Митрополит Георгий (Ходр) - Митрополит Георгий (Ходр) Призыв Духа

• Название: Митрополит Георгий (Ходр) Призыв Духа
• Автор: Митрополит Георгий (Ходр)
• Издательство: Дух и литера
• Жанр: Религия
• Год: 2006

Род. 6.6.1923, Триполи, Ливан), изучал юриспруденцию в Ливанском ун–те, участвовал в 1943 г. в борьбе за независимость Ливана, в 1944 создал в Бейруте православное молодежное братство, в 1952 г. окончил институт преп. Сергия в Париже, в священники рукоположен в декабре 1952, служил в Триполи. В епископы рукоположен в феврале 1970 г. Профессор Баламандского ун–та и Бейрутского. Митрополит Библоса, Ботриса и Гор Ливанских (Антиохийский Патриархат), выпускник Св. — Сергиевского института в Париже, почетный доктор богословия Св. — Владимирской семинарии. В 1953 вместе с Мейендорфом, Шмеманом, Николаем Ниссиотисом создал «Синдесмос».

Его:

L'Appel de l'Esprit. Eglise et societe, 2001 — Призыв Духа. Изд–во Le Sel de la Terre, les editions du Cerf — textes choisis et mis en forme pae Maxime Egger.

Parole orthodoxe: Conversion — Au c?ur de la foi — Communion ecclesiale — Priere et liturgie — Paques, 2000

Christianisme, judaisme et islam. Fidelite et ouverture, 1999

Revue d'ethique et de theologie morale n° 162. Foi chretienne et pouvoirs des hommes, 1987

*

Эта книга содержит раздумья иерарха Антиохийской Православной Церкви о жизненной позиции христианина в современном мире. Владыка Георгий Ходр касается в ней таких острых тем, как отношение христианина к общественной деятельности и политике, технологической цивилизации, социальной и национально–освободительной борьбе. Значительное внимание уделяется проблемам так называемого «третьего мира». Автор неоднозначно высказывается по вопросу о возможности для христианина применить оружие ради торжества дела, которое он считает правым. Главная мысль книги в том, что принадлежность к Церкви должна перестать быть внешним и формальным обстоятельством в жизни человека и стать определяющим фактором во всех его делах.

---

Христианство не умещается в истории

История для православных христиан интересна лишь тем, что в ней действует Дух Святой. Конечно, можно судить о значительном числе христиан и христианских общин потому поражению, которое потерпели их попытки изменить мир, но подобный суд подразумевает, что христианство приковано к истории. Однако христианство не умещается в истории: оно полностью совпадает с присутствием Христа и нашей жизнью с Ним, сокрытой в Отце.

Кто видит себя в свете Божием, кто отождествляет себя с этим светом, у того терпение больше и сопротивление тверже — ибо основание их глубже, — чем у того, кто хочет одолеть историю силой и оружием. Для последнего важно количество, важны средства к существованию, политика, ибо все это обеспечивает силу. Перед нами два различных мировоззрения, которые не могут прийти и никогда не придут к согласию.

Истинная проблема не в том, чтобы узнать, выживем мы или нет, она в том, сможем ли мы достичь состояния людей, опытно переживших в теле и душе действие божественной энергии, ибо иметь этот опыт — значит вновь обрести уверенность в бытии и святости человечества, которое все целиком призвано стать полем действия Божьего и местом обетованной встречи со светом.

Тот, кто облачился в белые одежды света, больше не страшится бытия. Он не унывает в дурные времена и ничем не тревожится, для него существует лишь свет, которым он одет. Вне этого света все умирает — времена, мысли, действия, все становится адом, которому, однако, не одолеть наследия, раз и навсегда переданного нам святыми. Это наследие–источник силы и доверия, обновления мира. Это — воскресение и Пасха Господня.

По ту сторону пространства и времени

Только Христос освобождает пространство и время от мучения. Пространство — это разделение, скорбь от того, что рядом нет друга, невозможность вездесущия, тяжесть еще не прославленного тела. Немногие люди ощущают этот род страдания, но они испытывают всю скорбь чужбины и насильственного изгнания, отрыва от близких. Однако в церкви–храме мы уже не живем в чистой горизонтальности:

Кровь Христова сближает нас (Еф. 2, 13), и рушится разделяющая стена.

Христианский храм символически являет Тело Христово, растущее из краеугольного камня. В праздник Воздвижения Креста крест, который держит священник, благословляет все четыре стороны света и собирает их вместе. Крест принимает нас в свое вертикальное и непрестанное восхождение ко Вседержителю, словно священное пространство храма становится отправной точкой непрерывного шествия. Христос рубцует в нас разрыв пространства. Мы знаем отныне, что поклонение Непорочному Агнцу совершается в любых условиях, и вера превозмогает все обстоятельства.

Одна из самых вдохновляющих черт литургического сознания — освобождение от ига времени с его смертностью и тоской. Ветхое «нет ничего нового под солнцем» побеждено пасхальным «теперь все новое». Новое не той новостью, какая приходит в круговращении времени, но обновленное тем, что в нас и вокруг нас причастно новому рождению в Духе Святом. Это надежда на воссоздание, воскресение, ибо время как таковое лишь приводит человека в ветхость и вовсе ничего не создает. Мы должны искупить дурное время, очистить его от зла, дав ворваться в него вечности — тому божественному качеству, которое не исходит от тварного, но, не разрушая его, как одно из измерений космоса, наполняет его той действенностью, которой то само по себе не обладает.

