Джон Толкин - Властелин Колец

• Название: Властелин Колец
• Автор: Джон Толкин
• Жанр: Фэнтези

„Властелин Колец“ Джона Толкина повествует о Великой войне за Кольцо, о войне, длившейся не одну тысячу лет. Овладевший Кольцом получает власть над всем живым и мертвым, но при этом должен служить Злу!

Юному хоббиту Фродо выпадает участь уничтожить Кольцо. Он отправляется через Мордор к огненной Горе Судьбы, в которой кольцо было отлито — только там, в адском пекле, оно может быть уничтожено.

Фродо и его друзьям (в числе которых эльфы, гномы и люди) противостоит Саурон, желающий получить назад свое драгоценное Кольцо и обрести власть над миром.

От переводчика: перевод трилогии был сделан мной в 1982–83 году сразу же после выхода в 1981 г. „Хранителей“. Поскольку переводов второй и третьей части тогда не существовало, я начала именно с них, взяв за основу поразивший меня перевод Кистяковского и Муравьева. И только гораздо позже внесла небольшие изменения в первую часть, чтобы просто приблизить ее к тексту. Поскольку персональных компьютеров в то время в стране не было, очень долго мой перевод существовал лишь в единственном экземпляре, напечатанном на машинке. Спустя четверть века текст почти стерся, поэтому я перенесла его в 2009–11 году в электронный вид, попутно слегка подправив.

---

Хоббиты не привыкли к таким путешествиям, и утрами, когда зачинался рассвет, у них от усталости подкашивались ноги, но им казалось, что они не двигаются, а из ночи в ночь шагают на месте: унылая, изрезанная оврагами равнина с островками колючих зарослей не менялась на протяжении сотен лиг. Однако горы подступали всё ближе. К югу от Раздола Мглистый хребет становился выше, сворачивал к западу, и к его подножию примыкало обширное нагорье с чёрными холмами и глубокими долинами, на дне которых бурлили ручьи. Извилистые, давно заброшенные тропы часто заводили Хранителей в тупики — то к обрыву над пенистым потоком, то к краю предательской трясины.

На четырнадцатую ночь погода изменилась. Ветер ненадолго стих, а потом устойчиво потянул с севера. Несущиеся тучи поднялись и рассеялись, прозрачный воздух стал морозней и суше, а из-за Мглистых гор выплыло по-зимнему бледное, но все же яркое солнце. Путники подошли к гряде холмов, поросших древними падубами, — казалось, их серо-зелёные стволы были сложены из тех же камней, что и сами холмы. Их тёмная листва блестела, а красные ягоды алели в свете восходящего солнца.

На юге Фродо разглядел тёмные очертания высоких гор, которые встали прямо на пути у Отряда. Слева вздымались три пика; ближайший, самый высокий из них, походил на клык; вершина его, увенчанная белым снегом, была пока в тени, но бока, на которые падали косые лучи солнца, отливали красным.

Гэндальф встал рядом с Фродо и, приложив ладонь козырьком ко лбу, глянул на далёкий хребет.

— Мы неплохо продвинулись, — сказал он. — Здесь начинаются земли, которые люди называют Остранной. Когда-то, в счастливые дни, когда эта страна называлась Эрегион, в ней жили эльфы. Для вороны наш путь составил бы сорок пять лиг, хотя по земле мы прошли, конечно, побольше. Идти теперь станет легче, да и погода смягчится, хотя это сделает нашу дорогу только опаснее.

— За один по-настоящему солнечный день я согласен на любые опасности! — откидывая капюшон и подставляя лицо солнцу, воскликнул Фродо.

— А горы-то впереди, — вмешался Пин. — Должно быть, ночью мы свернули к востоку.

— Нет, — возразил Гэндальф. — В солнечную погоду просто дальше видно. За теми тремя пиками хребет сворачивает к юго-западу. В доме Элронда много карт, но ты, надо понимать, так ни в одну из них и не заглянул?

— Да нет, заглядывал иногда, — признался Пин. — Только ничего не запомнил. Вот у Фродо память на такие вещи гораздо лучше.

— Мне не нужно никаких карт, — сказал подошедший вместе с Леголасом Гимли. Он неотрывно смотрел на далёкие горы и глубокие глаза его странно светились. — Ведь здесь в глубокой древности трудились наши отцы, образы этих гор запечатлены нами в металле, камне, балладах и преданиях. Вот они, овеянные легендами вершины — Бараз, Зирак, Шатур!

Лишь раз видел я их наяву, да и то издали, но они хорошо мне знакомы, ибо под ними находится Казад-дум, Гномье царство, которое теперь называют Чёрной Бездной, или Морией, на языке эльфов. Вон там Баразинбар, Багровый Рог, жестокий Карадрас, а за ним, правее, ещё два пика — Серебристый и Тусклый, иначе Келебдил Белый и Фануидхол Серый, которые мы называем Зиракзигил и Бундушатур.

За ними Мглистые горы разделяются на два хребта, между которыми скрыта сумрачная долина, памятная всем гномам: Азанулбизар, Тёмный Дол, который эльфы называют Нандурионом.

— В Тёмный Дол мы и направляемся, — сказал Гэндальф. — Если мы поднимемся на перевал с той стороны Карадраса, который называют Багровыми Воротами, мы спустимся по Тёмнореченскому Каскаду в глубокую долину гномов. В ней лежит озеро Зеркальное и там же берёт начало Серебрянка.

— Непроглядна вода Келед-зарама, — проговорил Гимли, — и холодны, как лёд, ключи Кибил-налы. Мое сердце трепещет при мысли, что я смогу скоро увидеть их!

