Осмунд Эгге - Загадка Кирова.Убийство, развязавшее сталинский террор

• Название: Загадка Кирова.Убийство, развязавшее сталинский террор
• Автор: Осмунд Эгге
• Издательство: Издательство «Российская политическая энциклопедия»
• Жанр: История
• Год: 2011

---

Кирилина сообщает примерно такие же сведения; она приводит ряд свидетельств об истерическом состоянии Николаева во время допроса. Он якобы кричал: «Я отомстил», «Простите» и «Что я наделал!» Более того, после возвращения из Смольного Николаеву оказывалась медицинская помощь врачами-невропатологами[504].

Если мы не признаем присутствия на допросе Кулагина, которого упоминает Медведев в первом издании книги «Let History Judge», то в этом случае единственным прямым свидетелем, очевидцем событий во время допроса Сталиным Николаева остается Молотов. Во время своих неоднократных бесед с Феликсом Чуевым в 1970-1980-х гг. Молотов приводит свои версии ряда исторических событий, в т. ч. и убийства Кирова. Молотов описывает Николаева как обозленного и ожесточенного человека, и эта характеристика совпадает со словами Кацафы. Согласно Молотову, Николаев заявил, что данное убийство было идеологически мотивированным, т. к. он является сторонником Зиновьева[505]. Тем не менее этот рассказ Молотова о Николаеве не вполне соответствует другим свидетельствам Молотова. Он тоже сказал, что Николаев, вероятно, не был ни правоверным зиновьевцем, ни правоверным троцкистом, но использовали его именно зиновьевцы. Молотов также сказал следующее: «Думаю, что женщины там ни при чем». Не приводя никаких деталей, Молотов также упоминает и допрос Сталиным Мильды Драуле. Его упоминает также и Росляков, однако только на основании вторичных источников данных. Он утверждает, что Драуле выглядела растерянной и потрясенной; по ее словам, до этого события она ничего не знала и ничего не подозревала[506].

Молотов не упоминает о словах Николаева о сотрудниках НКВД, которые приказали ему убить Кирова. Но нам кажется, что надежность Молотова как свидетеля по данному делу вызывает большие сомнения. Если рассказы о попытке Николаева обвинить в убийстве НКВД соответствуют действительности, то у Молотова были все причины держать язык за зубами. Хрущев упоминает, что ни у кого не возникало даже желания спросить у Молотова и Ворошилова, справедливы или нет эти слухи. «Они были не такими дураками, чтобы говорить об этом, а мы не такими наивными, чтобы спрашивать»[507]. Надежность сведений, сообщенных Молотовым довольно невысока. Его беседы с Чуевым печально известны ложью, к которой он прибегал в тех случаях, когда полагал, что правда может причинить ущерб партии или правящему режиму[508].

Хотя мы и не знаем точно, что именно происходило во время допроса Сталиным Николаева 2 декабря, нет никаких сомнений в факте существования допроса. Менее достоверна история о том, что на следующий день, т. е. 3 декабря, Сталин якобы лично пришел в камеру к Николаеву и имел с ним часовую беседу один на один. Эта история, как и многие другие, берет свое начало из лагерных рассказов. Корабельников, предположительно один из охранников Николаева, рассказал ее Льву Разгону, который привел ее в одной из своих книг[509]. Однако это весьма сомнительный источник, т. к. в документах нигде не упоминается Корабельников как один из тюремщиков Николаева. И если эта история даже частично правдива, то удивительно, что Кацафа ничего не говорит по этому поводу. Не найдено подтверждений этой истории и в других независимых источниках.

* * *

Допрос Сталиным Николаева 2 декабря 1934 г. оброс мифами. Путешествие Сталина в Ленинград, допрос, на котором он лично допрашивал убийцу, добавили драматизма в историю убийства Кирова и, естественно, породили большой интерес к событиям, происходившим во время этого допроса. История о том, что Николаев действовал по приказу НКВД, ведет свое начало из слов подсудимых на показательном процессе над Ягодой и другими лицами, который состоялся в марте 1938 г.[510] Поэтому закономерно появление слухов о том, что же поведал убийца во время сталинского допроса. На суде над Ягодой также «выяснилось», что человек, с которым общался Николаев, был Запорожец. Это, в свою очередь, послужило основанием отдельной версии, согласно которой Николаев во время его допроса Сталиным указал именно на Запорожца.

Но Николаев был не единственным, кого допрашивал Сталин и другие члены «государственной комиссии». День спустя после допроса Николаева в Смольный была доставлена двадцативосьмилетняя женщина по имени Мария Николаевна Волкова, которая предстала для объяснений перед кремлевскими бонзами.

Мария Волкова и история «Зеленой лампы»

С 1931 г. Мария Волкова являлась информатором НКВД в Ленинграде. В 1934 г. она доложила в НКВД о группе бывших кулаков; члены этой группы были замечены в антисоветских высказываниях и занимались подготовкой покушения на Кирова. Но расследование не выявило ничего, что подтвердило бы это заявление[511].

