Анна Мурадова - Беглая книга

• Название: Беглая книга
• Автор: Анна Мурадова
• Жанр: Детективная фантастика

Одна-единственная книга неожиданно объединила французского священника XVIII столетия, немецкого офицера и русского солдата времен Второй мировой войны, московских и питерских студентов начала XXI века. Эту книгу похищали, теряли и находили, из-за нее совершались кражи и убийства, до тех пор, пока она не попала в руки к тому, кого искала сама. «Беглая книга» стоит на перекрестке жанров: в ней есть немного от фантастики, и от детективно-приключенческого романа, а кое-где проскальзывают живые зарисовки современной жизни.

«..."Беглая книга" — одно из редких в нашей фантастике произведений, на страницах которых можно не только узнать о приключениях героев, об их душевных борениях и жизненных неурядицах, но и получить некую весьма любопытную информацию общекультурного плана. Например, познакомиться с мотивами (вполне здравыми, между прочим), которые заставили в свое время официальную Церковь осудить перевод Книги на бретонский. Кроме того, автор неплохо разбирается в жизни московской "кельтанутой" тусовки — собственно, представители этой субкультуры и должны стать главными читателями "Беглой книги"...» (Василий Владимирский)

---

— …Ведь я родился еще при царе! Семья у нас была скромная, но интеллигентная. Поскольку мы из разночинцев, в Революцию нас с матерью не трогали. Нас — это, между прочим, пятерых детей. А отец погиб на гражданской войне.

И снова провал, я ничего не слышала и не видела. Мелькнула только одна мысль «А вдруг он заметит, что я сплю? Совсем неприлично…»

— …А двадцатые годы вспомнить, самое начало, до НЭПа — это же грандиозная разруха была! Вот недавно совсем, в девяносто первом году все за голову хватались и говорили, что никогда еще наша страна такого ужаса не знала. А мне было даже смешно: они не видели, что после гражданской войны творилось! Все только и думали, как раздобыть хлеба да керосина. Уверяю Вас, других потребностей у людей почти что не было! А я был тогда без ума от классической филологии. Однажды помню, стою в длинной-предлинной очереди за керосином, голодный, одет — сами можете представить как. Очередь двигается медленно, мне скучно, а люди вокруг озлобленные, что вполне естественно… И вот я, чтобы хоть как-то скрасить ожидание, читаю Илиаду… разумеется, на древнегреческом. Люди в очереди бросили ругаться, заинтересовались моим необычным поведением. Подошел милиционер и спрашивает очень, надо сказать, вежливо: «А что это Вы, молодой человек читаете?» Я объяснил ему про Илиаду, рассказал про Гомера — милиционер был человек простой, недавно из деревни, и, разумеется, ничего об этом не слышал. Он послушал меня внимательно, а потом громко сказал: «Граждане! Уступите очередь душевнобольному человеку!» И что Вы думаете? Пропустили…

И снова — провал, снова коришневное плюшевое кресло обхватывает меня своими мягкими, но цепкими лапами, я лечу неизвестно куда. Проваливаюсь в колодец, как Алиса в стране чудес, вижу какие-то силуэты: чертей, ангелов, которые сражаются между собой. Потом из колодца вылетаю на открытое пространство. Пейзаж какой-то нездешний, сказочный… маленькие поля, деревья, каменные приземистые домики. И огромное серо-сизое небо от горизонта. Этот странный пейзаж был населен какими-то не менее странными персонажами, невесть как попавшими сюда с картин Босха. Причем лица у этих причудливых созданий были очень знакомые. Мелькнула физиономия моего Рыжика на длинной тонкой шее, из раковины улитки выглянуло бледное лицо Димочки, захохотал какой-то сумасшедший утконос в нацистской форме, из дачного туалета вышел суровый священник, а высоко в небе ангелы теснили чертей за линию горизонта. Бой был долгим и утомительным. С неба рушились те, кто пал смертью храбрых. Две армии сходились все плотнее, и постепенно удалялись, и вот я уже видела стаю голубей, теснящую стаю черных воронов. И вдруг кто-то из воронов выронил из когтей книгу. Она раскрыла свои страницы, как крылья и, отделившись от птичьей стаи, отправилась в самостоятельный полет по небу. Черные и белые птицы ринулись за ней, но она улетала от них изо всех своих книжных сил. Войска прекратили сражение и, смешавшись, в шахматном порядке полетели догонять беглянку. Книга спешила, на ходу теряя обрывки страниц, хлопала переплетом, задыхалась от безумной гонки…

— Я не очень утомил Вас рассказом о своей жизни? Я проснулась как раз вовремя, чтобы заверить Вениамина Георгиевича в том, что его рассказ был очень интересен.

— Еще чаю?

— Нет, спасибо. Вениамин Георгиевич, а можно все-таки взглянуть на бретонскую Библию?

— А, сейчас, она лежит у меня в соседней комнате, я ее специально для Вас приготовил.

Профессор поднялся со своего кресла и прошаркал в коридор. Сон слетел с меня, и я приготовилась к тому, что сейчас свершится то, о чем.. Неужели?

Вениамин Георгиевич протянул мне книгу в мягкой белой обложке. AR BIBL SANTEL — «Святая Библия». Издательство Al Liamm, год 1971. У меня была такое чувство, будто я собиралась нырнуть в глубину, а дно оказалось под самой кромкой воды.

