И. Глебов - Подвиг продолжается

• Название: Подвиг продолжается
• Автор: И. Глебов
• Издательство: Нижне-Волжское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1967

---

За столом сидит мужчина с моложавым лицом и тронутыми сединой висками. Он чисто выбрит, тщательно причесан — волосок к волоску. Его костюм из серого габардина старательно отутюжен, голубой галстук завязан маленьким тугим узлом. Сразу видно — аккуратист. На столе нечего лишнего. Справа — какое-то перевернутое дело, слева — журнал «Новое время» на английском языке. В чернильном приборе каждая стоечка, каждая крышечка на месте. Наверное, и в столе у Оленина идеальный порядок: скрепки в коробочке, карандаши лежат стопочкой, заточенные, каждая бумажка в своей папке. «Это не то, что у меня иногда», — думает Алексей.

Оленин говорит вполголоса с характерными жестами и выразительными интонациями.

— Да, да, приводил. Долго я с нею беседовал. Она оказалась не очень эрудированной женщиной, но изворотливая, экспансивная, голыми руками не возьмешь. Впрочем, расскажу все по порядку, для вас это небезынтересно.

И Алексей услышал историю, которая действительно оказалась чрезвычайно важной.

В середине сентября прошлого года в нотариальной конторе Ростова-на-Дону появилась высокая женщина средних лет со скуластым лицом и большими черными глазами. Соломенная шляпка, цветное из легкой ткани платье, изящная сумочка и легкий зонтик — все это придавало ей вид нарядный и в то же время скромный. Она протянула в окошечко документы и почтительно произнесла:

— Заверьте, пожалуйста, копию с моего свидетельства об окончании фельдшерско-акушерской школы.

Нотариус, пожилой человек, посмотрел на копию, потом на свидетельство, протер очки, еще раз посмотрел и буркнул:

— Обождите, гражданка Лещева, — и вышел в соседнюю комнату.

Лещева, обеспокоенная недружелюбным взглядом нотариуса, через секунду-другую ушла бы без документов, но нотариус вернулся и примирительно сказал, не глядя на посетительницу.

— Посидите, сейчас сделаем.

Все же, подозревая неладное, Лещева собралась было уйти, но в нотариальную контору вошел милиционер, взял документы и вежливо пригласил Анну Ивановну в машину.

Дежурный по райотделу милиции старший лейтенант Курновой посмотрел на бумаги, сдвинул фуражку на лоб, криво усмехнулся:

— Придется вас, гражданочка, допросить. Явная подделочка.

А гражданочка вдруг заморгала глазами, сморщилась, всхлипнула, умоляюще взглянула на дежурного, еще раз всхлипнула, повалилась грудью на стол и залилась слезами навзрыд.

Дежурный наряд милиционеров, находившийся здесь же, и старший лейтенант Курновой смотрели на нее и не могли понять причину столь неожиданного нервного приступа.

— Что с вами?

Женщина продолжала рыдать.

— Да скажете вы, наконец, в чем дело? — прикрикнул Курновой.

— Я несчастная, такая несчастная! — сквозь всхлипывания заговорила она. — Только не могу я вам здесь при всех говорить.

Старший лейтенант проводил ее в отдельный кабинет, усадил на стул, подал воды, и она понемногу успокоилась.

— Это не я сделала, не я! Это муж. Он у меня настоящий изверг, издевается надо мною, бьет... И вообще он занимается какими-то подозрительными делами, по ночам слушает заграничное радио, куда-то уезжает тайком, к нему какие-то темные личности приходят, шепчутся. Недавно он взял мое свидетельство и отдал какой-то женщине, а потом вернул через несколько дней с подчистками. Кто-то воспользовался им.

— А кто ваш муж?

— Шорц. Петр Шорц. Он Живет в Богдановке, где карьеры. Знаете, наверное?

Курновому ничего не оставалось делать, как написать подробный рапорт и доложить о случившемся начальнику райотдела. На рапорте дежурного появилась косая резолюция:

«Передать в КГБ».

— Такую же сцену она разыграла и передо мною, — рассказывает Оленин. — Пришлось ее подробно опросить. Задерживать, конечно, я не стал, нет оснований. Но документы на всякий случай положил в сейф.

— А насчет Малининой, — продолжил Оленин, — никакими сведениями мы не располагаем. И Лещева, как помнится, даже не упоминала этой фамилии.

«Очевидно, Малинина и не доехала до Ростова, — с облегчением думает Алексей. — А где она, знает только Лещева».

Он с интересом рассматривает документы. Вот свидетельство об окончании фельдшерско-акушерской школы. Чье оно? Там, где написано: «Лещева Анна Ивановна», заметны следы подчистки или травления. Печать — не полный круг. Чья-то небрежная рука пришлепала ее так, что название города оказалось за кромкой бланка, можно лишь прочитать последние буквы «ская». Вот и гадай: «Московская», «Одесская» или еще какая-нибудь другая школа. Следующий лист копия свидетельства, написанная рукой Лещевой. Дальше — рапорт Курнового с резолюцией начальника.

