Эльмира Нетесова - Пасынки фортуны

• Название: Пасынки фортуны
• Автор: Эльмира Нетесова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевик
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018966-4

Свобода! Долгожданная свобода вора, оттрубившего свой срок от звонка до звонка! Сколько раз пытался этот матерый уголовник бежать из зоны? Сколько раз упрямо, упорно рвался на волю?! И — тайга. Снег. Одиночество… Не зря же говорят за колючей проволокой: `Живой зэк лучше мертвого фрайера!`

Но — не убить того, кто умеет выжить любой ценой.

---

— Откуда? Не темни! В то время с промысла стянуть рыжуху не мог никто! Прииски и рудники файней тюряг охранялись. Чуть что — маслину в лоб, либо на куски! — не поверил Баркас.

— Старатели всегда были. И в те времена. И тоже хавать хотели, дышать файно любили. С ними и контачили фартовые. За навар. Оптом брали.

— А провозили как? — сомневался Баркас.

— По всякому.

— Не транди! Отсюда только самолет. А в порту всех насквозь проверят. Чуть где звякнет, вмиг за жопу! Конечно, возникали иные, кто думал глотать рыжуху. Но сколько ее в пузе провезешь? Пробовали морем. Но и там прямо на причале установили пищалки. И лягавые через них каждого прибывшего прогоняют. Говорят, Красавчик на том попух. Едино теперь с рыбаками скрываться надо. Но и те фраера. Раньше за башли брались хоть черта в ад доставить. Потом доперло до них, что к ним на керосинки не простые ваньки возникают, а те, кому средь фраеров не по кайфу на материк срываться. И стали заламывать… Да так, что фартовые им вламывали не раз. А те, едва к берегу прихиляли, высвечивали законников. И теперь нет ладу. Кто намыливается к рыбакам либо в мусорягу влетит, либо без навара останется, — говорил Баркас.

— Да, с рыбаками — файно! Они, где ботнешь, там и выкинут, не заходя

в порт. Но средь них тоже всякие… Хотя и этот путь — не последний. Есть шанс без них вырваться с Колымы, — сказал Кузьма.

— На катушках? Много ль на них прохиляешь? Я уже сколько прорывался и все мимо. Стремачат менты-суки, на каждом бздехе. То на зону нарвался. То на прииск. Всюду охрана с собаками. Едва слинял. И тут нельзя мне дышать долго. Приморят. Так бы зиму прокантовал, хрен с ним. А по весне — сквозняк.

— Как же ты с прииска Чубчика сорваться решил? — удивился Огрызок.

— Туда допрем, а дальше без мороки. На любой самосвал и ходу.

— Я уже пробовал. Он меня и подвез. На алмазный… Там — за кентель и в кутузку. Так и не слинял.

— Надо фраера за жабры брать. Чтоб доставил куда надо.

— Что же ты не смотался? — удивился Кузьма.

— Пока Чубчик дышит, не слиняю! Доперло?

— Заметано, — невесело согласился Огрызок, понимая, что не сегодня, так завтра заставит его Баркас идти на прииск.

— Нынче отсыпайся, как падла. Завтра, чуть свет, похиляем, — подтвердил догадку гость. И добавил: — В пару дней успеть надо… Огрызок крутился на топчане. Да и было от чего. Убить Чубчика? Но за что? Он высветил блатных? А кто это может подтвердить? Лягавые здесь накрывают фартовых без всякой помощи. Вот и их с Баркасом по следам на снегу любой попутает. Ума не надо. А как о том вякнешь Баркасу? Он и укажет на трассу: мол, до нее допрем, а дальше — с ветром, на попутке. Уж этот сумеет обломать любого водителя. Но вот Чубчик…

Кузьма даже вспотел от ужаса, представив себе, как подкрадется он к пахану сзади и быстро, торопливо воткнет нож в спину.

«Иначе самого размажет Баркас. Ему это, как два пальца… Но Чубчик… К этому попробуй подойти бесшумно. Он не то что шаги, дыханье всякого слышит за версту. Да и убей его, самого в расход пустят. Уже менты…» Огрызка от таких мыслей бросало то в жар, то в холод.

Чубчик… На него у Кузьмы не было обид. Огрызок думал лишь о том, как быть, как выкрутиться.

Он понимал, что не сможет убить Чубчика, но и самому не хотелось сдыхать ни за понюшку.

«Генька, видно, враз отмазался мокрить Чубчика. За то и пришил его Баркас. А теперь темнуху порет, мол, проигрался… Стал бы стопорило резаться в рамса с тем, у кого рыжухи было меньше, чем у самого. Да еще среди ночи… Да одессит эту рыжуху свою никогда на кон не поставил бы», — обдумывал Огрызок. Он приподнялся на локте, чтобы взглянуть на Баркаса. Спит ли он?

Тот лежал, отвернувшись спиной к Кузьме. И у Огрызка мелькнула шальная мысль. Он тихо соскользнул с топчана, схватил топор, стоявший у двери. И только хотел замахнуться, как упал на пол, сбитый гостем.

— И ты, гнида, туда же?! — жесткая петля из пальцев перекрыла дыхание. Огрызок увидел последний отблеск огня в печурке, перекошенное лицо Баркаса и тьму землянки, которую всегда считал могилой, хотя уже наступил рассвет…

Кузьма не сразу понял, что случилось. Куда-то исчезла тяжесть, лишь звон в ушах да боль в горле — саднящая, тяжелая — напомнила о случившемся. Огрызок оглянулся по сторонам. Все та же землянка. Кто-то махался в дверях. Кто с кем? Не понять. И мелькнувшая догадка вмиг сорвала с пола. Кузьма вцепился в Баркаса намертво. Так, как тот минуту назад.

