Джастин Мароцци - Тамерлан. Завоеватель мира

• Название: Тамерлан. Завоеватель мира
• Автор: Джастин Мароцци
• Издательство: М.: ACT: ACT МОСКВА: Полиграфиздат, 2010, 445, [3] с.: ил.
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-058919-7 (ООО «Изд-во АСТ») (С.: Истор. роман-2 (М)) 978-5-403-01069-6 (ООО Изд-во «АСТ МОСКВА») 978-5-4215-0397-2 (ООО «Полиграфиздат»)

Тамерлан — Железный Тимур, как его называли современники. Последний из великих завоевателей мира.

Легендарный полководец Средневековья.

Создатель грандиозной империи.

Военачальник и стратег, не потерпевший ни единого поражения.

Он был жесток и безжалостен — однако именно при его правлении расцвели науки и искусство в Центральной Азии…

Каким же был Тамерлан — сложный, неоднозначный человек, чье имя навеки вошло в исторические хроники?

На этот вопрос пытается ответить ученый и журналист Джастин Мароцци.

Justin Marozzi
TAMERLANE Sword of Islam, Conqueror of the World
_{Печатается с разрешения автора и литературных агентств Capel & Land Limited и Synopsis.}

---

Наиля продолжила: «Начать с того, что мать Тимура, дочь садра, прибыла из Бухары, поэтому в детстве он провел здесь много времени. Он всегда очень уважал этот город, и главной причиной этого было его исламское наследие. В действительности, Бухара стала вторым городом империи. Если Самарканд был светской столицей, то Бухара — религиозной. Вы должны помнить, что в те времена ни один правитель не мог ничего предпринять в области политики, экономики и военной без поддержки религиозных деятелей. Тимур также восстановил много важных памятников, вроде мавзолея шейха Сейф ад-дин Бухари и Хазм-Аюба. Он также восстановил часовню Багауддина Нахшбанди. Человек, который присматривал за библиотекой Тимура, Махмуд-Ходжа Бухари, также родился в этом городе. Тимур несколько раз бывал здесь во время войн. Бухара и ее окрестности всегда были очень важны для него, особенно когда он собирал войска в долинах Заравшана и Кашкадарьи, чтобы отогнать монгольских захватчиков.

Во время многих походов Тимур не раз возвращался на пастбища вокруг Бухары. В 1381 году он зимовал здесь после захвата Герата. Здесь располагались прекрасные охотничьи угодья. Два сына Чингис-хана, Джагатай и Угедэй, посылали отсюда своему отцу верблюдов, нагруженных лебедями, когда бывали здесь. В 1389 году Тимур разгромил Хызр-Ходжу, хана Могулистана, и отправил свой двор и армию на отдых в Бухару, отметив победу грандиозной охотой на озерах и реках у подножия Заравшана.

В 1892 году Тимур снова приехал в Бухару, на сей раз заболев после Пятилетного похода в Персию. «Он был настолько болен, что вызвал свою семью из Самарканда, так как ждал смерти. Но врач из Бухары, используя методы Авиценны[113], сумел спасти его, и через месяц он был достаточно здоров, чтобы продолжить поход. Бухара всегда поддерживала Тимура в его завоеваниях, в отличие от Хорезма и других городов».

Однако следует прямо признать, что по своему значению Бухара все-таки заметно уступала Самарканду. Несомненно, бухарцы гордились своим богатым прошлым, но любой разговор о Тимуре неизменно напоминал, что он относился к Бухаре несколько пренебрежительно, если сравнивать ее со столицей империи.

Я спросил Наилю, как правительство сумело восстановить город. Хотя Бухара избежала превращения в Дисней-парк, как это произошло с Самаркандом, многие исторические здания которого было разрушены при полном невнимании властей.

Она ответила: «В районе Бухары мы имеем 462 мечети и других древних зданий, поэтому перед нами серьезная проблема. Но правительство и частные спонсоры тратят на это достаточно денег. Вы должны помнить, что Советы многое разрушили в Бухаре. В 1920-х годах на карте города можно было найти 1000 мечетей и других зданий. Это были 360 мечетей, 280 медресе, 84 караван-сарая, 18 хаммам и 118 хаузов, поэтому вы видите, как много было потеряно. Ленин отдал приказ солдатам сжечь ислам. Бухара являлась пламенем ислама, что же они могли сделать? Они жгли книги, убивали имамов и запрещали людям молиться. Они сожгли много мечетей и медресе, остальные превратили в свои официальные здания, клубы и склады. Они уничтожили Арк (древнюю крепость Бухары) и разбили часть минарета Калон. Русские инженеры приказали засыпать хаузы, потому что они представляли угрозу для здоровья, являясь рассадником малярии и холеры. Медресе Мирзои-Шариф превратилось в тюрьму. До революции все писали на арабском алфавите. Теперь они ввели кириллицу, так что многие из нас больше не могут читать старые книги. Бухара была крупным торговым центром на Шелковом Пути. Теперь нет. Большевики покончили с этим. Крупные бизнесмены внезапно стали врагами государства. Образованных людей бросали в тюрьмы. Необразованные, неграмотные люди превратились в большинство населения Бухары. Вот что случилось с нашим городом.

