Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2009)

• Название: Новый Мир ( № 6 2009)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Статья снабжена примечанием: “ От редакции: Статья публикуется в порядке дискуссии. Мнение редакции может не совпадать... Ну вы поняли”.

Михаил Бударагин. О всемирной отзывчивости. — “Взгляд”, 2009, 13 марта <http://www.vz.ru>.

“Россия — вопреки всем „урокам дружбы” — предельно нетолерантная страна: мы не принимаем толерантность как Правило о том, что чужие равны нам, не верим этой простой для Европы идее. Не потому что мы „новые варвары” (хотя очень похожи), а всего лишь потому, что в России нельзя верить написанным Правилам: они обязательно где-нибудь да соврут, сколько раз проверено. В России нужно верить только живой жизни, потому мы не толерантны, но очень — как все наше пространство — восприимчивы”.

“Русская всемирная отзывчивость — как киевлянка, которая едет на конкурс европейской попсы с русско-украинской песней, написанной грузином, — едва ли не единственное, что мешает нам создать национальное государство, существование в рамках которого, может быть, и есть последний исторический шанс России”.

Дмитрий Быков. Гоплит-2009. Гидропонные бестселлеры марта: “Метро 2034” Дмитрия Глуховского и “Р.А.Б.” Сергея Минаева. — “Новая газета”, 2009, № 29,

23 марта <http://www.novayagazeta.ru>.

“Если бы Минаева не было, его следовало бы выдумать, поскольку эпоха суверенной демократии воплотилась в его личности, карьерах и текстах с идеальной, исчерпывающей полнотой. <...> все это делает Минаева не столько реальным лицом, сколько персонажем Пелевина, если бы Пелевину вдруг стало интересно описать мир нулевых в более или менее реалистическом стиле”.

“<...> Глуховский лучше придумывает: у него вообще есть талант — сомневаюсь только, что писательский, потому что писатель должен, как ни странно, уметь писать. Из Глуховского получился бы замечательный сценарист компьютерных игр, в которых неотличимые монстры бесперечь нападают на героев, чьи убеждения и мотивации исчерпываются простейшими опциями: вперед, вверх, стрелять…”

Дмитрий Володихин. Плюсы и минусы “красного ренессанса”. — “Новые хроники”, 2009, 5 марта <http://novchronic.ru>.

“<...> был бы „красный ренессанс” нацелен на склеивание позвонков двух столетий — XX и XXI, — цены б ему не было. Но вместо этого он начал играть роль мощной разрушительной силы. Кого славили и славят его творцы? Коммунистическую элиту”.

“Я там жил, да. И мне там в общем и целом нравилось. Вот только не хватало общего смысла”.

Андрей Воронцов. Политкорректный фоторобот мастера. — “Литературная газета”, 2009, № 9-10, 4 — 10 марта <http://www.lgz.ru>.

“Варламов — человек литературной системы. Он писатель осторожный, я бы даже сказал — осторожненький. <...> Литература — это хор, в котором в виде исключения участвуют даже безголосые. А Варламов — отнюдь не безголосый. Но Варламов — явление законное, а Булгаков, как сказал Пастернак, — незаконное. Булгаков непредставим в системе жизненных и творческих координат Варламова. Вот Пришвин — пожалуйста, оттого и книга Варламова о Пришвине в „ЖЗЛ” вышла удачной”.

Александр Генис. Как пришить голову профессору Доуэлю. Читатели отметили 115 лет со дня рождения Александра Беляева. — “Новая газета”, 2009, № 27,

18 марта.

“У Беляева был своеобразный дар к созданию архетипических образов. Книги его ужасны, сюжеты примитивны, стиль отсутствует вовсе, но герои запоминаются и остаются в подкорке. Беляев не был советским Уэллсом, он был автором красных комиксов. Его герои вламывались в детское подсознание, чтобы остаться там до старости. Сила таких образов в том, что они не поддаются фальсификации, имитации, даже эксплуатации. Сколько бы власть ни старалась, у нее никогда не получится то, что без труда удается супермену. Одновременно с любимой картиной нашего детства „Человек-амфибия” на экраны страны вышел первый в СССР широкоформатный фильм — безумно дорогой „Залп Авроры”. Картину про Ихтиандра посмотрели 40 миллионов, про революцию — два, и ни один не запомнил”.

Евгений Головин. Рембо неистовый. — “Завтра”, 2009, № 11, 11 марта <http://zavtra.ru>.

