Феликс Пальма - Карта времени

• Название: Карта времени
• Автор: Феликс Пальма
• Издательство: Астрель: CORPUS
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-38192-8

Роман испанского писателя Феликса Пальмы «Карта времени» можно назвать историческим, приключенческим или научно-фантастическим — и любое из этих определений будет верным. Действие происходит в Лондоне конца XIX века, в эпоху, когда важнейшие научные открытия заставляют людей поверить, что они способны достичь невозможного — скажем, путешествовать во времени. Кто-то желал посетить будущее, а кто-то, наоборот, — побывать в прошлом, и не только побывать, но и изменить его. Но можно ли изменить прошлое? Можно ли переписать Историю? Над этими вопросами приходится задуматься писателю Г.-Дж. Уэллсу, когда он попадает в совершенно невероятную ситуацию, достойную сюжетов его собственных фантастических сочинений.

Роман «Карта времени», удостоенный в Испании премии «Атенео де Севилья», уже вышел в США, Англии, Японии, Франции, Австралии, Норвегии, Италии и других странах. В Германии по итогам читательского голосования он занял второе место в списке лучших книг 2010 года.

---

Он вынул последний лист из каретки пишущей машинки «Хаммонд», положил его на стопку таких же листов и опустил сверху руку с победной улыбкой на губах, с какой охотник ставит ногу в сапоге на голову поверженного им льва, ибо акт творчества для Уэллса был очень похож на борьбу, на жестокое сражение с идеей, которая то и дело норовила ускользнуть, не давая себя покорить. С идеей, которую, заметим, сам же он и породил. Это было самым обескураживающим: разница между с таким трудом достигнутым результатом и изначально, скорее даже подсознательно, поставленной перед собой целью. Опыт научил его, что попавшее на бумагу — лишь бледное отражение замысленного. И Уэллс смирился с мыслью, что итог всегда бывает вдвое хуже задуманного, вдвое менее совершенен, чем тот идеальный роман, который сидел у него в голове и служил ему путеводной звездой и который, казалось, словно призрак с издевательской улыбкой маячил за каждой его книгой. Ладно, сказал он себе, в любом случае вот он, плод многомесячных трудов — нечто вполне материальное. Завтра же он передаст роман Хенли — и можно будет забыть о нем.

Но сомнения не оставляли его. В который уж раз, глядя на ровную стопку напечатанных листов, Уэллс спрашивал себя, то ли он на самом деле написал, что должен был написать. Достоин ли новый роман фигурировать в списке лучших его творений или это всего лишь досадная неудача? От чего зависит, какой получается книга, — от мастерства писателя или от случая, управляющего нашими жизнями? Слишком много вопросов, хотя один из них мучил Уэллса особенно: не таится ли в каком-нибудь уголке его мозга роман, который позволит воплотить все, что накопилось в душе? А вдруг он обнаружит этот роман слишком поздно, например, уже на смертном одре, как обломки корабля, внезапно всплывшие на поверхность океана, ему откроется сюжет замечательного романа, но времени написать его не останется, хотя история всегда находилась там, ждала, безответно взывая к нему. И эта книга умрет вместе с ним, потому что никто больше не сумеет написать ее, потому что она подобна костюму, сшитому по меркам Уэллса. Ничего страшнее таких мыслей Уэллс не знал — они преследовали его, как проклятье.

Он тряхнул головой, прогоняя неуместные сейчас тревоги, и глянул на часы. Время уже перевалило за полночь, поэтому он поставил на последней странице рядом со своей подписью дату: 21 ноября 1896 года. Затем с наслаждением подул на чернила, встал из-за стола и взял в руки керосиновую лампу. Спина ныла, он чувствовал ужасную усталость, но не пошел в спальню, откуда доносилось мерное дыхание Джейн. Сегодня поспать ему не придется: ночка будет по-настоящему беспокойной. Он двинулся по коридору, освещая себе путь лампой, потом по лестнице поднялся на чердак, стараясь шагать так, чтобы ступени не скрипели.

Там, наверху, его ждала машина, освещенная фантастическим светом луны, проникавшим сквозь открытое окно. Он уже привык совершать этот тайный ритуал, хотя и сам затруднился бы сказать, почему ему доставляет такое удовольствие вполне невинная и нелепая забава — сидеть в машине, пока его жена спит. Он ведь прекрасно знал, что перед ним всего лишь хитроумная игрушка, и тем не менее, сидя в ней, он начинал чувствовать себя не совсем обычным человеком. Создатели машины позаботились о самых мелких деталях: вряд ли, конечно, она могла совершать путешествия во времени, однако на панели управления легко проставлялась любая дата — обманчивая цель совершенно невозможного скачка.

До сих пор Уэллс ограничивался тем, что ставил на ней годы необозримого будущего, включая сюда 802 701 год, эпоху элоев и морлоков. Или даты из самого далекого прошлого, с которым ему очень хотелось познакомиться, как, например, с эпохой друидов. Но сегодня он, язвительно улыбаясь, обозначил другую дату: 20 мая 2000 года — этот день мошенник Гиллиам Мюррей выбрал для самой важной в человеческой истории битвы. К изумлению Уэллса, вся Англия проглотила наживку. Возможно, виной тому была и его книга. А ведь забавно: автор романа о путешествиях во времени — единственный, кто не верит в их возможность. Он заразил мечтами всю страну, а сам соблазну не поддался.