Волкова также написала в НКВД письмо, в котором она сообщала о существовании контрреволюционной организации в составе 700 членов, именуемой «Зеленая лампа». Волкова была допрошена сотрудником НКВД Г. А. Петровым. Согласно свидетельствам Петрова, которые он представил в хрущевские времена комиссии по расследованию дела Кирова, он спросил Волкову, как именно она узнала об этой организации и количестве ее членов. Никакого ответа он от нее не получил. Во время последующего допроса Волкова поведала другие истории. Так, при посещении рабочего Путиловского завода она якобы обнаружила у него дома корзину с человеческим мясом; в домах некоторых своих друзей она находила печатные станки для выпуска банкнот, а однажды ее взяли в Лигове (пригород Ленинграда), где она нашла в подвале ящик с боеприпасами. В качестве доказательства она принесла старую патронную гильзу. По словам Волковой, руководителем «Зеленой лампы» был «бывший царский генерал Карлинский»[512].

Петров и его группа проверили донесения Волковой, однако не нашли никаких подтверждений. Петров представил результаты расследования на совещании в НКВД, возглавляемого Медведем. Все согласились с тем, что Петров напрасно тратил время, расследуя заведомо ложные обвинения. Медведь пришел к заключению, что Волкова — социально опасный элемент, т. к. она клевещет на людей и сообщает в своих письмах НКВД ложную информацию[513].

Эксцентричное поведение Волковой и ее постоянная ложь заставили сотрудников НКВД усомниться в ее умственном здоровье; в октябре 1934 г. она была подвергнута психиатрической экспертизе, которая выявила, что она страдает манией преследования. После этого она была помещена в психиатрическую лечебницу[514].

Эту женщину также доставили на допрос государственной комиссией, возглавляемой Сталиным. Но для чего? Дора Лазуркина, бывшая сотрудница Ленинградского обкома, упомянула об этом в своих мемуарах, написанных в возрасте 87 лет в 1971 г.[515] По ее словам, председатель Ленинградского облисполкома П. И. Струппе пришел к ней в слезах и сказал, что совершил ужасную ошибку. Некоторое время назад к нему в облисполком приходила одна женщина с целью попасть к нему на прием. Его секретарь сказала, что Струппе сейчас нет. Далее эта женщина заявила, что она подслушала разговор группы сотрудников НКВД, которые говорили о том, что Кирова необходимо убить[516].

Этой женщиной была Волкова. 2 декабря Дора Лазуркина, повидимому, сообщила Ежову о Волковой и ее рассказе о сотрудниках НКВД, говоривших об убийстве Кирова[517]. Ежов сообщил об этом Сталину, и через день Сталин приказал доставить Волкову из психиатрической лечебницы для допроса. Однако что она говорила во время допроса, известно только с ее слов. Предположительно, ей показали фотографию Николаева, в котором она признала известного ей человека. Она также якобы упомянула письмо Кирову, в котором она предупреждала его о готовящемся покушении. По словам Волковой, оно было перехвачено сотрудниками НКВД. Как якобы сказал государственной комиссии один сотрудник НКВД по фамилии Бальцевич, он уничтожил это письмо, т. к. в нем содержался один вздор[518].

В тот же день был допрошен и Петров. Кроме Сталина, Ягоды, Ворошилова, Молотова и Жданова на допросе присутствовало также руководство Ленинградского управления НКВД. Сталин и Ягода задали ему ряд вопросов по поводу донесений Волковой. Петров ответил, что все они были тщательно проверены, но ни одно из них не имело никаких реальных оснований[519].

В показаниях Петрова ничего не говорится о том, что Волкова знала Николаева. И в отчете Агранова Сталину в январе 1935 г. по поводу Волковой ничего не говорится о том, что она знает Николаева. Об этом не упоминается ни на суде над Николаевым, ни в ходе судебного процесса сотрудников НКВД, обвиненных в неисполнении служебных обязанностей[520]. Когда в 1956 г. в КГБ изучали досье Волковой, в нем не было ничего, что бы указывало на то, что она до убийства Кирова была как-то связана с Николаевым или же с его предполагаемыми сообщниками[521]. Об этом она стала говорить уже после убийства.

Не ясно, действительно ли Сталин поверил Волковой. Сегодня для нас даже сама мысль об этом может показаться невероятной. Тем не менее Яковлев утверждает, что показания Волковой во время ее допроса Сталиным сочли заслуживающими доверия[522]. Ряд сотрудников НКВД, которые общались с Волковой ранее, осенью 1934 г., в т. ч. Петров и Бальцевич, были арестованы и подвергнуты допросам[523]. Позднее они были обвинены в халатном отношении к своими служебными обязанностями, а Бальцевич, который предположительно уничтожил письмо Волковой Кирову, был приговорен к десяти годам тюремного заключения.