Б. Липов - Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны

• Название: Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны
• Автор: Б. Липов
• Издательство: Метагалактика
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1995

---

— Обжорство, босс, признак неуемного аппетита не только в пище. Им безразлично, кого или что сожрать. Знакомая порода.

На Якова опять накатило и он ударился в лирику.

— Ох, карасики, окунечки — светлого детства дружочки… И что с вами сотворили эти промышленники — монстры… Помню, босс, себя крохотулькой, маленьким чертененком-несмышленышем. Отец и Мать, шутки ради, поручали алкашей в белую горячку вгонять, да у грешников на носу плясать. А за день набегаюсь, напляшусь, устану и — нырь в омуток. Семейство в сборе и ручной губошлеп карасенок Кузя тычется в лапы, тоже играть зовет, пузыри пускать. Под интерес — кто больше. Как ему откажешь? Ну и соглашаюсь: пыжусь-пыжусь, от силы пять-десять пузырьков пущу и — выдохся. А он — буль, буль, буль… — не в хипеж, штук пятьдесят выбулькает и плавничком мне под пятак сунется.

— Продолжим? — Спрашивает.

Большой был специалист по запузыриванию. И постоянно — в выигрыше.

А на утренних и вечерних зорьках, тоже на спор, кто громче по воде хвостом шлепнет. И опять я в прогаре: у Кузи хвост — лопатой, а у меня что? Огрызок мочалки… А как-то с год назад, припомнился отчий дом и так потянуло в родные места, что выпросил отпуск без содержания и махнул на кровную природу с одной колдуньюшкой. Дай, думаю, хоть глазком взгляну, как оно в омутке-то нынче? Да и про Кузю поразузнаю — живой ли?

Подкатил к речке, собрался с духом, нырнул… Бог ты мой! Не милая сердцу колыбель, а клоака какая-то… Одно успокоение: жив старина Кузя, живой! Взглянул я на него и заплакал. Ото всех этих нечистей чешуя на карасике облезла, лишаями пошла. Не Кузя — а плавучий полимер! Но — крепится и даже невесело шутит.

— Мне, — говорит, — Яша, теперь без разницы, где обитать. Я, — говорит, — и без спора хоть в дихлорэтане пузыри пускать буду…

Яшин экскурс в детство прервал официант, разносящий напитки и легкую закуску.

От предложенной снеди черт отказался категорически, скаламбурив по поводу икры из нефти и водки из опилок. Но, судя по тому, как повысился голосовой напор делегатов, по разгоравшимся спорам и скандалам, безапелляционный намек Якова в отношении водки не подтвердился.

Градус в ней оказался натуральным.

Страсти накалялись, но понять о чем кликушествовали эти надутые индюки, было невозможно.

— Где же журналисты? — Тягуче подумал Владимир Иванович, в который раз налегая на истомно пьянящую «Кровавую Мери».

Черт тоже нервничал. Задуманный план ломался, все шло кувырком.

Яков, гася раздражение, подозвал грызуна-распорядителя, выдал ему пару ласковых, и, спустя минуту, в семиугольный кабинет десантировалась, как минимум, рота репортеров.

Пулеметные очереди кинокамер, сумасшедший огонь вспышек, посыпавшиеся гранаты вопросов: атака развернутым фронтом! И расползшимся от излишнего чревоугодничества политиканам ничего не оставалось делать, как сдаться на милость победителям: горлохватам от прессы — репортерам.

Первым капитулировал седобородый грешник в старомодном смокинге. Достав из нагрудного кармана сигару и откусив кончик, он прикурил от подсунутого «Ронсона»[31] и тенденциозно произнес:

— Леди и джентльмены! На сегодняшнем симпозиуме решался краеугольный вопрос. Кто, конкретно, виноват в безобразном отношении к радиоактивным отходам? По чьему приказу отходы не утилизовались, а разбрасывались где ни попадя: вываливались в акваторию Тихого океана, и даже, закапывались неподалеку от населенных пунктов, отравляя питьевые источники?

И что Вы думаете? Решили опорочить меня, всемирно известного Председателя общества «За чистоту гидросферы», бескорыстно финансирующего эту природоохранную организацию. — Седобородый сильно затянулся дымом, закашлялся и положил сигару в мельхиоровую пепельницу. — Словесная мишура оппозиционеров бездоказательна. Где улики? А я отвергаю их домыслы фактическими документами… И вообще, до сих пор не понятно, почему нахожусь в Мафии, а не в раю? Хотелось бы столкнуться лицом к лицу с клеветниками, а не выслушивать реплики из зала! Я — за обновление природы, что адекватно ее возрождению в первозданном виде. А злопыхателей — к ответу!

Разволновавшись, седобородый вновь потянулся за сигаретой, но вместо нее выдернул и прикусил трубочку-авторучку, которая внезапно, словно от боли, выдала заливистую трель.