Таинство переносит нас от повторения к абсолютному творчеству. Новое творение во Христе принадлежит будущему веку, который разрывает храмовую завесу. По отношению к истории мы всегда живем в двух планах — исторической непрерывности и эсхатологического обрыва. В нас встречаются оба процесса — рост и распад. Истинное бытие заключено в вере и не сводимо к чистой исторической рациональности. Отсюда двойственный статус христианина в истории: он одновременно есть существо, вовлеченное в историю, согласно ее законам, и свидетель, отрицающий ту форму, которую принимает его вовлеченность.

Литургия без дерзновения становится противосвидетельством

Экклезиология, не соответствующая предмету, — источник заблуждений и непоследовательности в социальной практике (praxis). И напротив, общественный гнет делает невозможной полноценную вовлеченность в общественную жизнь. Может быть, постоянное литургическое прошение о мире всего мира выражает мечту об освободительном действии Церкви, возрожденной через Евхаристию, Церкви, которая желает не только торжества, но и приношения к «жертвеннику нищего», по слову св. Иоанна Златоуста. Проблема в том, что Восточная Церковь часто бывает заточена властями в алтаре. Если кажется, что Бог, через Церковь, надолго попускает жезлу нечестия тяготеть над судьбой праведных, те воздевают к Нему руки, вопия о беззаконии. И литургия без дерзновения станет противосвидетельством. Церковь, даже наименее формалистическая, будет стремиться придавать почти абсолютную ценность обрядам и формам. Однако пророческий дух, точно золотая нить, возникает то там, то здесь и выражает себя в истории — обычно через монаха или иерарха, порой через священника. А значит, молитва Церкви была и может быть производительницей плодотворного общественного действия.

Воплощение распространило Бога по всей вселенной

Движение за обновление в Церкви определяется своей отправной точной, открываемой им перспективой, питающими его вечной сущностью и основой, несомым им посланием; все его существо возрастает от освобождаемого им энтузиазма.

В начале такого движения перестраиваются ряды и нарастает возбуждение, его источники разливаются все обильнее и соединяют умы мыслью об обновлении. Возникает двойная необходимость: во–первых, необходимость черпать от Бога, Который нисходит к нам, присутствует среди нас в молитве, в слове и в очищении сердца; во–вторых, необходимость выразить нашу веру соответственно нашей эпохе. Эта необходимость не только открывается нам Богом, когда Он нисходит к нам, но и рождается из той действительности, которая перед нами. Бог приходит к нам не только сверху, но и из мира, перед которым мы стоим, от его дальнего горизонта.

Если человек не видит одного из этих двух измерений Божьего пути к нам, его представление об этом непрочно. Если он прибегает к своему Господу, не считаясь с пространствами этого мира и не заботясь о том, чтобы перенести туда своего Бога, то он чужд тайны воплощения, которое распространило Бога по всей вселенной. Если он начинает теряться в осаждающих его со всех сторон проблемах, не обращаясь к вдохновению Духа, он сворачивает с правого пути.

Противоположность между мирским и священным превзойдена

Эсхатологическое измерение в христианстве означает, что человек уже в этой жизни причастен славе Царства. Церковь стоит на том, что христианин по самому своему положению должен надеяться. А в надежде уже есть предвкушение тех духовных реальностей, на которые человек уповает. Мы получили залог Святого Духа. Мы видели свет истинный, поэтому вся земная действительность переживается нами в вере, а значит, она есть уже преображенная действительность. После воплощения Слова нет больше разделения между человеческим и Божеским. Бог вочеловечился, а человек стремится жить тою же жизнью, что и Бог. Нет больше жизни только земной. Век нынешний и век будущий не составляют двух в корне различных времен. Пришествие Христово уже охватывает всякую человеческую структуру изнутри. Христос осуществляет синтез тварного и нетварного.

Стало быть, неправильно говорить о противоположности между священным и мирским. Мирского, не освященного больше нет, потому что все подлежит действию Божественных энергий, которые оживляют все творение. Ничто не отделено от Бога, ничто не чуждо Богу. Все принято Им, все освящено, все принесено ему. В воскресенье в Церкви можно видеть хлеб и вино, положенные на жертвенник. Их материальность очевидна, но по молитве они становятся совершенно иными; от чувственного уровня они перенесены на уровень умопостигаемый, и означают теперь Царство. Духовность как область Духа Святого уже в этой жизни становится призванием и последним значением всей действительности.

Иными словами, восточное христианство не допускает разделения между благодатью и безблагодатной природой, к которой благодать прилагается как бы извне. Человек создан по образу и подобию Божию; поэтому мы смотрим на человека как на тварь с божественным устройством. Мы определяем его через Бога, живущего в нем, а не по его состоянию удаленности от Бога, вызванному падением. Человек принят в Божественное движение, начатое во Христе и непрестанно обновляющее его, пока он не будет погружен в глубины божественности.

Все это заставляет нас занять позицию, основанную на вовлеченности в земные проблемы. Сама эта вовлеченность основана на вере и вписана в путь, который позволяет нам обрести вечную жизнь. Мы — политики, чей ум направляется Богом, и цель нашей работы — ввести Церковь во славу Божию и дать человеку корни. Мы не отделяем национальных и общественных забот от нашего понятия о Боге, ибо единственный свет в человеческой истории — это Он и Его Слово. Надо, чтобы этот свет отразился в структуре этого мира и во всех, кого она охватывает.