Анна Мурадова - Беглая книга

• Название: Беглая книга
• Автор: Анна Мурадова
• Жанр: Детективная фантастика

Одна-единственная книга неожиданно объединила французского священника XVIII столетия, немецкого офицера и русского солдата времен Второй мировой войны, московских и питерских студентов начала XXI века. Эту книгу похищали, теряли и находили, из-за нее совершались кражи и убийства, до тех пор, пока она не попала в руки к тому, кого искала сама. «Беглая книга» стоит на перекрестке жанров: в ней есть немного от фантастики, и от детективно-приключенческого романа, а кое-где проскальзывают живые зарисовки современной жизни.

«..."Беглая книга" — одно из редких в нашей фантастике произведений, на страницах которых можно не только узнать о приключениях героев, об их душевных борениях и жизненных неурядицах, но и получить некую весьма любопытную информацию общекультурного плана. Например, познакомиться с мотивами (вполне здравыми, между прочим), которые заставили в свое время официальную Церковь осудить перевод Книги на бретонский. Кроме того, автор неплохо разбирается в жизни московской "кельтанутой" тусовки — собственно, представители этой субкультуры и должны стать главными читателями "Беглой книги"...» (Василий Владимирский)

---

13

Всю первую половину дня собирался начаться дождь, но, видимо, раздумал, да так и не собрался. Они побродили по Невскому, посидели в «Идеальной чашке», где было полно таких же счастливых влюбленных студентов, попили кофе с пирожными, поцеловались в уголке. Потом снова вышли на Невский, еще побродили, поглазели на Казанский собор, но внутрь не пошли, а неспешно потопали к Дворцовой площади.

В Эрмитаже Машенька начала зевать. Музеи ее всегда утомляли, и ей сложно было понять, чего ищут люди, бродя из зала в зал и вглядываясь в картины, от которых через пять минут уже рябит в глазах. Но раз уж считается, что культурный человек должен ходить по музеям и получать от этого удовольствие — то значит надо.

Найси, наоборот, в музеях нравилось. Но он видел, что его Дейрдре скучает, и решил закругляться. Через мост они дошли до стрелки Васильевского острова, успев по дороге полюбоваться на Неву и поцеловаться пару-тройку раз на мосту. Найси робко предложил зайти в Кунсткамеру, но Дейрдре не польстилась даже на чучела индейцев и заспиртованных уродцев. Настаивать Найси не стал, тем более, что денег у него было все-таки не очень много. Пообедали они в Таможенном переулке между Кунсткамерой и Академией Наук, там совершенно неожиданно обнаружилась академическая кафешка, где все было вкусно и дешево. Найси угощал Дейрдре и, наверное, впервые в жизни, чувствовал себя взрослым и независимым. Мобильник свой он отключил, чтобы мать не трезвонила, и вообще подумывал о том, что надо бы найти какую-нибудь подработку и купить свой, да матери номер не давать. Но это не сейчас, а потом. Сейчас не до работы, ни до учебы, ни до чего. Сейчас — Дейрдре.

«Домой» на Шпалерную они вернулись уже под вечер. Маша решила, что из соображений элементарной вежливости нужно купить Сашке еды. Они зашли в какой-то продуктовый магазин, купили сыра, молока, каких-то замороженных овощных смесей и прочей гадости, дешевой и сердитой.

В парадном опять не горела лампочка, и им снова пришлось карабкаться в темноте. Но у Дейрдре настроение улучшилось, ей даже нравилась вся эта темнота и таинственность. Дверь открыл Сашка.

— Заходите, сейчас еще Пашка придет…

— А папаша твой где? — спросил Найси.

— Спит уже, опять напился, зараза, — слово «зараза» Сашка произнес с какой-то отеческой нежностью.

— А мы поесть принесли, — пропела Дейрдре.

— Машенька, ты прелесть, — улыбнулся Сашка, — а то у меня как раз холодильник пустой, там последний таракашка с горя повесился.

На кухне орудовали все втроем, Маша снова любовалась чудо-деревом, разглядывала массивный деревянный буфет («А это начало двадцатого уже, модерн» — пояснил Сашка). День за окнами успел неспешно угаснуть, и казалось, матовая лампочка под замысловатым абажуром, освещающая кухню — это единственный островок света и у юта на этой земле, полной мрака, неясности и опасностей.

В дверь позвонили

— О, а вот и Пашка пришел, — Сашка бросился к двери так, как будто Пашка мог передумать и уйти.

Найси не смог не воспользоваться моментом и, кинув на стол пакетик из-под овощной смеси, снова попытался обнять Дейрдре.

Пашка оказался совсем не таким, каким Маша его себе представляла. Ничего особо мрачно-фашистского в нем не было. Совершенно не выразительное (вернее, ничего не выражающее) лицо, водянистые зеленоватые глаза, светлые волосы, аккуратно подстриженные и расчесанные. Лицо как лицо, без особых примет. В толпе увидишь — через пять минут забудешь. Двигался он осторожно, размеренно. Перед тем, как что-то сказать, делал паузу, видимо обдумывая.

— Всем привет, — спокойно сказал он, когда Сашка представил его москвичам, — а я вот к ужину принес.

Он поставил на стол бутылку красного вина. Вино оказалось неожиданной пристойным, хоть и дешевым.

За ужином Сашка снова болтал без умолку.

