Василий Балакин - Генрих IV

• Название: Генрих IV
• Автор: Василий Балакин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03407-5

Колоритная фигура короля Франции Генриха IV, основателя династии Бурбонов, знакома многим по романам Александра Дюма и Генриха Манна. Однако подлинная история жизни правителя маленькой Наварры, которому ценой многолетних усилий удалось взойти на французский трон и прекратить гражданскую войну, терзавшую государство, увлекательнее любого романа. Личность Генриха соткана из противоречий: хитрость и беспечность, отвага воина и неистовое сластолюбие, забота о бедняках и циничное равнодушие к близким людям. Автор первой биографии Генриха IV в серии «ЖЗЛ», историк Василий Балакин, доказывает, что король не был ни выдающимся политиком, ни гениальным стратегом. Главные причины его побед — здравый ум, способность к компромиссам и фантастическая удачливость, позволившая ему избегать всех опасностей до последнего рокового покушения и войти в историю героем легенд о «добром короле Анри».

---

Теперь в ореоле обретенного королевского достоинства можно было попытаться взять в свои руки Париж, тем более что, как было известно ему, большинство парижан желало видеть его в своем городе. Презренный Майенн сам по себе не вызывал опасения, однако в его распоряжении находились иностранные наемники и испанский гарнизон, присланный Филиппом II. Не доверяя парламенту, толстый герцог удалился в Суассон, где располагался главный штаб испанцев, для совещания с ними. На время своего отсутствия в Париже он поручил командование гарнизоном недавно назначенному им губернатором Бриссаку, верному, как он полагал, человеку, не подозревая, что тот по согласованию с муниципальными властями уже вел переговоры с Генрихом IV о сдаче города.

После отбытия Майенна руки у Бриссака были развязаны. Поскольку испанцам нельзя было доверять, он делал вид, что организует оборону Парижа. Чтобы выманить из города хотя бы часть гарнизона, Бриссак распустил слух, что поблизости движется конвой с деньгами для армии противника, и численность тех, кто мог бы оказать сопротивление королевскому войску, сразу же сократилась. Генрих IV, в свою очередь, также предпринял обманный маневр, объявив, что намерен двинуться на Санлис, куда прибыл Майенн для встречи с командиром германских наемников графом Мансфельдом. На самом же деле он укрыл четыре тысячи человек своего войска в лесу неподалеку от Парижа и ждал сигнала от Бриссака. Ранним утром 22 марта 1594 года король беспрепятственно вошел в столицу через Новые ворота, которые незадолго перед тем, дабы усыпить бдительность испанцев, были замурованы и потому оставались без охраны, а под покровом ночи тайно расчищены и открыты. Уже в самом городе десятка три ландскнехтов пытались сопротивляться, но были сброшены в Сену. Остальные предпочли не ввязываться. Бриссак вручил Генриху IV ключи от города и тут же был возведен в ранг маршала Франции. Тем временем другой отряд роялистов вступил в город через ворота Сен-Дени. Несмотря на ранний утренний час, толпы парижан встречали Генриха приветственными возгласами «Да здравствует король!». Многие из них пытались прикоснуться хотя бы к его стремени, и он милостиво позволял им это, не давая своим людям отгонять их и говоря, что парижане страшно истосковались по королю, которого давно не видели.

Первым делом Генрих IV отправился в Нотр-Дам-де-Пари, где был с должным почтением встречен духовенством, исполнившим благодарственный гимн «Тебя, Господи, славим». Затем на очереди был Лувр, памятный Генриху столькими трагическими событиями. Вовсю звонили колокола, возвещая парижанам о прибытии законного государя. Теплота оказанного ему приема позволяла надеяться, что партия выиграна им. Повсюду распространялись листовки с королевской прокламацией о том, что в стране водворяются мир и порядок, возвращаются добрые старые времена. Испанскому гарнизону король сообщил, что всем дарует жизнь и позволяет покинуть город с оружием и багажом. Наблюдая из окна у ворот Сен-Дени за их уходом, он иронически крикнул на прощание герцогу Фериа: «Передавайте от меня привет вашему господину, но больше не приходите!» Генрих IV не скрывал своей радости, выражая ее с присущими ему простодушием и непосредственностью. «Господин канцлер, — спросил он Шеверни, — как на ваш взгляд, верить ли мне, что я нахожусь там, где нахожусь?»

После коронации Генрих IV по древнему обычаю французских королей прикасался к золотушным, и больные исцелялись от его прикосновения. Это продолжилось и по прибытии его в Париж, и свершившиеся чудеса отныне не позволяли усомниться в искренности обращения Генриха Наваррского в католичество. Франция обрела своего короля.