— Радиация! — Надтреснуто бухнул один из журналистов и рота борзописцев «отважно» отпрянула от Председателя общества «За чистоту гидросферы».

— Спокойно, коллеги! Без паники! — Назидательно-уравновешенный голос черта остановил шарахнувшихся к выходу репортеров. — Уделяйте побольше внимания аутотренингу, отбрасывайте ненужные эмоции: земные условности в аду — лишняя роскошь…

Журналисты, как нашкодившие коты, смущенно переглядывались и, перебарывая криз, переминались с ноги на ногу.

— Нет, каков оборотень! Распинался в своих заслугах и благодеяниях, а сам, нежданчиком, рентген пятьсот приволок. А не выдерни из кармана по ошибке счетчик Гейгера, глядишь — и до рая рукой подать. Пресса — она и в аду все имеет… Ну, да теперь не сорвется, Эдик и не таких ухарей в бараний рог сгибал…

Так рассуждал вслух Яков, а сам озадаченно поглядывал по сторонам. Окрик черта хоть и возымел действие, но паника перекинулась за столы: сработали земные рефлексы.

Яков защелкал спуском «Кэнона», торопясь запечатлеть назревающую сенсацию. Владимир Иванович педантично черкал в записной книжке.

Грызун-распорядитель вьюном проскользнул в радиоактивную зону и, не теряя самообладания, выдернул свистульку изо рта «борца» за чистоту гидросферы. Зомби стиснул локоть седобородого и буром попер его к дверям. Однако, от Якова не укрылось, что помогая рентгеноносцу быстренько смотаться, распорядитель, не упуская момента, втискивал в его голую, как коленка, башку, какие-то истины и передал сверток.

Черт не спускал глаз с парочки и даже сделал несколько снимков.

— Ну, босс, — обратился Яков непосредственно к Ахенэеву, — Я-то думал, мышь — тихоня!.. А оказывается, Эдик как в воду смотрел: приструнив этого обкакавшегося на земле зверка… Хватка, я тебе скажу… Увидим, до чего он в аду докатится!..

* * *

— Это становится интересным! Мордобой представителей симпозиума — редкое явление! — Паника переросла в драку и Яков лишь констатировал происходящее в зале.

С грохотом опрокинулись столы, освободив плацдарм для действий. Журналисты бесстрашно ринулись в самую гущу свалки. Били почему-то одного: высокого, моложавого, модно одетого мужчину.

Яков и Владимир Иванович с трудом протолкались сквозь строй зависших на спинах дерущихся в ожидании развязки репортеров. Несмотря на кажущуюся изящность фигуры, моложавый оборонялся профессионально. Раскормленные политиканы-нападающие тюфяками валились на пол, но взбодренные хмельным угаром, упорно лезли обратно в кучу.

— Хук слева… Апперкот!.. О! Удар «атеми» — он и в карате силен!.. Опять карате: «Дзуки ту»… — Репортеры едва успевали перезаряжать кассеты.

— Кто это? — Ахенэев оторвал черта от увлекательного зрелища.

— Ей богу, босс, не знаю… Но морды бьет — одно загляденье, не хуже Рембо с Рокки[32]!

Вероятно, и до делегатов дошло, что поднаторевшего в схватках бойца голыми руками не возьмешь, и политиканы изменили тактику. В ход пошли бутылки, тарелки, стулья…

Решающим оказался удар женщины в розовых очках и вечернем платье, бутылкой шампанского.

Сраженный коварной рукой аккредитованной грешницы, моложавый переломился пополам и рухнул на пол.

Политиканы бросились добивать, но мышь-распорядитель грудью заслонил тело мужчины и заорал:

— Не позволю издеваться над казенным имуществом! — С остервенением отбросил первого из нападающих в глубь помещения.

Журналисты прильнули к видеоискателям, ощетинились дротиками авторучек — грянуло их время! Репортаж с места сражения — что может быть сенсационней?!

— Причины Вашей неприязни к мистеру Роиду? — Борзописцы осадили королеву битвы, все еще разъяренную фурию.

Дама щепетильно дернула плечиком и, не обратив внимания на расстегнувшийся бюстгальтер, вся во власти эйфории, возбужденно произнесла:

— На симпозиуме, кроме вопроса о радиоактивном загрязнении среды, были затронуты и иные аспекты человеческой деятельности… А этот, — она пнула лежащего, — обвинил меня в нечистоплотности. Не в прямом, конечно, смысле, но акцентировал внимание зала на преступно слабом контроле за очистными сооружениями. Как он смел, как повернулся язык, так оскорбить беззащитную, слабую женщину? Десятки лет, без зазрения совести, пускал на ветер, то есть, засорял атмосферу фреоном — а я, да я шла ему навстречу, закрывала глаза, ради святой любви, а что в благодарность?… — И женщина разрыдалась.