Алексей Исаев - От Дубно до Ростова

• Название: От Дубно до Ростова
• Автор: Алексей Исаев
• Издательство: ООО «Издательство АСТ»: Издательство «Транзиткнига»
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: д.б.

Аннотация издательства: Книга посвящена боевым действиям на юго-западном направлении советско-германского фронта в июне — ноябре 1941 года и охватывает все наиболее значительные события этого периода: танковое сражение в районе Дубно — Броды — Луцк, бои за «линию Сталина», окружения под Уманью, Киевом и Мелитополем, успешное контрнаступление советских войск под Ростовом. Основой для ее создания стали рассекреченные боевые документы и издававшиеся в свое время под грифами «Для служебного пользования» и «Секретно» исследования. В книге широко используются немецкие исследования, мемуары и документы. Текст сопровожден иллюстрациями, документальными приложениями и справочным аппаратом. Предназначается для широкого круга читателей, интересующихся военной историей.

---

Неопределенность планов противника — это самая большая проблема стороны, вынужденно или осознанно перешедшей к обороне. К сожалению, усилиями официальных историков и мемуаристов у нас в послевоенные годы сложился стереотип, аналогичный черчиллевскому: «Сидеть лучше, чем стоять, лежать лучше, чем сидеть, так не лучше ли лежать, вместо того чтобы стоять?» В приложении к операциям он выглядит так: «Лучше обороняться, чем наступать, лучше отступать, чем обороняться, так не лучше ли отступать, чем наступать?» Если наши войска наступали в ходе стратегических оборонительных операций 1941 г., то эти действия предавались анафеме. Если советские армии оборонялись, то поднимался вопрос: «А почему они не отступали?» Логическим выводом из всего этого должно было быть: «Почему бы не отступать сразу до Урала или Ашхабада и там занимать прочную оборону?» Только зарывшись в землю и понастроив ДЗОТов и ДОТов, нельзя выиграть операцию или кампанию. Если противник уверен в нашей пассивности, то он может безнаказанно концентрировать свои силы на выбранном направлении и, создав подавляющее превосходство, взломать фронт и выйти в тыл. Для того чтобы построить устойчивую оборону на всех возможных участках атаки, в общем случае просто не хватит сил. Даже фронт дивизии в 10–15 км не дает гарантии устойчивости обороны. Тем более она не будет устойчивой, если войска занимают фронт с плотностью 20–30, а то и 50 км на стрелковое соединение, как это было в 1941 г. Напротив, если противник постоянно ожидает от нас ударов на заранее неизвестных направлениях, он вынужден распылять свои силы на защиту флангов, одновременно ослабляя острие удара. Определенного искусства требует, конечно, выбор направлений контрударов. Ведь если неверно определяются болевые точки противника, он спокойно продолжит наступление, ведя сдерживающие действия на направлении наших ударов. Такие случаи, к сожалению, не были редкостью в 1941 г.

Сама по себе нетривиальная задача вскрытия замыслов противника усугублялась технологическими приемами немецкой стороны. Характерной техникой ведения операций вермахтом в 1941 г. были асимметричные «канны», когда ударные группировки для окружения составлялись из войск разной подвижности. Одна «клешня» состояла из танковых и моторизованных соединений, а другая — из пехотных. Очевидным недостатком такого построения была необходимость для более подвижного крыла проходить большее расстояние, чем в случае одинаковой маршевой скорости наступающих ударных группировок. Это делало подвижное крыло более уязвимым для контрударов. С другой стороны, таким построением наступления обеспечивалась внезапность окружения. Реакция на донесения о прорыве двух танковых группировок будет вполне однозначной — «нас собираются окружить». Соответственно и на ту, и на другую «клешню» обрушатся контрудары или даже будет предпринят отход окружаемых войск. Напротив, вторая пехотная ударная группировка может прорываться с куда меньшим шумом и до последнего момента ее объективное значение не будет вскрыто. Этот прием был использован немецкими войсками в замысле «Барбароссы» и был в измененном виде реализован 1 танковой группой и 17 армией под Уманью, когда кольцо окружения вокруг 6–й и 12–й армий было сомкнуто силами XXXXIX горного и XIV моторизованного корпусов. Тот же прием был использован в конце сентября 1941 г. при повороте подвижных соединений Э. фон Клейста на юг, против армий Южного фронта.

Операции советских войск на юго-западном направлении дают нам целый ряд примеров положительного воздействия предпринимаемых Красной Армией контрударов на общий ход событий. Это, во-первых, 5–я армия, наносившая эффективные контрудары по северному фасу III моторизованного корпуса. Именно ее активные действия привели к появлению директив верховного командования вермахта, означавших смену стратегии «Барбароссы». В этих документах советская армия упоминалась несколько раз. Аналогичный пример — это 26–я армия, длительное время сковывавшая контрударами соединения 1 танковой группы в 20–х числах июля и тем самым облегчившая положение 6–й и 12–й армий, отходивших к Умани. Третий пример — это контрудар в районе Оратова и Животова, продливший борьбу 6–й и 12–й армий.

