Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2007)

• Название: Новый Мир ( № 8 2007)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Перед тем как перейти к представлению и никак не оценивая “десять лет — туда, десять лет — сюда”, сообщу, что фотография “пробного” шиловского компакта была без комментариев опубликована в его последней книге “Голоса, зазвучавшие вновь” (М., 2004), а “воспоминание” об этом CD отыскалось во всемирной Сети.

Оно принадлежит энтузиасту-исследователю из Казахстана Анатолию Валюженичу, много лет изучающему все, что связано с Осипом и Лилей Брик. Этот ветеран энергетики не имеет никаких ученых “литературных” званий, не принят даже, как пишет взявший у него интервью Геннадий Доронин, в тамошний Союз писателей, но активно участвует во всех публичных дискуссиях “Маяковский — Брики”, в том числе и в международных.

Вот он рассказывает на сайте www.kazpravda.kz — летом все того же 2004 года — об интересующей нас записи: “Есть такой звукоархивист — Лев Алексеевич Шилов. Недавно вышло очередное издание его книжки „Голоса, зазвучавшие вновь”. И там на одной из страниц приводится обложка компакт-диска, на котором записано чтение поэмы „Про это” Лилей Брик. Позвольте, почему я ничего не знаю про этот диск? Спрашиваю в музее Маяковского — в ответ пожимают плечами. А мы когда-то были знакомы с Львом Шиловым, он ныне директор музея Корнея Чуковского (после кончины Шилова музеем заведует Сергей Агапов. — П. К. ). Я звоню. Он говорит: „Диска нет, мы только хотим его издать. Ищем спонсора”. Я говорю, что половину Москвы поднял, чтобы найти диск. Тогда он мне отвечает: мы сделаем штук пять экземпляров, и один из них будет ваш. И вот недавно они сделали пять пробных дисков, и один из них у меня. Это подлинный раритет. Вот на нем надпись какая: „Анатолию Васильевичу Валюженичу с глубочайшим уважением — Шилов””.

Владимир Маяковский. Про это. Читает Лиля Брик. Аудиокнига. Студия книгозаписи “АРДИС”, 2005, Москва (серия “Литературные чтения”).

© & P АРДИС/Art Dictation StudioTM.

Общее время звучания 55 мин. 30 сек., формат смешанный.

Звукозапись чтения Л. Ю. Брик произведена В. А. Катаняном в 1950 году. Руководитель проекта Л. Шилов. Продюсер проекта Б. Фридман.

История написания этой поэмы многократно рассказывалась, в том числе и самой Лилей Брик. Близкие люди на время расстались, и поэма о “смертельном любви поединке” родилась на свет. Все, что предшествовало и сопутствовало ее появлению, — сегодня вотчина историков литературы, биографов и специалистов по чтению “в сердцах”. В конце концов, опубликовано возвышенно-покаянное, страстное письмо-дневник Маяковского, написанное в те зимние дни. Аркадий Ваксберг в своей книге “Загадка и магия Лили Брик” отозвался на этот почти сюрреалистический текст с помощью другого поэта: “„Никто из достоевских персонажей не впадал в подобное рабство” — так годы спустя прокомментировал это письмо благородный человек и прекрасный поэт Владимир Корнилов и был безусловно прав”.

С другой стороны, оценить результат этого добровольного любовного разрыва, случившегося зимой 1923 года, может каждый любитель поэзии. Поэма-то — необыкновенной энергии и таланта. Словом, рабство или нет, но оба снова были счастливы, и Лиля Юрьевна попросила у Маяковского отдать ей все, что связано с этой вещью. Таким образом сохранились черновики и наброски.

Итак, написав сестре в Париж, что поэма “в 1300” строк создана (“Значит — на пользу!”), и дождавшись окончания срока “моратория”, Лиля выехала с Маяковским в Петроград. Не обращая внимания на пассажиров, Маяковский прочитал ей “Про это” вслух прямо в вагоне и разрыдался. Спустя годы она написала в своих воспоминаниях: “Поэма, которую я только что услышала, не была бы написана, если б я не хотела видеть в Маяковском свой идеал и идеал человечества. Звучит, может быть, громко, но тогда это было именно так”5.

Теперь, спустя три десятилетия, она вслед за ним как бы повторила то чтение вслух — прочитала “Про это”, еще не ведая, что ее голос будет не только записан, но и размножен. Что она чувствовала, произнося это — от начала до конца — в частую микрофонную сетку?

Прочитала четко и почти вдохновенно. Никакой аффектации, словно бы идя за текстом, почти повинуясь ему. В некоторых местах явственно слышится и волнение, и боль. Это записывалось на тот же самый магнитофон, который “часто ставили на стол во время ужина (с согласия присутствующих), и таким образом сохранились разговоры людей, которые приходили в дом”6.