— Документы можете взять, — говорит Оленин.

В управлении охраны общественного порядка Алексей сразу же направился в оперативно-технический отдел.

В кабинете за столом сидела женщина в кителе с погонами старшего лейтенанта.

— Вы эксперт? Я не ошибаюсь? — с ходу заговорил Алексей. — Извините, не знаю, как вас звать.

— Не важно, — женщина поднялась. — А в чем дело?

— Нужна срочная экспертиза. Понимаете — срочная. Дайте заключение, кому принадлежало это свидетельство.

У женщины худое заострившееся лицо — длинный нос, тонкие губы, пытливые глаза. Она молча берет документ, просматривает его на свет и уходит в лабораторию, накинув на плечи белый халат.

Алексей ждет в кабинете, то и дело посматривая на часы. Проходит двадцать минут, тридцать, час. Алексей начинает нервничать. Еще через полчаса эксперт выходит. По ее скучному лицу Алексей догадывается, каковы результаты экспертизы.

— Сделала все. Прежнюю надпись восстановить невозможно. Сильно вытравлено и снят верхний слой.

В конторе Алексей останавливается у окна. Чтобы не размякнуть, подтрунивает сам над собою:

— Хорошо, хорошо. Это тебе в отместку, чтоб не был слишком самоуверенным.

Он бредет в дежурную часть управления. Еще вчера Алексей послал телеграммы в адресные бюро Волгограда, Саратова и Куйбышева, не проживает ли там Лещева. Не пришел ли ответ?

Русова встречает дежурный инспектор — франтоватый старший лейтенант Дерябин, сияющий, как люстра. Пуговицы на кителе отражают солнечные лучи, падающие из окон, зеркальный блеск сапог, из-под козырька фуражки русый завиток торчит. Алексей познакомился с ним в день приезда.

— Рад видеть, товарищ капитан, — Дерябин пожимает руку.

— Мне телеграммы не было?

— Пока нет...

Настроение у Алексея хуже не придумаешь. До сих пор тянулась ниточка, и он шел, уверенный, что она ведет к Малининой, к Лещевой, а тут вдруг оборвалась. Найдется ли другой конец? Вполне вероятно, что Лещева могла окрутить какого-нибудь простофилю и сменить фамилию. Хорошо, если брак зарегистрировали в Ростове, а то ведь могли в другом городе, в любом райцентре. Попробуй проверь все загсы!

Алексей выписывает адреса районных загсов, обдумывает, с какого конца города удобнее начать поездку, и отправляется в гостиницу.

Потом — светлая комната загса, цветы, дорожки. Алексей сидит у окна и сосредоточенно листает, листает... и ничего не находит. То же самое в другом загсе, в третьем...

Вечером снова в дежурную часть. Есть телеграмма из Саратова:

«Лещева Анна Ивановна прописанной не значится».

Следующие два дня не приносят ничего нового. Из Куйбышева тоже сообщают, что Лещева не значится. Алексей другого и не ждал. Машинально сует телеграмму в карман.

В гостиницу приходит разбитый, будто весь день таскал кирпичи. Сбрасывает ботинки, снимает пиджак и валится на кровать поверх одеяла.

Настроение мрачное. Нельзя же до бесконечности вдохновлять себя одним воображением да собственными каламбурами. Столько пройти, не теряя из виду Лещеву, и вдруг — пустота. Что делать? Возвращаться в Сыртагорск? Сказать начальнику, прокурору, товарищам: «Неспособен. Напрасно понадеялись. Пошлите другого, более находчивого...» Так?

Нет, этого он допустить не может. Ведь отдать другому — значит затянуть розыск. Новому работнику надо знакомиться с делом, изучить обстановку, изучить характеры людей, тратить дни, недели, а разыскиваемые будут отдаляться...

Как скверно все складывается! Удачно начатое дело на грани провала. Нетерпение охватывает его. Перед глазами всплыло озабоченное лицо жены Машеньки и сына Андрюшки. Даже дыхание перехватило! Сейчас бы сорваться с места, стремглав из гостиницы на аэродром и улететь бы на первом же самолете домой! Но Алексей берет себя в руки. «Какой же я оперативный работник: неудача — и уже нервы не выдерживают». Он ходит по комнате, напряженно думает. Эх, сейчас бы закурить! А еще говорят, что стоит не покурить неделю-другую — и охота к куреву пропадет. Ерунда!

А, собственно, чего ему мучиться? В буфете же есть папиросы. Он выбегает из комнаты, спускается на второй этаж, идет по коридору. Мелькает мысль: «А может, не следует? Хоть бы буфет был закрыт».