“Переводить поэзию совершенно безнадежно: и легкую, и трудную. В легкой поэзии пропадает изящество и легкомыслие, свойственное поэту, чувствующему легкомыслие языка, в трудной поэзии трудность и глубина отечественного языка подменяется сложностью и непонятностью стихотворной фразы. В результате — запутанная головоломка, составленная из непонимания подлинника и незнания языка, потому что иностранный язык хорошо знать нельзя принципиально. Увиденные глазами двух иностранцев, дожди идут иначе, птицы летают иначе, бомбы взрываются иначе. Эти иностранцы к тому же индивидуально различны. Два непонимания, помноженные друг на друга, дадут полную неразбериху, вызовут удивление и переводчиков и поэта. Особенно касается сие современной поэзии, где автор сам желал бы какого-нибудь разъяснения, потому что, уступая инициативу словам, он хотел бы угадать, таят ли какой-либо смысл строки, что зачастую стоили столько труда. „Стихотворение имеет тот смысл, который ему дают”, — сказал Поль Валери. Но автор стихотворения может с ним не согласиться: я чувствую некий смысл, но черт меня возьми, если я его понимаю”. Далее — про “Пьяный корабль” Рембо.

Гордый великоросс. Беседу вел Евгений Белжеларский. — “Итоги”, 2009, № 12 <http://www.itogi.ru>.

Говорит Ник Перумов: “Толкиеновская эпопея имеет вполне четкий политический подтекст. Это противостояние Востока и Запада. И когда мой народ показывают в книге в виде орд с Востока, монструозных орков, надо как-то отвечать”.

“Хочется к штыку приравнять перо, перейти к чему-то современному и откровенному”.

“Пора вернуть себе уверенность, почувствовать почву под ногами. А то ведь у нас даже слово „русский” произносить неприлично, только „россиянин””.

Лев Данилкин. “Окуджава”. — “Афиша”, 2008, 20 марта <http://www.afisha.ru/blog/21>.

“Очень странная книга, с которой сложно иметь дело — потому что автор исходит из трех абсолютно неочевидных, а называя вещи своими именами, так и нелепых предпосылок: Окуджава — выдающийся поэт и прозаик, Окуджава — советский Блок, Окуджаву могут не любить только законченные скоты из „Русской партии”. <...> И мало что раздражает так, как это вторжение в твое личное пространство, несоблюдение дистанций: это навязчивое „мы” — мы, поклонники Окуджавы. У нас у всех есть странные предпочтения — и, да, почему бы не рассказать о них, но с такой безапелляционностью?! Ему не приходит в голову вообще задать вопрос: а почему так много людей никогда не воспринимали Окуджаву всерьез? Почему у очень многих людей его проза всегда вызывала отторжение, поэзия казалась чересчур сентиментальной и романтичной, а голос — невыносимым?”

См. также статью Аллы Латыниной “Нам нравится наша версия” в настоящем номере “Нового мира”.

Лев Данилкин. Адресные мероприятия — 48. Жолковский. — “Афиша”, 2008,

22 марта <http://www.afisha.ru/blog/21>.

Говорит Александр Жолковский: “У меня нет одного любимого автора, ну и так далее, вы понимаете. Более того, по роду занятий я регулярно разбираю стихи, преимущественно любимые. Так, в „Звезде” за последние пару лет я напечатал разборы своих любимых стихотворений Седаковой („Неужели...?”), Лимонова („В совершенно пустом саду...”), Лосева („Пушкинские места”, за что Лосеву и мне публично влетело в РЖ от былого приятеля Н. В. Перцова) и ряда других. Я очень люблю стихи Кушнера, но до сих пор не собрался о них написать. Среди моих любимых, недавно вспоминавшихся — „Если правда, что Чехов с Толстым... ” и „Сахарница”. Дома мы часто читаем вслух также стихи Кибирова, Лимонова, Лосева. Недавно в связи с работой над статьей о футуристах перечитал „С парохода сойти современности...” Кушнера. В той же связи перечитал „Заклятие смехом” („О, рассмейтесь, смехачи!..”) Хлебникова и много над ним раздумывал. Тут могу дать вполне определенный ответ на ваш вопрос „Почему?” — потому, что это совершенно не смешно. Не в том смысле, что, там, скажем, грустно, или страшно, или неприятно, а в самом строгом и скучном смысле, что не смешно, а значит, при таком заглавии, плохо. Кстати, недавно в Лос-Анджелесе я побывал на выставке „Танго с коровами”, посвященной русской футуристической книге (до 1917 г.) и сопряженной с ней конференции, в ходе которой организаторша, не моргнув глазом, упомянула о „великом русском поэте Алексее Крученых”. Перечитал и его — но порекомендовать другим не могу”.