— Меня мокрить? Сдохни сам! — рвалось из глотки Кузьмы хриплое.

— Отвали, сука! Стукач гнилой! Лидер вонючий! Я тебя из-под земли достану, ментовская шлюха! — вырвался Баркас, сбивая, срывая, молотя Огрызка пудовыми кулаками. Кузьма изворачивался и вдруг рухнул вместе с затихшим Баркасом на пол.

— Кузьма! Где ты?

Огрызок выбрался из-под грузного обессилевшего тела.

— Отойди! — услышал бренчанье наручников. Вот они защелкнулись на руках Баркаса.

— Что ж так долго не было тебя? — то ли упрекнул, то ли отругал Огрызок.

— Прости. Дела задержали. Но ведь и не опоздал.

— На самую малость, — подтвердил Кузьма.

А вскоре ехал попутной машиной в Магадан. Теперь ничто не могло помешать, ему махнуть на материк — стать совсем свободным. Кузьма даже не слышал, что несет на него Баркас.

Сосед Кузьмы сел в кабину. Продрог. А эти двое остались в кузове. Теперь уж опасаться было нечего. Баркас в наручниках — не сбежит. Для Кузьмы он не опасен. Сам Огрызок не станет сводить счеты с беспомощным. Но Баркас нарывался:

— Схлестнулся с мусорами, шваль паскудная, но нищтяк. Покуда приговор, о тебе, падла, весь фартовый Север будет знать как о стукаче. Не я, другие достанут. И размажут, как маму родную. Без разборок. В куски пустят. Я всем отстучу в камере. Нигде тебе дышать не дадут. Секи, пидер!

— грозил до хрипоты.

Кузьма вначале отбрехивался. Посылал Баркаса по всем падежам. А потом надоело. Умолк, перестал замечать и слушать. А машина шла, минуя поселки, зоны, прииски.

Баркас, наверное, тоже у стал материться. Умолк, задумался. Смотрел на уходящие километры воли.

Огрызок понимал: будь у него хоть малейший шанс па побег, он, не сморгнув глазом, тут же убил бы Кузьму. Но не повезло. Даже «пушку» выбил у него сосед. О ней, больше чем о рыжухе, жалел Баркас.

Машина шла по колымской трассе, оставляя за собой хвост снежной пыли, крутившейся поземкой.

— Слушай, Огрызок, давай слиняем вдвоем. Всего-то долов — сними браслетки. И оба на воле. Хочешь, вместе фартовать станем. Не решишься — в разные стороны разбежимся. Забудем прошлое. Ведь помогать должны друг другу. По закону нашему. Помоги. И я стану твоим обязанником. Всякое твое слово — законом станет мне.

— Темнишь…

— Век свободы не видать. Как на духу ботаю. Ну что лягавый? Мало от них натерпелись? Слиняем и все тут. В гастроль смоемся. Иль на дно заляжем, как вякнешь. Фалуйся. Не тяни резинку. Чего мы тут ботаем? Время дорого. Давай, сними браслетки, — развернулся к Кузьме, прося или приказывая освободить руки. Он был уверен, что уговорил Огрызка, но тот не двигался с места.

— Гоноришься? Иль ссышь? Чего ломаешься, как пидер? Сними браслетки, мать твою…

— Снимут. Не дергайся, — отвернулся Кузьма.

— Пока места глухие. Тут слиняем — верняк! Шустри, покуда транспорт еле волокется. Минуем тайгу, там дорога ровная, без заносов. До самого Магадана на скоростях. Упустим лафу, — умолял Баркас Огрызка.

Тот отвернулся. И вдруг увидел, как за задний борт машины ухватился мужик, выскочивший из-за снежного завала.

Он быстро подтянулся, перемахнул через борт. И ввалившись в кузов, сказал, оглядевшись:

— Подбросите малость. Не то чуть дуба не врезал. Колотун дикий. А мне тут неподалеку, — и спросил, глянув на Огрызка: — Далеко ль шмаляем?

— В Магадан, — ответил Кузьма.

— На волю хиляете?

— Этот хмырь — на волю, а меня — в тюрягу, — встрял Баркас.

— А чего не смоешься?

— Браслетки приморили.

— Дай их сюда, — подошел мужик, не оглядываясь на Огрызка.

Кузьма вмиг вскочил. И не успел попутчик взяться за наручники, отбросил его Огрызок к заднему борту, пригрозив:

— Клянусь мамой, шевельнешь клешней, жабры вырву! Допер?

На шум в кузове водитель оглянулся. Не заметил ничего. Но все ж решил притормозить на всякий случай.

Мужик, едва очухавшись после удара о борт, тут же услышал и, выскочив из кузова, растворился в заносах на обочине.

— Лягавым потрафить хочешь? Ништяк! Долго не подышишь. Я тебя, гада, из-под земли надыбаю! — пригрозил Баркас, едва машина снова тронулась в путь.

Кузьма сидел, прижавшись спиной к борту, и стучал зубами от холода.

— Теперь ты вовсе лажанулся. Этот тип из фартовых. С тюряги слинял. А ты его, как фраера, бортанул. Ладно я! Этот, считай, на воле. Тебя запомнил, как падлу. Не упустит, коль доведется свидеться. Пощекочет бока пером. И за меня… Даром не спустит, — грозил Баркас.