Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 12 2008)

• Название: Новый Мир ( № 12 2008)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

При этом Иван всегда бросался на защиту старшего брата, когда кто-то из посторонних отпускал шутки в его адрес. Иван громогласно заявлял светской публике: «Прекрасно, что он носит русское платье, несмотря ни на какие шутки и насмешки, мы все должны были бы поступить так, да дрянны слишком…»

Сестры Аксаковы вспоминали, что во время своей смертельной болезни на острове Занте Константин часто звал Ивана, а последнее, что написал в жизни Иван, — воспоминания о старшем брате, оставшиеся неоконченными.

 

Аксаковы и в Москве, и в Абрамцеве всегда жили открытым домом, и по­этому им неизбежно приходилось то сдерживать натиск любопытствующих, то терпеть наветы сплетников и вымогательство проходимцев, то принимать порой у себя людей случайных и злонамеренных.

Вера Аксакова с грустью записывала в дневнике (декабрь 1854 года): «Боль­шею частью люди, самые жаркие поклонники нашей семьи, или ее идеализируют до неестественности и даже до смешного, или доводят до такой крайности и до уродливости строгость нашего нравственного взгляда, или превозносят до такой степени наше общее образование, ученость даже <…>. Словом сказать, делают из нашей простой жизни (которая слагается сама собою <…>) что-то натянутое <…>. Неужели так трудно понять простоту нашей жизни! <...> мы живем так, потому что нам так живется, потому что иначе мы не можем жить, у нас нет ничего заранее придуманного, никакого плана заранее рассчитанного, мы не рисуемся сами перед собой в нашей жизни, которая полна истинных, действительных страданий, лишений всякого рода и многих душевных невидимых огорчений. <…> Всякий добрый человек найдет в нас сочувствие искреннее, и участие добрых людей нам дорого; но мы не нуждаемся в том пустом участии, которое больше похоже на любопытство, и особенно неприятны эти толки о нас от нечего делать <…>. Нам не нужно этой известности <…>»

А если вспомнить, что многие годы дом Аксаковых находился под пристальным наблюдением тайной полиции, то и вовсе удивительно, как им удавалось сохранять семейный и душевный мир. Это сегодня многие почему-то уверены, что славянофилы проповедовали квасной патриотизм и казенное самодержавие. Реальность же была такова, что начиная с середины 40-х годов и вплоть до конца 70-х славянофилов подозревали в антиправительственном заговоре. Их книги и журналы запрещали, все поездки Самарина, Киреевского, Хомякова и братьев Аксаковых проходили под тайным полицейским надзором. В 1878 году была запрещена деятельность Славянского благотворительного общества, созданного Иваном Аксаковым для помощи болгарскому и сербскому ополчению.

Сергей Тимофеевич, в отличие от своих детей, благоразумно сторонился политики, но в минуты критические, переломные всегда поддерживал детей и убеждений своих не скрывал. Достаточно перечитать главу о Михайле Куро­лесове в «Семейной хронике». Рассказ о похождениях этого криминального помещика XVIII века, любимой присказкой которого было «Плутуй, воруй, да хорони концы», и сегодня леденит кровь. Так что те нувориши, сообщениями о забавах и причудах которых наводнен сегодня телеэкран, — это вовсе не такие уж «новые русские». Это отвратительные старые типы, долго дремавшие под спудом брежневской власти.

Самое страшное, что увидел слепой Сергей Тимофеевич в куролесовых, — не их кровавые преступления, а то духовное разложение, которое они сеют. «Михайла Максимович, достигнув высшей степени разврата и лютости, ревност­но занялся построением каменной церкви…»

Аристократия, привыкшая в Николаевскую эпоху к лицемерию и цинизму, к показной набожности и безудержному произволу, — она чувствовала в Аксаковых врагов пострашнее любых мятежников. Более всего тогдашнюю элиту раздражали не философские и политические взгляды братьев Аксаковых, а полное согласие их мировоззрения, их убеждений с домашним и семейным укладом. Аксаковы были нравственным укором, и вот этого им простить не могли.

После смерти старшего сына Ольга Семеновна с горечью писала: «Теперь и с кафедры Костомаров, профессор в Петербурге, сказал речь о заслугах и значении Константина в истории и литературе, и полторы тысячи было слушателей, и все рукоплескали; а сколько (до этого. — Д. Ш. ) злых было нападок! Боже мой! неужели надо умереть, чтобы отдали справедливость человеку, а при жизни ничем не был утешен, никаким проявлением! Скорбит моя душа о том!..»

