Патриция Хорст - Судьба на ладони

• Название: Судьба на ладони
• Автор: Патриция Хорст
• Издательство: Издательский Дом «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-7024-1692-9

Карина летит через океан, чтобы присутствовать на свадьбе своей лучшей подруги. И там, в самом настоящем замке, встречает мужчину своей мечты. Он явно отвечает ей взаимностью, но память о предательстве первой жены не позволяет ему решиться на столь ответственный шаг, как новая женитьба. Возможно, так бы и расстались два полюбивших друг друга человека, если бы в дело не вмешались силы природы и разбушевавшаяся стихия не позволила им понять, что их судьба — быть вместе.

---

Алан приближался угрожающе, неотвратимо и вдруг выпростал руку и обхватил Карину за талию.

Она уперлась ладонями в его грудь, но он даже не заметил этого, и через секунду они слились в страстном, быстром, взрывном поцелуе. Карина стонала от негодования, но все слабее и слабее и наконец только постанывала, уже не зная, от протеста или от наслаждения. Алан оторвался от нее и, не давая потупить глаз, взял рукой за подбородок.

— Если ты думаешь, что я не делаю ошибок, что я не страдаю от них после, что я всегда знаю, что к чему, то посмотри на меня внимательно. — Просьба была излишней, потому что Карина и без того не могла оторвать от него взгляда. — Посмотри на меня, и тебе все станет.

Не говоря больше ни слова, он выпустил ее из объятий, как выпускают из рук пустую ракушку, и вышел прочь.

На следующее утро прислуга принесла Карине записку от Алана с требованием немедленно явиться к нему в кабинет.

— Что ты сделала с ним? — усмехнулась Джоан, когда Карина чинно поднималась по лестнице, готовясь к чему-то ужасному. — Он злой как черт. Буду за тебя молиться, пока ты там.

Дверь распахнулась, и Алан показался на пороге.

— Проходи и садись! — приказал он не терпящим возражений тоном.

Карина зашла и села. Дверь захлопнулась снова.

— Что это такое? — Алан извлек из ящика стола и протянул ей рисунок, изображающий мальчика в темно-синем костюме, усыпанном разноцветными звездочками, изображениями планет и астероидов.

— Мой рисунок, выполненный по просьбе Джейми, — ответила Карина с достоинством. — Он просил меня придумать ему костюм для свадебной церемонии. Я сделала несколько эскизов и предложила ему на выбор.

— Какая гадость! — Алан поморщился. — Звездочки и все прочее.

Карина стиснула зубы и усилием воли удержалась от ответной дерзости.

— Во-первых, это не гадость, гадость — это твои скучные представления о нашем мире. А во-вторых, я повторяю, Джейми понравился именно этот костюм. Разреши ему одеться так, как ему подсказывает его детское воображение, которое ты еще чудом не успел загубить.

— Разрешаю. Пусть напялит на себя это произведение искусства на день рождения друга. Но на свадьбе он будет одет в то, что наш портной сошьет с учетом моих пожеланий.

— Могу себе представить!

— Я все выяснил. Свободна!

Первым побуждением Карины было уйти молча, спокойно, но это высокомерное «свободна!» разъярило ее. Никто никогда с ней так не разговаривал. Ей показалось, что с первым раскатом ее голоса замок пошатнулся.

— Что ты себе позволяешь, напыщенный кретин? — Алан невозмутимо продолжал писать. — Ты, похоже, совсем ошалел, повелевая своей дурацкой маленькой империей, в которой тебя боготворят все, от мала до велика, все это скопище идиотов! Приказывай кому-нибудь другому, меня не волнуют ни приказания, ни пожелания вашей светлости!

И она вышла, довольная завершающим аккордом. Как только звук ее шагов затих в отдалении, Алан обхватил голову руками и крепко задумался.

А ночью он заглянул в комнату сына. Алан нередко заглядывал к нему, спящему. Для Алана это было сродни вечерней молитве, когда можно мысленно спросить себя, что хорошего сделал сегодня, и честно себе же ответить. Бывало, что Джейми просыпался, протирал кулачками глаза, видел, что это отец и, значит, все хорошо, и говорил: «Я люблю тебя, папа». И Алан уходил, зная, что день прожит не зря. Но на этот раз Алан подумал, что Джейми сказал бы нечто совсем иное.

— Почему нельзя сшить костюм, который нарисовала Карина? Я так хотел бы надеть его! — спросил бы он первым делом, уже заранее зная ответ.

— Потому что она нарисовала не так, как надо. Потому что она не отсюда, она чужая.

— Неправда! Она не чужая! Это ты чужой! От тебя ушла моя мама, от тебя уйдет моя Карина, от тебя уйдут все, потому что ты чужой! Я ненавижу тебя!

Тут только он заметил, что подушка Джейми мокра от слез. Алан поправил сползшее с сына одеяло и тихо вышел из детской.

Рассвет свадебного дня был прекрасен. Я должна вынести это, строго сказала себе Карина. Я должна держать себя в руках, что бы ни случилось. Я буду спокойно стоять рядом с Аланом у алтаря и не стану предаваться глупым мечтам. Ведь я взрослая и рассудительная.

