Эльмира Нетесова - Пасынки фортуны

• Название: Пасынки фортуны
• Автор: Эльмира Нетесова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевик
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018966-4

Свобода! Долгожданная свобода вора, оттрубившего свой срок от звонка до звонка! Сколько раз пытался этот матерый уголовник бежать из зоны? Сколько раз упрямо, упорно рвался на волю?! И — тайга. Снег. Одиночество… Не зря же говорят за колючей проволокой: `Живой зэк лучше мертвого фрайера!`

Но — не убить того, кто умеет выжить любой ценой.

---

— А что ты с Чубчика хочешь?

— Не я, ты его загробишь! Усек? Но так, чтоб знал за что.

— Я? Нет, не могу! Чубчик — мой пахан. Да и я не мокрушник. Не доводилось мне! Нет! Да и с чего?

— Захлопнись, гнида! Иль валяешь в дурку? Так секи, со мной цирк не пройдет. Я тебя не на халяву из сугроба выгреб. Обязанник ты мне! Допер? И не отмажешься вовек, — глянул в глаза Огрызка жестко, зло.

— А самому слабо справиться? — не выдержал Кузьма.

— Мне к нему тропинки заказаны. Пасут мусора за всяким кустом. Пытался его накрыть. Чуть не влип.

— Линял бы на материк без приключений. Себе спокойнее. Пока не схомутали по-новой в зону.

— Чубчик, падла, и тут сработал. Раньше я мог смотаться. Но теперь — нет. Обложили, как волка в логове. Капканами. А я на халяву не желаю сдыхать. Так и кружили нынче — кто кого объегорит. Он с лягавой кодлой, а я — один…

Огрызок сидел, понурив голову. Кусок мяса в горло не лез. Ему не надо объяснять, кто такой — обязанник. Этого он опасался всю свою жизнь. В зоне устерегся. А тут, на воле, влип… Он знал, что за свое спасенье он стал верным и послушным псом Баркаса. До самой смерти. Фартовые даром не спасают. Знал, что отказаться не имеет права. А по законам «малины» он теперь должен делать все, что прикажет Баркас. Откажись, и тот убьет Огрызка на месте, казнит самой мучительной, долгой смертью. И никто не вступится за него.

Огрызок вспомнил о следователе. И отматерил его в душе за то, что не пришел на помощь. Забыл. Видно, поверил, что сбежал Баркас на материк. И, забрав соседа, даже не предупредил Кузьму, что оставляет на отвалах одного.

— За мной уже давно охотятся. Пасут не только мусора. Не один Чубчик меня подвел. Твоего напарника тоже пришлось пришить не с добра. А ведь не хотел я его гробить. Вынудил, гад! Пришлось потрафить. Но уж и говно он был редкое! Проигрался в рамса под чистую. Все продул. А средь ночи решил на меня с пером наехать. Жаль стало проигранной рыжухи. О колгане не вспомнил, который в обязанники заложил. Я ему и напомнил. Чтоб и в жмурах не забывал, не проссывал мозги.

— Ты его тоже на Чубчика фаловал? — спросил Кузьма.

— Не только! Коль башку проиграл, обязан был выполнять мое слово! А коль вздумал избавиться, я ему помог.

— А почему ты проверяющего угрохал?

— Этот гад пушку не хотел подарить. Раздумывал долго. А мне ждать некогда. Уговаривать не умею. Ломанул по черепку и гуляй, Вася! Пушку взял и сквозняк дал. Кружил всюду.

— А чего к Чубчику враз не заявился?

— У тебя с колганом непорядок, ты придурок иль прикидываешься? Да ведь к Чубчику на прииск попасть не всяк может.

— А почему на прииск? Он же, как я слышал, в поселке живет. И его менты не пасут.

— Своя лягашка под боком! — прервал Баркас и продолжил: — Придти туда можно. Да остаться незамеченным нельзя. Враз засекут. А и смыться оттуда тяжко. Сам же Чубчик из дома ни на шаг. Один никуда нос не высовывает. А уж сколько сил положил, чтоб из хазы его вытащить, — проговорился Баркас.

— Отчего ж враз не на меня, на Геньку вышел? Чего не нарисовался к нам, когда в палатке оба канали?

— Он — фартовый. К тому же тебя замели в тот день, когда я вас приметил.

— А замели из-за тебя. Твое на меня повесили. Жмура проверяющего. Не тебя, меня сгребли! — вспомнил Огрызок. И вмиг решил, что ничем не обязан он Баркасу. Наоборот, тот ему — за передышку от погони.

— Два дня даю тебе. А дальше — срываемся. Долго тянуть не станем. Уложи Чубчика и валяй на все четыре. А нет — тебя не станет. Как и стопорилы. Некому будет помочь. И слинять не пофартит. Всюду достану, — пообещал, улыбаясь, Баркас.

Огрызок молчал. Он понимал, что сегодня нет у него сил постоять за себя. Но ведь именно из-за Баркаса перенес он кучу неприятностей. Оказался здесь и чуть не сдох из-за него.

Вспоминая пережитое, Кузьма чувствовал, как приливает к сердцу злоба, лютая, черная.

Да, Баркас помог. Но для чего? Чтоб вместо себя сунуть на верную смерть. Если он, Огрызок, убьет Чубчика, его приговорят к расстрелу, либо дадут такой срок, что о свободе и мечтать разучишься. Но главное, как убить? Ведь Чубчик одним пальцем его, Кузьму, размажет в карьере. Да и не сможет он на пахана поднять руку. А значит, Баркас все равно убьет его, Огрызка. Гость сидел у печки и, казалось, дремал. Кузьма осторожно встал, пошел к столу.