Вместе с тем нельзя не отметить слабости в организации наступательных действий. Зачастую соединениям ставились задачи на широком фронте, и вместо сосредоточения ударного кулака силы распылялись на ряд параллельных наступлений. Соответственно противник имел возможность перегруппировкой сил последовательно отражать каждый такой удар. Либо каждый из этих ударов оказывался недостаточно сильным для решения поставленной задачи. Задуманные как фланговые, удары вырождались в кровопролитное встречное сражение. Но нельзя сказать, что это исключительно черта 1941 г. Классическим примером вырождения контрудара во фланг во встречную мясорубку является сражение из куда более благополучного периода — на Курской дуге 12 июля 1943 г.

Однако общей стилистикой ведения операций причины неудач наступлений не исчерпываются. Проблемы были и на шажок ниже, в области тактики. Часто полки и дивизии останавливались, не умея подавить средствами полка систему огня противника. Оживший после удара «катюш» и артиллерии пулемет приводил наступающих в состояние ступора. Хотя технически у них были средства подавления выживших под артиллерийским ударом частей противника. Это 45–мм батальонные орудия, 76,2–мм полковые орудия, станковые и ручные пулеметы. Вместо этого в армиях самым ходовым был гаубичный снаряд 122–мм калибра. То есть артиллерия, так же как и танки, покрывала техникой слабости подготовки личного состава.

Тактика. По выражению Э. фон Маккензена, события 1941 г. «ослепительно высветили» преодоление позиционного кризиса Первой мировой. Несмотря на насыщение войск пулеметами, минометами, артиллерией, само по себе занятие обороны одной из сторон не переводило бои в позиционную фазу. Линии бетонных коробок, проволочные заграждения, противотанковые рвы, даже крупные реки не становились непреодолимым препятствием для временных организационных структур, включающих все рода войск. Пехотинцы, артиллерия, саперы, собранные в штурмовые группы, могли блокировать ДОТы, форсировать реки, преодолевать минные поля. Соответственно сами по себе долговременные укрепления, надолбы, окопы полного профиля не давали надежной зашиты.

Несмотря на появление новых средств ведения войны, танков и авиации, артиллерия оставалась важнейшим средством вооруженной борьбы. Даже фавориты вооруженных сил, танковые войска, были весьма уязвимы без артиллерийской поддержки. Авиация, хотя ей прочили большое будущее как самостоятельному средству ведения войны, стала, по сути, «длинной рукой» артиллерии, средством воздействия боеприпасами большой мощности на противника на поле боя и в тылу.

У офицерского корпуса Германии был колоссальный тактический опыт двух фронтов Первой мировой войны. Советские командные кадры, да к офицерский состав царской армии такого опыта не приобрели. Когда на полях у Камбре и на Марне рождалась новая тактика, в России занимались социальными экспериментами. Ознакомление с этим опытом у советской стороны было в лучшем случае теоретическое. Поэтому наши офицеры и младшие командиры не могли делать то, что было привычно для вермахта. Внезапно оживший пулемет мог остановить наступление советской стрелковой роты или даже батальона. Подразделение могло просто залечь и стать мишенью для минометов и артиллерии. Умение самостоятельно подавлять оживающие огневые точки отсутствовало. Это вызывало большие, не мотивированные необходимостью, потери в наступлении. Отсутствовала также и культура, стойкость обороны. Залогом тактических успехов немецких войск стала способность не только захватывать, но и упорно оборонять захваченное.

В связи с этим не стоит преувеличивать роль техники. Достаточно меткое сравнение культа техники с язычеством приводит Свечин:

«Каждый чернокожий, которого Франция бросала на прорыв германской проволоки, имел амулет, купленный иногда за порядочные деньги, называемый на сенегальском языке „ши-ши“. Трогательно наивны речи и рассуждения сенегальцев перед и после боя. „У него был плохой „ши-ши“, пуля попала ему в лоб“. „У меня великолепный „ши-ши“ — прострелило в двух местах шинель, а меня не тронуло“. И не тронутый, не испорченный цивилизацией негр идет в бой, заботясь больше всего о каких-то лягушачьих костях, зашитых в мешочек у него на груди. Современная машинная армия, очень и очень тронутая цивилизацией, также имеет свои, быть может, не столь безобидные „ши-ши“, уделяет им такое же внимание, старается найти в них залог будущих побед и поражений. „Ши-ши“ европейца — это боевая машина, это — автоматическое оружие, это — артиллерия, ползущая танковой гусеницей по пахоте и оборачивающаяся автомобилем на твердой дороге, это — воздушные дивизии аэропланов»[677].