Ей было тогда за шестьдесят, через десять лет начнется ее травля, инспирированная помощником Суслова и журналом “Огонек”… Неизвестно, смогла бы она вот так прочитать эту поэму в более поздние годы. Напомню, что чтение длится почти час!

…Иногда голос чуть-чуть дрожит, иногда Л. Ю. немного задыхается и “глотает” окончания. Вот она выпускает название одной из “главок”, вот “молкнет” у нее превращается в “смолкнет”. Что еще? “Булочная” тут — по-московски, через “ш”, а “Казбек” — с отчетливым “э”.

Передав “Про это” магнитофонной пленке, которой, как и самого магнитофона, напомню, и в природе-то не было в те времена, когда появилась поэма, Лиля Юрьевна словно бы подвела какую-то черту, словно бы что-то добровольно завершила . Но все-таки — что она чувствовала? “Она просто не могла заставить себя делать что-то против воли, — писала о ней Рита Райт-Ковалева. — Это в ней и обезоруживало. И ко всему, что с ней происходило в данную минуту, она относилась всерьез”.

Как бы там ни было, но никакая история литературы с подобным сюжетом никогда не сталкивалась.

Судя по многим воспоминаниям, Лиля Брик тянулась к талантливым, самобытным поэтам, и если не покровительствовала им, то, во всяком случае, становилась их преданным читателем, следила за их творческим развитием, напряженно ждала новых стихов. Так уж получалось, что это почти всегда были мужчины: Николай Глазков, Борис Слуцкий, Виктор Соснора.

В своих воспоминаниях “Дома и миражи” Инна Генс-Катанян рассказывает об уникальной рукописной книге — свидетельстве таланта двух молодых людей, художника Михаила Кулакова и поэта Виктора Сосноры. Эта подаренная Лиле Юрьевне и ее мужу книга соединяла “экспрессивные иллюстрации с напоминающим японскую каллиграфию почерком художника” (в 1964 году Кулаков переписал на листах плотной бумаги серию стихов Сосноры на тему “совы”). Вдова Василия Васильевича Катаняна процитировала и отрывок из письма Лили Юрьевны сестре от 31 марта 1962 года: “Скоро должна появиться книга Виктора Сосноры: этот 25-летний слесарь, работающий на одном из ленинградских заводов, — превосходный поэт; у него голова полна стихов, он необычайно симпатичный — все время пишет. Асеев в восторге от него и даже завидует его таланту”7. Добавим, что через Эльзу Триоле Лиля Брик устроила Сосноре в те годы приглашение в Париж и долгое время, говоря о молодом поколении поэтов, называла Виктора Соснору “лучшим среди них”.

Я уже писал, что в книге “Дом дней” (СПб., “Пушкинский фонд”, 1997) Соснора нашел немало добрых и таинственных слов для памяти, личности и образа Лили Брик. В первой части нашего обзора (“Новый мир”, 2007, № 6) упоминался и тот факт, что Лиля Брик переслушивала магнитофонную запись авторского чтения В. С. и что маленькая виниловая пластинка с записью чтения стихотворений из книги “Кристалл”8 вышла в 1981 году, через три года после добровольного ухода Л. Ю. из жизни.

О Викторе Сосноре пишут нечасто, но уж если и пишут, то всегда говорят о легенде, об особом языковом волшебстве поэта и, конечно, о его “трудности”. “Трудность” — есть, и она прежде всего — читательская. В случае Сосноры “трудность” есть “твердость”, кажется, именно об этом написал в статье “Против течения” (1984) Вл. Новиков, говоря о том, что нравственные уроки поэзии “могут быть претворены во всем смысловом, образном, ритмическом строе стиха. Именно таким путем идет Виктор Соснора, реализуя свои максималистские установки к кристаллической твердости стихового мира, не давая читателю отдыха и расслабления, требуя от него постоянного душевного труда”. И выше: “Это поэзия преодоления преград, мучительного труда, подвижничества, добровольного самоотречения”.

Я бы сказал, что стихи Сосноры — это всегда трагедия, даже если они — победа. Читал этот великий стихотворный труженик завораживающе-обнаженно, в абсолютно “антиактерской” манере, не скандируя, но выпевая себя, придерживаясь ритма-графики текста.

Сейчас, когда выпущены аж три компакта с его авторским чтением, записанным в новом веке, я жалею лишь о том, что слушателю-новичку не с чем будет сравнить это чтение, точнее, что он не сможет протянуть прочную звуковую нить от прежнего “человека-поэта” — к нынешнему. Между записями 60-х и 80-х годов и теми, что сделаны сегодня, когда В. С. не слышит себя (но слышит свою музыку), плотной воздушной подушкой стоит Время. И дело тут совсем не в том, что “оно никого не щадит”, просто этому звуку предшествовал тот звук. Впрочем, в Интернете живут кое-какие старые записи Сосноры, в частности сделанные в Новосибирске в 1965 году9.