Ирина Черепанова - Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного

• Название: Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного
• Автор: Ирина Черепанова
• Издательство: КСП+
• Жанр: Психология
• Год: 1999
• ISBN: 5-89692-021-0

Значительно переработанное, дополненное и исправлен­ное издание известного труда лингвиста и психотерапевта Ирины Черепановой посвящено исследованию суггестивных аспектов языка.

В книге представлен обширный справочный материал и приводится системное описание суггестивных текстов на разных уровнях языка. В отличие от традиционных методов НЛП, данная работа знакомит читателя с тем, как сделать простую речь внушающей средствами языка

Для профессиональных коммуникаторов различных профессий: филологов, психотерапевтов, логистиков, про­фессионалов СМИ, рекламы, политики и т. п.

---

По мнению О. А. Коломийцевой, «психотерапевтический метод А. М. Кашпировского представляет собой уникальный, до послед­него времени неизвестный способ возбуждения сферы бессознатель­ного в психике индивида. Воздействие на бессознательное, сопро­вождаемое переключением  сознания, отвлечением  внимания  пациента от своих заболеваний, по-видимому, возбуждает процессы саморегуляции в организме больного, что ведет к обратному разви­тию соматических и психосоматических патологических состояний и активизации негентропийных тенденций в организме». Попытка постичь специфический языковой код Кашпиров­ского привела к выделению ряда средств и приемов отвлечения соз­нания и введения в сферу восприятия адресата единиц кода бессоз­нательного. К таким средствам и приемам О. А. Коломийцева относит:

1)   Парадоксы, которые можно определить как языковые едини­цы, содержащие противоречия в своей смысловой структуре, вклю­чающие два противоположных сообщения,  например:  «Лечение тогда, когда нет лечения». «Все условия хорошие, даже плохие». «Лучший способ ко мне попасть — это не попа­дать. И вот тогда вы попадете». Обычное восприятие таких сообщений с точки зрения истинности-ложности невозможно, поэтому парадоксы не анализируются больным, а выступают в его понимании как единое, не членимое целое, формируя некий синте­тический образ.

1а) Парадоксы семантические. Содержат противоречия не­посредственно в своей семантической структуре как нечто по­стоянное, инвариант, например: «Мой метод — в отсутствии метода»;

1б) Парадоксы прагматические, когда информация, пере­даваемая высказыванием, вступает в противоречие с истинным положением дел, с самой ситуацией: «Здесь никого нет, только Вы».

2) Тавтологические высказывания: «Пускай с вами делается то, что делается». «Ваши руки — это ваши руки». «Все закончится тогда, когда закончится».

3) Высказывания констатирующего типа с глаголами в настоя­щем, прошедшем или будущем времени, например: «У некоторых имеются приятные приливы тепла, происходит экскурсия крови, давление нормализуется». «У многих уже начали шеве­литься руки. У многих из вас уже прошла боль».

4) Предложения с глаголами в форме повелительного наклоне­ния, например: «Не боритесь с такими мыслями, которые являются нелечебного характера».

5) Предложения, включающие перформативные глаголы, т. е. глаголы, которые являются наименованием определенных речевых Действий. А. М. Кашпировский использует в таких случаях глаголы с суггестивным значением: «внушаю», «даю установку», «програм­мирую», например: «Внушаю: закрываются глаза, закрылись».

6) Замена придаточного предложения обобщающим наимено­ванием, например: «Не хочу говорить лишних слов, не хочу обе­щать золотые горы, эти слова скажете вы, об этом вы напишите, сообщите».

7) Употребление   восклицательных   предложений,   например: «Чего стоит только слово, один только намек на то, что сейчас ты­сячи людей расстались с болью!».

8) Сочетание сложноподчиненного предложения с высказыва­нием, имеющим противоположное значение (сложный парадокс), например: «Все ждут от меня, что я начну уговаривать вас лечиться, что буду пояснять, что у вас проходит головная боль, у вас прохо­дит опухоль. Я это никогда не говорю».

9) Высказывания с глаголами в форме сослагательного накло­нения, например: «Если бы мы все увидели, сколько сотен людей в эту же секунду освободились от своего недуга, мы все бы плакали».

10) Риторические   вопросы,    которые    не   требуют   ответа: «Правда есть, вы ощутили лень, слабость и дальше вы будете это испытывать».

11) Высказывания с имплицитной казуативностью. Речь идет о структурах, состоящих из двух частей. В первой части дается опи­сание некоторого реального факта или состояния адресата. Во вто­рой содержится информация о том состоянии, которое должно быть результатом воздействия. Сочетание в одном предложении реаль­ного и желаемого уничтожает различия между ними в восприятии пациента, что усиливает суггестивность высказывания, например:«Считаю, по ходу счета ваше состояние несколько углубится, полу­чит новые краски, а многие испытают красочные ощущения, у не­которых перед глазами уже не мои глаза, а море, облака».