Глава пятая Добрый король Анри

Милосердие победителя

После взятия Парижа Генрихом IV многие опасались репрессий, а также, по обычаю того времени, бесчинств и грабежей со стороны его победоносного войска. Однако король строжайшим образом запретил какие бы то ни было эксцессы. В Париже пересказывали казавшуюся совершенно невероятной историю о том, как некий гвардеец, когда отряд проходил по городу, вышел из строя и похитил две ковриги хлеба с лотка булочника, а король, узнав об этом, приказал вернуть похищенное. Другой анекдот (ибо это были анекдоты, сочиненные в большинстве своем много позже) повествует о том, как Генрих IV, когда судебный исполнитель напомнил бравому Лану о неуплаченных долгах и тот начал выражать свое недовольство тем, что герою докучают подобными пустяками, будто бы сказал: «Вы должны платить ваши долги, как я плачу свои».

Король с лукавым добродушием принимал своих недавних врагов: членов муниципалитета, парламента и даже монашеских орденов, за исключением францисканцев и иезуитов. Сорбонна, которой не откажешь в способности приспособиться к изменившейся ситуации, поспешила выбрать нового ректора. Ее члены, приличия ради с важным видом посовещавшись по вопросу, для решения которого у них не было альтернативы, единодушно подписали постановление, гласившее, что Генрих IV является истинным и законным королем, господином и прирожденным наследником Французского и Наваррского королевств и что все его подданные обязаны повиноваться ему, несмотря на то, что недруги этого государя до сих пор препятствовали Святому престолу примириться с ним и признать его старшим сыном церкви. После публикации этого постановления даже самые рьяные проповедники сменили тон, принявшись сладкими голосами петь хвалу «доброму королю Анри», победителю Лиги и освободителю Парижа, решительно требуя от своей паствы повиновения ему — точно так же, как прежде запрещали ей это, в том и другом случае под страхом смертного греха и вечного проклятия. Один из них валялся в ногах у короля, выпрашивая прощение — и получил его. Папскому легату, который причинил ему столько зла, объявляя недействительным отречение в Сен-Дени, Генрих IV предоставил самому решать, остаться ли в Париже или же, получив охранную грамоту, возвратиться в Рим.

То же милосердие было проявлено и в отношении злокозненной герцогини Монпансье, сестры Генриха Гиза, Меченого, которая грозилась собственноручно постричь Генриха III в монахи, а потом похвалялась, что подвигла на преступление Жака Клемана. Если бы король изгнал ее из Парижа, никто не нашел бы, что возразить, да и сама она была почти уверена, что ее арестуют и заточат в какой-нибудь монастырь. Вместо этого Генрих IV навестил ее в особняке Гизов, где она жила вместе с мадам де Немур, и вел с обеими дамами любезную беседу, словно в отношениях между ними никогда не было ни малейшего недоразумения, а под конец окончательно сразил их тем, что попросил угостить вареньем, не боясь, что они его отравят.

В этот решающий момент Генрих IV демонстрировал свою милость и в отношении тех, с кем сражался, — лигёров, несмотря на все совершенные ими в недавнем прошлом жестокие преступления. Генрих знал, что кровопролитие влечет за собой только новое кровопролитие. И все же, дабы избежать обвинений в малодушии, он распорядился изгнать наиболее непримиримых, наиболее скомпрометировавших себя зачинщиков беспорядков. Около 140 человек получили предписание покинуть Париж, и это была единственная примененная в отношении них санкция. Многие должностные лица, назначенные Лигой, сначала были отправлены в отставку, но затем королевским указом восстановлены в своих должностях. Отныне они подчинялись королю и ему принесли присягу. Это великодушие в дальнейшем во многом способствовало умиротворению страны, до которого оставалось еще несколько лет.

Вместе с тем многие важные господа, родственники или союзники Майенна, которых совершенно не волновали соображения общественного блага, готовы были продаться тому, кто больше заплатит, и король решил купить их. Дюплесси-Морне и Сюлли проявляли чудеса, ведя этот прежде невиданный торг. Государственная казна была скудна, и все же удалось набрать 32 миллиона ливров, чтобы «заинтересовать» благородных герцогов Гиза и Меркёра, склонить Виллара де Бранкаса сдать Руан и Гавр, а герцога Жуайеза — Тулузу. Бриссак тоже отнюдь не бескорыстно открыл перед Генрихом IV ворота Парижа, получив за это кругленькую сумму в полтора миллиона ливров. И этот аспект политической карьеры Беарнца не обошли стороной сочинители анекдотов. Как-то раз в его присутствии обсуждались итоги умиротворения королевства, и кто-то сказал, что кесарю отдали кесарево. «Отдали? — переспросил Генрих, посмотрев на Бриссака, и уточнил: — Нет, продали, и за очень хорошие деньги». То, как в конечном счете досталась ему победа, едва ли заслужило бы одобрение со стороны его матери, непреклонной гугенотки Жанны д’Альбре: слишком многое было продано и предано, а восшествие на французский престол ее сына знаменовало собой отказ от принципов протестантизма и торжество католицизма во Франции.