— Чего ты шаришь там, задрыга? — увидел в руке Кузьмы нож. И в один прыжок оказавшись рядом, вырвал его из рук Огрызка: — Балуешь?!

— Мяса хотел отрезать, — соврал Кузьма. Баркас вывернул куски мяса на стол.

— Хавай! А перо не тронь!

Кузьма едва сдерживался. И поневоле ловил себя на том, что прислушивается к звукам за стеной.

Несколько раз ему показалось, что кто-то стукнул в стену плечом. Но ни крика, ни голоса не донеслось.

Кузьма, наевшись досыта, улегся на топчане, решив обдумать, как поступить теперь со своим гостем. А тот, долго не раздумывая, нарубил еловых лап, набросал их на полу землянки толстым слоем, подкинул в печку побольше дров и улегся ближе к теплу. Вскоре его разморило. Расслабился Баркас, общенья захотел. И заговорил через губу, с ленцой:

— Вот ты, Огрызок, знаешь, отчего тебе не фартит? Оттого что дергаешься, нет надежных кентов. Приморился ты в «малине» Чубчика. А он — падла! Тебя из-за этого в закон не возьмут долго. Потому что пахан твой — ломанутый. А кто знает, какой фортель ты отколешь?

— Я сам не с каждым в дело пойду. Не пацан. Секу, с кем кентоваться. В зоне не опаскудился. На воле и подавно. А вот ты — фраернулся не раз. Закон фартовый нарушил. Законник не должен мокрить без нужды. А ты двоих ни за хрен угрохал. Особо Геньку! Пусть он и говно, но не тебе с ним разборку чинить. У него свой пахан был. Да и со мной — не по фартовому… Геньку ты угробил, а попутали меня. Значит, не я, а ты мне должник. И за то, что выкопал, ни хрена я тебе не должен.

— Чего? — послышался рев от печки. И Баркас, раскорячась, вскочил с пола: — Ты туг чего ботал? — надавил кулаком на грудь Кузьмы.

Огрызок хотел ответить злое, едкое. Но нестерпимая боль отняла всякое желание к разговору.

— Еще раз такое вякнешь, размажу по стене, как мандавошку! Доперло до тебя, козел? — тряхнул Кузьму так, что у того чуть зубы не выскочили: — Я тебе не дам скурвиться! Не мечтай! Вот мое слово выполни, дальше к кому хочешь хиляй. И без того не мечтай дышать.

— Мне б самому до утра не сдохнуть, — закашлялся Огрызок.

— О! Такие, как ты, долго небо коптят!

Кузьма в ту ночь долго слушал рассказы Баркаса о крутых удачных делах, дерзких «малинах», верных кентах.

Не скрыл гость, как горько пришлось ему в ходке. Рассказал, сколько терпел от охраны, оперативников, от пахана барака.

— Я влип в барак, где враз четыре пахана «малин» тянули ходки. Оно с одним не все кентуются, тут же и вовсе дело швах. Что ни день — разборки, трамбовки, никакого покоя. Опера из барака не выметаются, пасут паханов. Надоело мне с ними. Ну и наехал однажды под кайфом. Чифирнул малость. Ботал я, что не вижу паханов. Что они, как шмары, выкручиваются перед законниками, набивают себе цену. А сами говно! — хохотнул Баркас.

— Как же тебя дышать оставили? — удивился Огрызок.

— Сам не допер. Но отделали так, что враз поверил — настоящими файными паханами на воле были. С тех пор прежде, чем наехать на кого, думаю, останется ли целой моя шея?

Кузьма долго не решался спросить Баркаса о золоте. А тут осмелился.

— Где ж ты рыжуху держишь, какую у жмуров забрал?

— Тебе, падла, что за дело до нее? Чего это твоя жопа за чужой навар болит? Иль другой заботы нет? О колгане печалься! — ответил зло.

— Мне твой навар без понту. Это верняк. А спросил потому, что обидно, если б рыжуха вдурью пропала. Мы с Генькой в последний раз ее нашмонали много. Как никогда.

— Много нашли? Разве это много? Ты хоть раз ювелирки брал? Иль тебя в те дела кенты не прихватывали? Вот там рыжуха! С ней мороки нет! Готовая! А эту еще сплавить сумей! Чтоб в ментовку не загреметь! Нынче зубодеры ссут ее брать. Потому что их самих лягавые всякий день трясут. Да и ювелиры- разные попадаются. Вот был у нас один цыган. Долго с ним «малина» кентовалась. Сплавляли ему рыжуху целых восемь зим. Все как по маслу шло. Но… Попутали его мусора. Сгребли в ментовку вместе с табором. Тряхнули. Он и поплыл. До самой жопы раскололся. И всех нас заложил. Вместе с паханом. Теперь с цыганами дел не имеем. А вот паскуды

— ростовщики! Эти все хватают. Но… Промысловой рыжухи ссут. Предпочитают ювелирную. С ней, мол, без мороки. В кубышке сколь хошь лежит.

— Как будто на этих все заклинило! — усмехнулся Кузьма. И разговорился о прошлом, вспомнил свою «малину»: — Мои кенты с зубодерами дел не имели. Ростовщиков не уламывали и никогда не доверяли им. А рыжуха у них водилась всякая. И промысловая…

— Откуда? Не темни! В то время с промысла стянуть рыжуху не мог никто! Прииски и рудники файней тюряг охранялись. Чуть что — маслину в лоб, либо на куски! — не поверил Баркас.