Каким будет мир через сто лет? Какой на самом деле будет картина будущего? Да, он хотел бы побывать в 2000 году, и не только для того, чтобы узнать ответ на эти вопросы. Он взял бы с собой новомодную фотокамеру и сделал бы там снимки, а вернувшись, показал бы их тем простакам, что выстраиваются в очередь перед конторой Мюррея. Ничего подобного ему, разумеется, сделать не удастся, это невозможно, но почему бы сейчас и не поиграть в такую игру? Он устроился в кресле, торжественно опустил рычаг и сразу же почувствовал, как по телу пробежали мурашки, что случалось всякий раз, когда он повторял этот жест.

Но теперь, к его изумлению, стоило рычагу опуститься до предела, как на чердаке воцарилась полная темнота. Полоски лунного света, проникавшие в окно, словно свернулись, отчаявшись пробиться сквозь мрак. Прежде чем Уэллс сумел разобраться что к чему, его охватило ужасное ощущение падения в бездну, сопровождаемое приступом головокружения. Он словно парил в воздухе, плыл куда-то в черной пустоте — возможно, это было космическое пространство. И пока сознание не покинуло его окончательно, он успел подумать: либо у него случился инфаркт, либо он действительно направляется в 2000 год.

Уэллс натужно и медленно приходил в себя. Во рту пересохло, по всему телу разлилась непривычная тяжесть. Когда взгляд прояснился, он обнаружил, что лежит на полу, вернее, не на полу, а на покрытой камнями и какими-то обломками земле. Он попытался сесть и почувствовал, как при малейшем движении головы ее пронзали ужасные иглы. Лучше не двигаться и какое-то время просто посидеть. Он растерянно осмотрелся, не решаясь поверить собственным глазам. Вокруг были сплошные руины.

Он очутился в каком-то полностью разрушенном городе. «Неужели это Лондон будущего? — спросил он себя. — Может, я и вправду совершил путешествие в двухтысячный год?» От машины времени не было и следа, словно морлоки спрятали ее внутрь сфинкса. Наконец Уэллс решил, что пришла пора встать на ноги, и проделал это с большим трудом, как примат Дарвина, сокращавший таким образом расстояние, которое отделяло его от человека. Все кости, к счастью, были целы, хотя голова еще кружилась. Наверное, это было последствием того, что он пронесся на своем временном экипаже через век с лишним. Небо закрывал густой слой тумана, поэтому мир виделся в унылом полумраке, чему способствовал еще и дым десятков пожаров, пылавших на горизонте. Картину разрухи и опустошения дополняла стая воронов, круживших над его головой. Один из них сел на землю совсем близко от Уэллса и принялся настырно выискивать что-то среди обломков.

Писатель пригляделся повнимательнее и с ужасом заметил, что клюв птицы долбил человеческий череп. Открытие заставило его попятиться назад, и он тотчас почувствовал, как почва в буквальном смысле уходит у него из-под ног: он слишком поздно понял, что очнулся на краю небольшого холма, по склону которого и летел сейчас вниз. Приземлился он с глухим стуком, подняв большую тучу пыли, забившей ему легкие, так что долго не удавалось откашляться. Проклиная собственную неосторожность, Уэллс снова встал на ноги. На счастье, он и теперь остался невредимым, только разорвал брюки в нескольких местах. К его стыду, одна из дыр пришлась на левую ягодицу, и наружу выглядывала бледная гладкая кожа.

Уэллс тряхнул головой. Что еще ожидает его? — подумал он, разгоняя руками клубящуюся вокруг пыль. Когда пыль наконец осела, перед изумленным взором писателя предстали силуэты автоматов, целого отряда автоматов. Их было не меньше дюжины, и все они застыли в неподвижности, включая того, что стоял чуть впереди. Голову его украшала нелепая золотая корона. Впечатление создавалось такое, будто все они куда-то направлялись, но резко затормозили, увидав, как какой-то человек катится с холма. Уэллс понял, где находится, и жуткий страх сковал его тело. Он прибыл в 2000 год, и пусть это покажется невероятным, но 2000 год оказался в точности таким, каким его описал в своем романе Гиллиам Мюррей. Во всяком случае, прямо перед ним стоял собственной персоной Соломон, коварный король автоматов. И теперь Уэллс не сомневался в том, что его ждет: он умрет от выстрела, сделанного механическим созданием. И случится это в будущем, в которое он никак не желал верить.

— Легко догадаться, что сейчас вам очень не хватает капитана Шеклтона, не правда ли?

Голос не принадлежал автомату, а шел откуда-то из-за спины Уэллса, и тот сразу же узнал его. Он предпочел бы никогда больше не слышать его, но с самого начала по какой-то неведомой причине — наверное, профессионального свойства — был уверен, что рано или поздно снова встретится с этим человеком, ведь история, в которой оба они были замешаны, требовала развязки, некоего финала, отвечающего читательским ожиданиям. Хотя ему и в голову не могло прийти, что встреча состоится в будущем, главным образом потому, что он не верил в возможность путешествий в будущее. Уэллс медленно обернулся. Несколько метров отделяло его от Гиллиама Мюррея, на губах которого играла насмешливая и одновременно снисходительная улыбка. На нем был костюм темно-розового цвета, голову украшал зеленый цилиндр, все это делало его похожим на одну из тех сказочных птиц, что населяли библейский рай. Рядом с ним сидела огромная собака.