— Паш, ну смотри, я опять ничего не нашел про твоих немцев. Даже в переписке 14 года…

— А более поздние смотрел?

— Не-а… Ну ты посуди сам, что там будет? Ты знаешь, как французы к немцам относились? Да хуже, чем к англичанам. Честное слово! Они англичан хоть немножко за людей считали, а немцев — так… Немцы и все… Ну короче они все друг друга называли придурками и отморозками, типа мы одни самые умные. Европейцы, что с них возьмешь. У французов это особенно выражено. Шовинизм… Я сам француз, хотя и русский, я это очень хорошо понимаю. Взять ту же эпоху просвещения мою любимую: ну что это получается? Это они всех просвещали, значит они самые умные…А остальные — так, дураки, варвары… И фашизм оттуда же пошел.

— Это не совсем так, — осторожно заметил Паша, но Сашка продолжал:

— Нет, ну смотри. Они сделали революцию. Французы замутили весь этот бардак, перерезали кучу народу, порушили церквей немеряно, все раздолбали, но обозвали революцию Великой. Типа вот, смотрите, какие мы. А если бы не было этого просветительского пафоса, то и никакой революции не было бы…

— Историк не должен говорить «если бы», — сухо заметил Паша. И вдруг решил перевести разговор в другое русло. — Слышь, я забыл тебе вернуть. Позавчера взял показать одному… — он прошел в прихожую и принес оттуда твердую пластиковую папку, в которой, в прозрачной тонкой обложке лежал пожелтевший лист с рукописным текстом. — Вот, возвращаю.

— Да это ж… — Сашка был растерян, уши у него оттопырились и побагровели, — да как же ты.. ты сам взял без разрешения? Это ле Пеллетье, я обыскался, весь день искал на столе подлинник, а ты его у меня унес? Упер и не спросил? Я тебя больше ни к каким архивам не подпущу!

Сашка продолжал орать, делая многозначительные паузы там, где логически должны были находиться матерные выражения. Паша слушал спокойно и внимательно, дожидаясь, пока его собеседник выпустит пар. И когда цензурных слов у Сашки не осталось (а при Дейрдре свобода выражений была несколько скована), Паша начал все так же спокойно объяснять.

— Дело было срочное, я не успел тебя предупредить.

— Но ты бы мог взять копию! Я сегодня им хотел показать, искал…

— Нет, не мог, человеку нужен был оригинал. Я к тебе пришел именно по этому делу. — Паша покосился на москвичей, но, видимо посчитал, что они делу не помеха. — По делу этого ле Пеллетье. В первом и втором письме упоминается книга. Перевод Библии. О котором больше нигде ничего нет. И книги это нигде вроде бы не находили. Я все пересмотрел. Ни в одном каталоге ее нет. Я искал в БАНе, нигде ничего не нашел…

Дейрдре не удержалась от смеха

— Где-где ты искал?

— В БАНе

— А откуда в бане могу быть каталоги?

Пашка снисходительно улыбнулся.

— Ладно, москвичам простительно. БАН — Библиотека Академии Наук. В ней я и искал. Некоторые продвинутые говорят не в БАНе, а в БАНу, а то и правда на баню получается похоже.

Дейрдре задумалась, обижаться ей на Пашу или нет, а тот продолжал неторопливо, взвешивая каждое слово.

— Так вот, я прочитал оба письма и сначала подумал, что, скорее всего этой книги никогда и не было. Ле Пеллетье мог выдумать всю эту историю. Тогда было модно публиковать всякие литературные фальшивки, и романы — ну вы, наверное, читали — очень часто начинались в таком духе, что вот, нашел я случайно дневник или письма господина Эн, и теперь представляю их вниманию читателя. Он сделал паузу и оглядел собеседников. Его глаза по-прежнему ничего не выражали, и Дейрдре почему-то испугалась этого.

— Подожди, — Сашка почесал в затылке, — но если бы он эту историю выдумал, то зачем было вставлять ее в письма к Луи-Огюсту? Он ведь мог написать роман, издать и прославиться. Тогда многие священники сочиняли романы, в том числе и светские и про любовь… Зачем было Луи-Огюсту голову морочить? Они же вроде были близкие друзья.

— А по приколу, — вставил свое веское слово Найси. Дейрдре поморщилась.

— Я тоже так сначала подумал, — невозмутимо продолжал Паша. — Но потом встретил Андреаса… Саш, ты его помнишь, может, мы втроем тогда пиво пили на старый новый год.

Сашка помотал головой:

— Не-а, не помню. Мало ли с кем мы где пиво пили?

Видно было, что он не ждет ничего хорошего ни от Пашки, ни о этого Андреаса.

— Ну так вот… — Пашка выдержал паузу, не столько для эффекта, сколько для того, чтобы собраться с силами:

— Мы сидели с ним в «восьмерке», обедали. Он иногда у меня покупает… — Паша снова начал подбирать слова, — старые книги в основном

Сашка снова скривился. Наверное, Паша торговал не только книгами, но еще чем-то, что Сашке было не особенно приятно.

— Ну вот… — продолжал Паша с тяжелым вздохом, видимо обходя какую-то неприятную деталь разговора. — Не помню как, но речь зашла о твоих архивах, и он очень заинтересовался, причем именно вот этим.

Паша ткнул толстым пальцем в прозрачную папку, которую Саша бережно разглаживал рукой, как будто пытался ее успокоить.