Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2008)

• Название: Новый Мир ( № 6 2008)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Но почему так странно мы шли вот именно к этому двучастному обзору?

…Прошлой осенью, по случаю юбилейного для Андрея Битова года, в Питере состоялся битовский форум, который проводила Международная ассоциация “Живая классика” при поддержке Санкт-Петербургского государственного университета, Института русской литературы РАН (Пушкинский Дом), Музея

В. Набокова, Института мировой литературы им. А. М. Горького и Принстонского университета (США). Организаторы четко оговорились, что четырехдневное событие — “попытка создания нового жанра (курсив мой. — П. К.), новой формы. Это не традиционные юбилейные торжества, не строго филологическая конференция, не фестиваль, а опыт одновременного глубоко научного осмысления явлений современной культуры и непосредственного живого диалога с этой культурой”.

Там было и чтение Битовым черновиков Пушкина вместе с джазистами.

А в финале пояснения к первому своему компакту (Андрей Битов, Александр Александров, “Оглашенные”, 1997) мы прочитали: “И вот первая запись… Может быть, это рождение жанра”.

Рукописей и черновиков Пушкина здесь еще не было. Здесь Битов оглашает свою прозу, а на следующем компакте (“9 дней по Булату”, 1997) — свои стихи.

Я знал, что в 1980-м Битов записал на “Мелодии” винил-гигант, авторское чтение своего давнего (1961 — 1962) рассказа “Бездельник”. Это был, пожалуй, самый-самый первый его “аудиопроект”. Сегодня его каждый может послушать, зайдя на сайт Некоммерческой электронной библиотеки “ImWerden”. И хотя оцифрована пластинка не вполне хорошо и у меня нет пока возможности понять, какие куски текста выпали при оцифровке (или же автор подготовил для записи отдельную редакцию), — я и думать не думал, с трудом найдя ее, что мне так и не удастся подержать этот диск в руках. Даже хотя бы и — виртуально — при подготовке настоящего обзора.

А подержать надо было, потому что на обороте — вводка И. Роднянской о Битове и этом самом рассказе, она могла пригодиться и ее автору на юбилейном форуме, и мне, на этом форуме не побывавшему, но уже замыслившему свое обозрение. Спустя время, как раз в дни форума, диск все-таки нашли в Отделе звукозаписи Гослитмузея (пластинка почему-то не проходила по каталогу, стояла

в отдельном собрании), любезно сканировали мне текст Ирины Бенционовны, сбросили его на флешку, и я уложил эти файлы в соответствующую папку на

жестком диске моего домашнего компьютера.

Дни дошли до обзора… но в папке ничего не оказалось. В панике я стал искать того, кто этот диск нашел в архиве музея. Сотрудник был болен, но сообщил коллегам, где эту пластинку искать. Инженер, найдя, внял моей просьбе и стал читать искомый текст вслух по телефону, а я помнил, что мне очень нужны из него два сюжета — один в начале, другой — в конце.

Первый — расслышал: выбрать для чтения именно такой рассказ — поступок, требующий решительности, ведь повествование идет в первом лице, автор отдает герою свой реально звучащий голос, и трудно отделаться от иллюзии, что ты присутствуешь при публичной исповеди.

И дальше — почему герой рассказа без дела, почему все время обращается к детству… Ни к чему не пригоден? Еще ребенок? Или — уже Художник?

Но тут в здании редакции вырубили телефоны.

Стремительно садящаяся мобильная трубка все-таки зацепила второй сюжет: сей рассказ сразу — и обещание, и предупреждение. Обещание — исполнилось. Сбылся “я-художник”. А предупреждение? Тут и мобильная связь кончилась. Ладно, отложим.

Дома я взял компакт со стихами — “9 дней по Булату”, почти самиздатно выпущенный “Театром книги БАГАЖ” (основан в 1991 году, на фирменной габриадзевской марке три города: Санкт-Петербург — Тбилиси — Одесса). Кстати, кто не знает, БАГАЖ — это аббревиатура: Битов, Ахмадулина, Габриадзе, Алешковский, Жванецкий. Передавая мне этот компакт, Битов сказал: сберегите его и попробуйте, он очень мне дорог.

Этот диск в качестве “бонуса” мы решили подписать к нашей аудиоработе 2004 года, я знал, что там четыре известных мне стихотворения А. Б., звучащие сквозь (вместе, поверх?) звуки, рождаемые по ходу чтения пятью выдающимися музыкантами.