Об отношении к семье Аксаковых тогдашней элиты можно легко догадаться по письму Александры Осиповны Смирновой-Россет, известной императорской фрейлины. В 1847 году она с издевкой писала Н. В. Гоголю об Аксаковых (о той семье, которая приютила великого писателя в самые трудные для него годы!): «<…> очень рада, что не обретаюсь в числе Аксаковых, живущих по неведомому мне закону любви, как и весь славянский мир».

По «неведомому закону любви» Аксаковы с восхищением относились к Александре Осиповне, к ее оригинальному уму, и только одного понять не могли: за что же она их так ненавидит?..

 

…Сергей Тимофеевич Аксаков сразу после выхода в свет «Детских годов Багрова-внука» приступил к повести о своей младшей сестре Наташе, но не успел ее окончить. Он умер в апреле 1859 года. Последними его словами были: «Зажгите свечи!..»

Ольга Семеновна пережила мужа и пятерых из десяти своих детей. «Душа моя иногда переполняется горестию, — писала она в письме 8 января 1865 года, — сильно чувствую потерю моих необыкновенных, в полном смысле нравственных детей моих; утешаюсь тем, что им там лучше, но думаю, что они и на земле были бы полезны <…> а я, собственно, для себя должна благодарить Бога, что окружена такими попечениями дочерей и сына Ивана; и Гриша, сын мой, приезжал из Уфы и неделю только мог прожить с нами. А бедный мой Иван так бьется <…>. Сердце мое болит, глядя на его непомерные труды <…>. Помолитесь о России — страшно, куда ее поведут. <…> Прощайте, пишите нам, помните и любите…»

 

Вернемся на нынешний Новый Арбат, к храму Симеона Столпника, где летним утром 1816 года венчались Сергей Тимофеевич и Ольга Семеновна Аксаковы. Этот храм, возведенный еще в 1679 году, в середине ХХ века оказался в центре громадной стройки. Во время строительства Нового Арбата все в округе было снесено, раздавлено, превращено в кирпичную крошку. Крушили и старые усадьбы, и купеческие особняки, и доходные дома начала века.

В нескольких метрах от храма, закрытого еще в 1930-х годах, был вырыт котлован под строительство высотки. Казалось, что полуразрушенное строение, в котором уже трудно было узнать церковное здание, вот-вот спихнут бульдозером в яму. Но по неведомым причинам техника объезжала руины храма. Начальство, приезжавшее на стройку, не могло понять, в чем дело. Из ведом­ства в ведомство летели приказы — снести немедленно! А Симеон Столпник стоял, похожий на таинственный бастион (как тут не вспомнить подвиг этого древнего подвижника, который, спасаясь от суеты, построил себе столп и прожил на нем восемьдесят лет).

Летом 1964 года к церкви подогнали экскаватор, но не успели начать работу — в его ковш забрался архитектор-реставратор st1:personname w:st="on" Леонид /st1:personname Иванович Антропов, друг и соратник легендарного защитника старой Москвы Петра Дмитриевича Барановского. Пока st1:personname w:st="on" Леонид /st1:personname Иванович держал оборону, сидя в ковше экскаватора, Барановский одному ему ведомыми путями добыл приказ Министерства культуры о постановке памятника на государственную охрану. Мало того! Было принято решение о срочной реставрации храма.

Руководителем реставрационных работ была назначена исследователь древнерусской архитектуры Ольга Дмитриевна Савицкая. Вот ее рассказ о тех днях, записанный Александром Розановым, автором книги «Храмы не умирают…» [4] : «Вовсю уже шло строительство Нового Арбата. <…> И нам, реставраторам, были поставлены очень жесткие сроки. <…> Ситуация осложнялась тем, что без конца шли распоряжения „руководящих товарищей”: церковь сносить. Но решения эти каждый день менялись. <…> У меня сохранилась куча документов, актов, каждый из которых отменяет предыдущий. Научную работу приходилось вести в процессе реставрационных работ. К счастью, со мной работали великолепные каменщики Константин Фадеев (он реставрировал Соловецкий монастырь) и Владимир Стороженко, плотник Алексей (к сожалению, забыла его фамилию). Они все были очень способные люди. Умницы необыкновенные. На первый взгляд, совершенно неграмотные люди, а оказывается — прирожденные математики. Я над каким-нибудь шаблоном долго голову ломаю, а они приложат шнурок, рейку и делают точнее, чем я проектировала.