12) Функция создания расплывчатости повествования создается неопределенными   и   количественными   местоимениями,   широкозначными существительными во множественном числе: «Никто не будет кричать и плакать громко, многие уже в движении, есть та­кие, которые ходят по залу».

13) Показатели нереальной модальности (модальные глаголы, слова и выражения), например: «Перед вашими глазами может воз­никнуть  человек,  пляж,  море,  а  может будет наплыв  мыслей».

Обобщающие высказывания, например: «Сила телевизион­ной терапии велика».

14) Четкая ритмическая организация, которая создается за счет использования многочисленных стилистических приемов синтакси­ческого статуса, основными из которых являются конструкции, по­вторы, полисиндетон «многословие», номинативные предложения, прием нарастания, сочленение вместо подчинения. Параллельные конструкции представляют собой сочетание двух или более пред­ложений, построенных по одной структурной схеме. Высокая час­тотность параллельных конструкций создает впечатление четкости, определенности формы. Пациент как бы вовлекается в непрерыв­ный процесс воздействия, например: «Не задавайтесь целью рас­слабиться, не задавайтесь целью заснуть, не задавайтесь целью за­быться, не присматривайтесь к себе. Не смотрите сейчас, допустим, на ваши руки или какие-то изъяны и не ждите, чтобы на ваших гла­зах это все моментально произошло, хотя такое тоже не исключено». Аналогичную функцию выполняют по­вторы как отдельных слов, так и целых предложений, например: «Я бы хотел успокоить тех, кто некомпетентен, и я бы хотел успокоить тех, кто считает себя компетентным».  Использование приема нарастания, с одной стороны, создает четкость повествова­ния, с другой — вызывает углубление состояния, что связано с объ­единением в одной структуре обозначений реальных и желаемых ощущений, например: «Кто расслабился — расслабиться еще боль­ше».

Все эти приемы осуществляют переход к бессознательному, а «речь Кашпировского обнаруживает непосредственную связь с символикой бессознательного, характеризующейся континуально­стью, метафоричностью, ритмичностью, эмоциональной окрашен­ностью, парадоксальностью, амбивалентностью».

Если вернуться к гипотезе Б. Ф. Поршнева, то историческое по­явление амбивалентности он назвал «дипластией» (дипластия — двойственность). И. Н. Горелов, имея в виду то же, по сути своей, явление, которое мы уже обозначили как «амбивалентность» и «дипластия», использует термин «энантиосемия» и отмечает, что «в современных языках энантиосемия не представляет собой особого раритета и обнаруживает даже определенную тенденцию к разви­тию. Может быть, тенденция к развитию энантиосемии и есть поиск новых суггестивных средств в различных языках? А пока отсутствие достоверных знаний о суггестивных резервах языка с одной стороны, и использование широких возможностей средств массовой коммуникации с другой (телепсихотерапия, радиопсихо­терапия) приводят к случаям отрицательного влияния на психику реципиентов: „Ятрогенно внушенные отрицательные эмоции спо­собствуют обострению шизофренического, органического и эпи­лептического процессов и невротических расстройств“». Авторы статьи «Психичес­кие расстройства у принимавших сеансы телепсихотерапии», наря­ду с другими возражениями морально-этического характера, отме­чают «обращение к массовому сознанию, к недифференцированным механизмам регулирования поведения (прямое внушение истериче­ских расстройств А. М. Кашпировским ради зрелищности и усиле­ния психологического прессинга), принижение рационального от­ношения к происходящему», и делают вывод о том, что «именно несоблюдение медицинской морали дела­ет телесеансы пагубными для психики части пациентов. Привле­ченные умело подогретым ажиотажем, попав в ситуацию грубого эмоционально-стрессового   воздействия   истерической   эпидемии, люди с наклонностью к психическим аномалиям в ряде случаев по­лучают ухудшение самочувствия».

По-видимому, должны быть строгие научные критерии экспер­тизы суггестивных текстов, рассчитанных на воздействие не только массовое, но и индивидуальное. Приведенные выше данные анализа текстов телесеансов Кашпировского убедительно показывают, с одной стороны, умелое манипулирование МС, а с другой — интуи­тивное, зачастую ошибочное применение прямых внушений (недо­оценку латентных суггестивных механизмов языка). Авторы проци­тированной нами статьи, кстати, отмечают особо «высокую частоту появления агрессивных тенденций — у 13 из 40 пациентов, несмотря на „телеустановки“ к добру и миролюбию»: та самая отрицательная индукция, о которой мы, вслед за Н. И. Чуприковой и В. С. Мерлиным писали выше.