На диске оказался единственный трек, что ж, так даже удобнее, я приготовился слушать, и на словах —

…И впечатленье таково,

по удаленьи:

во мне лежала вещь Его

на сохраненьи…

Поковырявшись, Он исчез,

как снявши мерку,

и за окном шуршал, как лес,

ища тарелку…

Ах, что же сделал Он со мной?.. –

догадка тщится, –

с моей единственной, родной,

Его вещицей?...

(“Открытое окно, Переделкино, 3 часа ночи

25 января 1980 года [Действительное происшествие]”)

Слово “единственной” еще прозвучало, а то, что курсивом, и последующие шесть строф — уже как отрезало. И любой другой проигрыватель дисков, любой компьютер на этом месте замирали, указывая на какой-то непреодолимый дефект в небольшом пластмассовом кружочке.

Позвонить Битову и рассказать об этой нелепой истории я не решился, тем более что вскорости мой (в который раз!) друг и спаситель Куллэ дал для работы свой экземпляр “9-ти дней…”.

Тогда, помня, что битовско-александровские “Оглашенные” звучат хорошо, как и оба “пушкинских” компакта, выпущенных в конце 90-х, я решил все-таки, перед тем как писать, вложить в ячейку дисковода CD-ROM “Глаз бури” (2004). Последний раз я его смотрел-слушал довольно-таки давно.

Как это напоминал Жванецкий: “В Одессе быстро поднятое не считается упавшим”?

Нет, лучше бы и не вкладывал. Искусное мультимедийное произведение выдавало мне только звуковую дорожку. Ни домашний, ни офисный, ни чей другой компьютер не хотел разворачивать передо мной нежно-коричневое поле, стилизованное под разворот большой книги. Поле, через которое семенил маленький нарисованный Пушкин, поле, полное интерактивных ссылок, за которыми — черновик-беловик “Медного всадника”, видео, анимация, специальная лупа, увеличивающая пушкинский почерк… Честное слово, я все это однажды видел! Видел и самолетик, вылетающий из жерла вулкана, видел вращение пустоты, видел же.

Я не знаю, как у вас, а у меня в сознании все эти нелепости заработали как художественные детали какого-то странного механизма. Перевернув CD-ROM, я внимательно осмотрел рабочую сторону, на которую падает луч лазера, и заметил, что привычное однородное пространство диска как бы разделено своеобразной “канавкой”. Память услужливо напомнила образы из “Мании последования” (в мае 2002 года я записал чтение Битовым этой вещи с эфира “Радио Свобода”, программы Сергея Юрьенена “Экслибрис”). Цитирую с эфирной записи:

“Раз уж я посылал Пушкина туда, из 2099-го года я отправлял нарочного в пушкинскую эпоху, то уж вольно и такую банальщину сейчас произнести — а вот был бы жив Пушкин сейчас… Сидел бы он в Интернете? Водил бы он машину? Любил бы он джаз? Летал бы он на самолете? Но он был нормальный человек.

И вот такая история: телевизор, я думаю, он бы смотрел, потому что ему маразм был не чужд между вдохновениями. И передачи Би-би-си про природу я думаю, что он бы жаловал. Это сейчас я так говорю, а вот вдруг я увидел передачу, как всегда не с начала, ткнул клавишу, и она была о катастрофах. Какой-то вулкан извергнулся на дне моря, над ним образовалась точка. Вокруг этой точки закручивалась соседняя вода, вороночка, из вороночки поднялся столбик и такой кривой, разрастающейся сосулькой или клином, рогом стал подниматься в небеса и куда-то туда уходить. Черная, все более чернеющая зловещая кружащаяся масса. Влетает самолетик, самолетик-исследователь специальный, летчик комментирует это дело, говорит: он приближается к краю бури, к этому кольцу, черному воротнику дымящемуся. Сейчас немножко потреплет, но потом будет спокойно. Влетает самолетик, и там такое круглое прекрасное небо, окруженное черным варевом зла какого-то адского. Тихо и спокойно, спокойнее и сине2е, чем снаружи. И он летит в этой пустоте. И потом летчик с профессиональным шиком говорит: „Вот сейчас вылетать будем, тут есть некоторый момент”. И вот в этом моменте потрепало тоже, и вылетел. И почему-то у меня „Медный всадник” сошелся. Ибо еще Лева (Одоевцев, в “Пушкинском доме”. — П. К.) тридцать с чем-то лет назад додумался до точки и до эпицентра смерча, не знаю, откуда он это взял. Вот в этой тишине царит гений. Войти трудно, вылететь опасно, в середине покой. Мир безумен — вот что происходит…”