Ей это удавалось, когда она завтракала с Элен и ее родителями. За едой они хвалили платье дочери, которое та надела для последней примерки. Платье действительно было замечательное. Карина тоже болтала и веселилась вовсю. В то же время она знала, что на этом наигранном, искусственном подъеме далеко не уедешь, и с ужасом ждала начала церемонии, до которой оставался всего час.

Перед парадным входом в замок на лужайке толпились несколько сотен людей. Смех, остроты, комплименты звенели в воздухе. Карина стояла в толпе и восторгалась вместе с какой-то английской знаменитостью красотой здешних пейзажей. Но вот все умолкли и посмотрели направо: подъезжали две роскошные, богато украшенные кареты. Из окна одной из них, отогнув занавеску, нетерпеливо выглянул Джейми, но, испугавшись такого количества народа, тут же спрятался обратно. Все заулыбались. И тогда секунд через десять из-за той же занавески показалась маленькая ладошка и робко помахала собравшимся. Общий смех был ему ответом. Карина не могла и мечтать о лучшем начале празднества.

Распорядитель церемонии объявил, что сейчас все сядут в машины и поедут в церковь, что под Брюстером. Карина старалась совладать со слезами и с мыслью, что завтра утром попрощается с Килчерном… и Аланом навсегда. Залитый луной пляж, ночное ожидание в темной комнате, шорох его шагов и горячие поцелуи — все это сразу, рывком уйдет в прошлое. Она вернется в Нью-Йорк и заживет своей прежней жизнью. Впрочем, нет, поняла вдруг Карина, прежней жизнью она уже не заживет. Она вернется не модной преуспевающей молодой художницей, но разочарованной женщиной с разбитым — кто знает, не навсегда ли? — сердцем.

Сотни местных жителей выстроились вдоль дороги, чтобы посмотреть на кортеж. И это того стоило: разукрашенные старинные экипажи, за ними следом три десятка современных лимузинов. Карина сидела в карете вместе с Элен и Джейми.

— Можно сказать тебе кое-что на ушко? — спросил ее мальчик. — Ты самая красивая, ты красивее, чем Элен, и я люблю тебя.

Сердце молодой женщины забилось сильнее, и глаза чуть увлажнились от нахлынувшей нежности.

— А ты самый красивый молодой человек, какого я знаю, — шепнула она ему в ответ, надеясь, что он не распознает дрожи в ее голосе. И действительно, Джейми заулыбался и спрятал лицо в бледном аквамарине ее платья. Я должна выдержать, повторила себе Карина. Должна!

В начале церемонии венчания она держалась молодцом. Вслушивалась и пыталась понять древние тексты молитв, произносимые добродушным седовласым священником, смысл которых раньше от нее ускользал. Вглядывалась в темные церковные своды, точно специально по этому случаю сошедшиеся над головами собравшихся. Любовалась платьем Элен и радовалась за подругу. Но под конец, когда изучила все вокруг себя и невольно обратила взгляд на стоящего рядом Алана Редфорда, все внутри нее словно оборвалось. Он посмотрел на нее, улыбнулся и протянул руку. Хор в этот момент запел громче.

— Потерпи еще чуть-чуть, — мягко шепнул Алан, сжав ее пальцы. — Осталось совсем не много.

Все, однако, только начиналось. Карине предстояло еще срочно выдумать и произнести тост в честь новобрачных, а также выслушать тост Алана, ни одному слову которого она отныне не верили. А тост был обращен к ней, к Карине. Алан заверил всех, что она и только она обеспечила успех праздничным торжествам. Какой бред, думала она, скромно улыбаясь и благодаря за комплимент. Потом ей пришлось тысячу раз сфотографироваться с Аланом и гостями, морщась и вздрагивая при каждой вспышке. И сопровождать его во время светского променада по саду, шутить и отвечать на вопросы любопытных, будто ее глаза влажны оттого, что она слишком много сегодня смеялась. И когда Алан, желая дать ей минуту отдыха от бесед о погоде и о новобрачных, пригласил ее на танец, Карина уже валилась с ног от усталости.

— Я сильно подведу тебя, если вдруг упаду замертво?

— Совсем не подведешь. Нет, правда, тебе так плохо?

— Не думаю, что смогу вынести все это еще долгое время.

— Под «этим» ты подразумеваешь меня?

— Под «этим» я подразумеваю нас.

— Никакого «мы» уже давно нет, и ты это знаешь. Ты сейчас танцуешь со свидетелем жениха твоей подруги. Близкое родство, не правда ли?

— Нет, неправда. — всхлипнула Карина, чувствуя, как непослушные слезы начинают течь по щекам. — Неужели тебе недостаточно было лгать мне? И теперь ты унижаешь меня просто так, напоследок?

— Понимай, как хочешь. Не буду тебя разубеждать, — произнес он, смутившись от вида ее слез и протягивая носовой платок. — Бери, не бойся. Он чистый.