— Пусть вид их доставит тебе радость, мой добрый гном! — сказал Гэндальф. — Однако, как бы тебе ни хотелось, мы не сможем остаться в этой долине. Мы должны будем пройти вдоль Серебрянки в заповедные чащобы, выйти ими к Великой Реке, а затем…

Он умолк.

— И что же затем? — спросил Мерри.

— Затем к нашей цели, в конце концов, — ушёл от ответа Гэндальф. — Не будем заглядывать далеко вперёд. Лучше порадуемся, что первый этап пути благополучно остался позади. Думаю, что сегодня мы отдохнём здесь, и ночью тоже. Воздух Остранны благотворен и целителен. Немало зла должны претерпеть земли, прежде чем они полностью забудут эльфов, которые некогда в них жили.

— Верно, — согласился с Гэндальфом Леголас. — Но эльфы этой страны относились к иной расе и были чужды нам, лесному народу. Деревья и травы больше не помнят о них. Я слышу только жалобы камней: "Они откопали нас, они огранили нас, они уложили нас, но навеки ушли". Они ушли. Давно ушли к Гаваням.

Этим утром они развели костёр в глубокой лощине, укрытой зарослями падуба, и их завтрак-ужин прошёл гораздо веселее, чем за всё время похода. Они не торопились улечься спать, потому что им предстояла целая ночь и ещё день спокойного отдыха, — идти дальше они намеривались только следующим вечером. Один лишь Арагорн был молчалив и явно тревожился. Вскоре он отошёл от своих спутников, поднялся на вершину гряды и долго стоял там в тени дерева, посматривая то на юг, то на запад и к чему-то насторожённо прислушиваясь. Затем вернулся к краю лощины и устремил взгляд на остальных, словно бы удивляясь их весёлой беспечности.

— В чём дело, Бродяжник? — окликнул его Мерри. — Что ты там выглядываешь? Соскучился по восточному ветру?

— Пока ещё нет, — усмехнулся Арагорн, — Но кое-чего мне действительно не хватает. Я бывал в Остранне и зимой и летом. Здесь нет охотников, ибо нет жителей, поэтому всегда было много всякого зверья и в особенности птиц. Но всё живое молчит, кроме вас. Я чувствую это. Нигде ни звука на несколько миль окрест; лишь ваши голоса заставляют землю гудеть. Я не понимаю, в чём дело.

Гэндальф поднял на него глаза с внезапно вспыхнувшим интересом.

— И что тому причиной, по-твоему? — спросил он. — Разве не хватило бы появления здесь четырёх хоббитов, не говоря уж про всех остальных, чтобы распугать всю живность? Тут ведь и о людях обычно ни слуху, ни духу.

— Надеюсь, что так, — ответил Арагорн. — Но меня преследует ощущение тревоги и насторожённости, которое прежде здесь никогда не возникало.

— Значит, нам следует быть начеку, — сразу же посерьёзнев, заметил Гэндальф. — Если берёшь с собой следопыта, да не просто следопыта, а самого Арагорна, надобно верить его ощущениям. Давайте вести себя потише, ляжем отдыхать и выставим часового.

Первым стоять на часах выпало Сэму, но Арагорн присоединился к нему. Все остальные уснули. Едва разговоры путников прекратились, нависла тяжёлая, тревожная тишина — её почувствовал даже Сэм. Ясно слышалось дыхание спящих, свист хвоста пони, а когда он переступил с ноги на ногу, раздался поразительно громкий хруст. Стоило Сэму немного пошевелиться, и он слышал похрустывание собственных суставов. Его окружала мёртвая тишина, а сверху нависало ярко-синее небо, становившееся всё прозрачнее по мере того, как солнце медленно подползало к полудню. Далеко на юге появилось тёмное пятнышко, затем оно увеличилось и потянулось к северу, словно дым, летящий по ветру.

— Что это, Бродяжник? На облако, вроде, не похоже, — шёпотом сказал Сэм Арагорну.

Следопыт не ответил: он напряжённо всматривался в небо, но вскоре Сэм и сам понял, что именно к ним приближается. Стаи птиц, которые летели необычайно быстро и низко, но при этом вились и кружились над землёй, словно что-то высматривали.

— Ложись и молчи! — прошипел Арагорн, затаскивая Сэма под ветви падуба, потому что внезапно от основной стаи отделилась большая группа птиц и полетела прямо к лощине. Птицы были похожи на ворон, только очень больших. Когда они проносились над лощиной такой плотной стаей, что за ними по земле бежала чёрная тень, одна из птиц хрипло каркнула.

Арагорн лежал неподвижно, пока стая не скрылась на северо-западе и небо снова опустело, затем вскочил и разбудил Гэндальфа.

— Между горами и Сивочем кружат полчища чёрных ворон, — сказал он, — их стаи только что пролетели над Остранной. Это кребайны из Фангорна и Сирых равнин, здесь они не водятся. Не знаю, зачем они сюда пожаловали, возможно, их спугнула война на юге, но мне кажется, что они шпионят за здешними землями. А высоко в небе парит множество ястребов. По-моему, нам надо уходить отсюда, сегодня же. Задерживаться здесь вредно: за Остранной установлена слежка.

— Но в таком случае, — отозвался Гэндальф, — Багровые Ворота тоже под наблюдением, и как нам удастся пройти через них незамеченными, ума не приложу. Впрочем, подумаем об этом тогда, когда придётся. Что до остального, то, как это ни печально, ты прав: уходить придётся сразу же, как стемнеет.