До недавнего времени нам не разрешали даже говорить о том, что происходило в первые годы советской власти. Мы не могли объяснить туристам, что случилось с некоторыми памятниками. Например, когда мы вели туристов по Арку и они спрашивали, почему крепость в таком плохом состоянии, нам приходилось утверждать, что все это сделало время. Нам не позволялось рассказывать, что Советы просто разбомбили большинство зданий в 1920 году. В музеях были выставлены картины, изображавшие ужасные казни, совершавшиеся по приказу бухарских эмиров — перерезание горла, повешение, побиение камнями, закапывание заживо. Все они должны были показать, насколько страшной была жизнь во времена ислама до того, как Советы спасли и цивилизовали нас[114]. Вы должны понять все это. Это те причины, по которым узбеки вспомнили амира Тимура. Некоторые люди говорят, что в Узбекистане существует тенденция раздувать величие Тимура и все такое. Может, это и так, но мы молодая нация, только что поднявшаяся с колен. Нам нужен символ. Раньше у нас был Ленин. Он даже не был одним из нас. Если и существуют какие-то преувеличения, я думаю, они вполне простительны».

Один из ее рассказов о старых сооружениях звучал просто удивительно. До появления русских в Бухаре было 118 хаузов. Что случилось с ними? Я видел лишь одну или две пустые ямы, жалкие развалины с обвалившимися ступенями. И разумеется, видел Ляб-и-Хауз. Но ведь это все, что осталось от более чем сотни хаузов! Австриец Густав Крисп, торговец коврами и путешественник, скорее всего, недооценил разрушительную мощь Советов. В 1937 году он писал:

«Эти пруды Бухары все так же прекрасны. Вечером после того, как прозвучит призыв к молитве, пропетый муэдзином с минарета, люди в городе собираются вокруг прудов, которые окружены высокими серебристыми тополями и великолепными черными вязами, чтобы насладиться периодом отдыха и безделья. Расстилаются ковры, изо рта в рот передается дымящийся чилим, пыхтит самовар, босоногие мальчишки разносят плоские чаши с зеленым чаем. Появляются меддахи, или рассказчики историй, музыканты и мальчики-танцоры, которые демонстрируют свое искусство. Приходит фокусник или жонглер, чтобы показать удивительные и невероятные трюки. Индийский заклинатель змей присоединяется к толпе и заставляет своих ядовитых змей танцевать, а над всем царит мирный бухарский вечер. Ничей громкий голос не нарушает покой. Самые скандальные новости и события дня пересказываются тихим шепотом. Такой была Бухара несколько веков назад, такой она осталась сегодня. Есть вещи, которые не могут изменить даже Советы».

Исчезновение бухарского хауза, его открытых каналов и подземных водотоков повлекло за собой еще одну болезненную потерю. Аисты, которые несколько столетий были такой же частью городского пейзажа, как минарет Калон, и которые кормились в этих водоемах, почти полностью исчезли.

Наиля сказала: «К 1970 году аисты окончательно улетели. Я все еще жалею об этом. Каждое утро мы надеемся увидеть их. Вы еще можете увидеть одно или два гнезда на вершине тутовых деревьев в Ляб-и-Хауз. Я любила смотреть, как матери ловят лягушек и рыбу и кормят птенцов. Если птенцы пытались опробовать крылья, то падали в Ляб-и-Хауз и ждали, когда матери спасут. Это прекрасные птицы. Здесь их жило очень много, так как они могли найти себе корм. Знаете, была знаменитая бухарская песня, которая называлась «Аисты возвращаются в Бухару».

Она начала вспоминать мелодию, а потом затянула песню. Ее высокий тихий голос необычайно сильно звучал в ночи. Потом она продолжила: «Я знаю, их еще видят за городом, но это совсем не то, что птицы, живущие прямо в городе. Они были частью нашего детства. Бухара больше никогда не станет такой, какой была до того, как аисты улетели».

* * *

В течение нескольких дней я погружался в прошлое Бухары и все ждал, когда же оно откроется передо мной. Это чувство было более тонким, чем в Самарканде, так как здесь не было показной горделивости того города, и время открывало свои секреты гораздо более неохотно. В основном это было связано с тем, что лишь в одном месте сохранился в неприкосновенности старый район. Древние памятники Самарканда разбросаны практически по всему городу. Но при этом узкие улочки и переулки, которые раньше вели из исторического сердца Регистана к городским воротам, теперь не существуют. Здесь они уцелели.

Когда подошло время покидать Святую Бухару, я сделал это очень неохотно. Следующим этапом моего путешествия стала поездка длиной в 130 миль по долине Заравшана, которая снова повела меня по следам Тимура. На этот раз он вернулся в свою любимую столицу с запада. Самарканд не видел императора пять лет. Начав семилетний поход, татарские орды покинули Самарканд в октябре 1399 года, вскоре после победы в Индии. Воины вернулись в августе 1404 года, утомленные, нагруженные добычей, думая только о домашних радостях. Тимур мог посвятить долгие часы прогулкам по садам, обдумывая планы вторжения в Китай, но ведь он был императором, которого избрал бог, дабы освободить мир от неверных. Простые воины, которые приносили ему победы, думали совсем о другом. Война может подождать. Вино и женщины казались сейчас гораздо важнее.