся этим ядом...

 

*      *

*

Музыка: Италия, Корелли,

сумерки: и в комнате, и за...

Женщина: глазищи и колени,

старый пес: носище и глаза.

Пес: “я плачу”, музыка: “я стражду”.