Неужели я все это время искала то, что давно существует? Кто-то уже прочел искомый манускрипт, более того, успел издать его аж тридцать лет назад! А мы-то тут все как взбесились… Ломимся в закрытую дверь.

Наверное, мое разочарование настолько бросалось в глаза, что Вениамин Георгиевич по-отечески склонился надо мной и поинтересовался:

— Вы не это ожидали увидеть? Впрочем, я говорил, что книга не представляет особенного интереса для исследователя.

Я помотала головой: говорить почему-то не могла. Открыла книгу и на титульной странице увидела имя переводчика… Стоп! Это же один из деятелей бретонского возрождения двадцатого века! Пробежалась глазами по выбранной наугад странице текста. Да, так и есть! Неплохой, почти дословный перевод с латинского, но современный перевод! Глянув на предисловие, я еще раз удостоверилась в этом. Да, переводчик опирался на какие-то более старые версии, но что из этого? Все равно это новодел.

— Вениамин Георгиевич, ради всего святого, извините, но мы с Вами говорили о разных переводах. О том, что существует эта современная версия, я и не знала… но я все равно ее куплю, почитаю дома интереса ради.

— Ваше дело, вы не обязаны покупать. А что тут за недоразумение?

Я рассказала профессору все, что знала по поводу злосчастной рукописи и писем Ле Пеллетье, включая историю про безумных немцев, которую я вытрясла вчера из Димочки. Мне ужасно повезло, что Татьяны не оказалось дома и ее отпрыск смог рассказать мне все, что произошло в доме на Шпалерной.

34

— Да, занятная история… Вот и все, что я могу сказать, — вздохнул Вениамин Георгиевич. — Вы не будете против, если я закурю?

— Да что вы, конечно же, нет.

Ничего себе — а Минздрав еще о чем-то предупреждает! Дожил до 98 лет и все курит…

— А вы будете курить?

— С удовольствием, — смалодушничала я.

— Все это конечно, очень интересно… — профессор рассеянно наблюдал за тем, как клубы дыма проплывали над абажуром. — Непонятно одно: почему книга оказалась в Москве? Это первое. Если, разумеется, она действительно в Москве на данный момент. И второе: как так получилось, что никто о ней не слышал с сороковых годов? Если бы она попала в руки к сведущему человеку, то следы ее вряд ли затерялись бы.

Он снова затянулся. Я боялась нарушать молчание и нервно прижимала к себе «не ту» Библию.

— Если бы ее владельцем стал ученый, — продолжал рассуждать профессор, — то, вне всякого сомнения, он бы попытался ее издать. Хотя я знаю и таких, которые годами все собираются и собираются издать книгу, но то одно, то другое, руки не доходят… Может быть, дело в том, что у нас на сегодняшний день очень мало кельтологов, а раньше было и того меньше? Но любой индоевропеист заинтересовался бы такой редкой вещью. Будь она у кого-то из моих коллег в Москве или Ленинграде, я бы наверняка об этом знал. Если бы она попала к какому-нибудь дельцу за границей, он бы продал ее — один только год издания мог бы навести его на мысль о прибыли. Но тогда бы об этой сделке было известно на Западе, и этим немцам нечего было бы здесь делать. Если бы книга попала к какому-нибудь любителю легких денег у нас, он бы продал ее за границу незаконно в советское время или вполне законно — сейчас. Хотя сомневаюсь, что сейчас все сделки законные… Вы уж извините, в коммерции я не особенно разбираюсь. Удивительно одно: почему ее не ищут бретонцы? Это же их национальное достояние!

— Они сами об этой истории ничего не знают. Я посылала запрос по электронной почте: они вообще не слышали о том, что ее когда-то кто-то находил.

— Интересно, интересно… — Вениамин Георгиевич задумчиво затянулся. — Я полагаю, что книга каким-то случайным образом попала к человеку, который совершенно не имеет представления об ее ценности. Это не ученый, не делец, и вообще, скорее всего, какой-нибудь не самый образованный человек. Вы знаете, когда были тяжелые времена, и этой квартиры у меня еще не было, я жил с мамой, братьями и сестрой в коммунальной квартире. И у нас там были соседи, простая рабочая семья. Очень милые люди, надо сказать, но абсолютно необразованные. Кровати у них не было, и в комнате стоял узкий такой топчан. Представляете себе, что это такое? Просто доски, на них — матрац, а вместо ножек, какие бывают у обычной кровати — четыре стопки томов Брокгауза и Эфрона. От бывших хозяев квартиры осталась неплохая библиотека. Сами хозяева бежали за границу в семнадцатом году, а книги, естественно, оставили. И мои соседи использовали эти книги так, как считали нужным. Наверное, просто не подозревали том, что от книг могла быть какая-то иная польза. Меня это, конечно, тогда шокировало, но сейчас я понимаю, что люди не ведали что творили, вот и все. Не спать же им было на полу: по полу мыши бегали! Возможно, что и ваша многострадальная рукопись сейчас используется как подставка или что-нибудь в этом роде.

— Надеюсь, что нет… Хорошо еще, что нашлись девочки, которые этим заинтересовались, догадались переснять.